ПЕРВОЕ

.

«"Y": Что, на ваш взгляд, в наибольшей степени портит бизнес-климат в России?

Б.Т.: Засилье чиновников. Это издержки сырьевой экономики, когда 40-50 компаний обеспечивают основное содержание государственного бюджета, а работает в них порядка 5 % населения. Остальная часть страны, по существу, вторична. Маргарет Тэтчер, когда она ещё была премьер-министром и начинала разговоры с Горбачёвым, заказала исследование, по которому вышло, что всего 28,5 миллиона человек необходимо для обеспечения сырьевого сектора, включая детские сады, в которые дети нефтяников ходят, парикмахерские и т.д. Остальные 140 миллионов, в принципе, - лишние люди в этой экономике. Их кормят за то, что они родились в России, но непосредственного участия в добывании денег для страны они не принимают. Пока у нас сырьевая экономика, баланс между чиновниками и реальным бизнесом будет в пользу чиновников, потому что этих лишних людей надо куда-то трудоустроить. И каждый должен капитализировать своё место, свои полномочия, которые у него пусть маленькие, но есть. Ну

как бизнес может добиться СВОЕГО

(выделено нами жирным при цитировании) в ситуации, когда над ним висит огромное количество чиновников с раскрытыми ртами? Только развитие частной инициативы может изменить ситуацию в стране»

[1]

.

Из этого можно понять, что «омбудсмен» по защите прав предпринимателей - приверженец либерально-рыночной экономической модели, согласно которой:

· Право на существование имеет лишь то, что способно к самоокупаемости в условиях конъюнктуры рынка, якобы складывающейся свободно и выражающей действительно жизненные потребности общества.

Либерал-буржуины, - те из них, кто отличается умом без сообразительности, - тоже иногда высказывают свои мнения о том, что путинский режим идёт к самоликвидации; что когда он дозреет, то произойдёт социальная катастрофа, в которой «мало не покажется никому». Поэтому для них предпочтительнее, чтобы катастрофы не было, но государственная власть при внешней видимости сохранения преемственности, обеспечивающей легитимность «послепутинского режима», оказалась бы в их руках.

Свершись такое политическое чудо, оно дало бы им возможность, построить в РФ наёмническую государственность, служащую капиталистической олигархии и ответственную только перед нею, как это и предусмотрено либерально-рыночной экономической моделью (см. раздел 1, п. «Первое»). Это предполагает смену конституции, в результате чего РФ должна стать парламентской республикой

[41]

. В принципе это открыло бы пути к дальнейшему расчленению РФ на основе инициатив региональных парламентов

[42]

.

Соответственно КСО «намекает» В.В.Путину, как он должен реагировать на ту кампанию протестов, которую КСО обещает развернуть в будущем. В.В.Путин, по их мнению, должен уволить премьера; внести в Думу кандидатуру нового премьера, предложенную КСО; после утверждения Думой нового премьера - распустить Думу и сложить президентские полномочия. Всё это В.В.Путин должен сделать под гарантии обеспечения беспрепятственной эмиграции его и сподвижников и сохранения за ними права собственности на вывезенные капиталы

[43]

. После этого новый премьер становится и.о. президента, проводит «честные выборы» в Думу и региональные парламенты и начинает новый цикл либеральных реформ…

Проблема, которая не позволяет КСО запустить этот сценарий в настоящем, состоит в том, что лозунг «Путин, уходи!»

[44]

не может собрать протестную массовку кампании гражданского неповиновения потому, что порождает вопрос: «А что будет потом?» - на который у либералов нет ответа, кроме общих слов, что будет новая конституция, новое законодательство в котором все проблемы, созданные воровским режимом «кровавой гэбни» будут решены.

Сейчас КСО не способен предъявить проект новой конституции и основных законов потому, что КСО возник именно на основе идеи «Путин, уходи!», а не на основе некоего одного единого для оппозиции проекта будущего, объединяющего её идейно. А та публика, которая в выбрана в КСО, не способна родить такой проект либо в силу приверженности взаимоисключающим политическим убеждениям и неспособности договориться на основе коллективной шизофрении и плюрализма мнений, либо по невежеству своему в вопросах социологии, истории, экономики, и слабоумию.