Когда он обосновался в красном кожаном кресле, я подошел к своему столу, развернул стул, чтобы оказаться прямо напротив посетителя, сел и вежливо, но без особого воодушевления воззрился на него. Отсутствие воодушевления объяснялось отчасти тем, что костюм пришельца, стоимостью в 39 долларов и 95 центов, сидел плохо и нуждался в утюжке, а трехдолларовую рубаху он таскал уже второй или третий день подряд. Но в основном — обликом самого гостя. С длинным костлявым лицом и широким лбом его все было в порядке, но он никак не производил впечатления человека, способного существенно увеличить банковский счет Ниро Вульфа, счет, который на сегодняшний день (начало мая, понедельник) составлял всего 14 тысяч 194 доллара и 62 цента. Такая сумма могла бы показаться достойной уважения, если б не еженедельная плата Теодору Хорстману, человеку, который присматривает у нас за орхидеями, Фрицу Бреннеру, повару и эконому, и мне, мальчику на побегушках. Да еще счета от бакалейщика (свежая черная икра, которую Вульф любит добавлять в вареные яйца за завтраком), всякие там штуки, необходимые орхидеям, что растут в оранжерее на крыше нашего старого многоэтажного дома, не говоря уж о новых цветочных приобретениях, то да се… Словом, за месяц на все это вылетит еще минимум тысяч пять. А пятнадцатого июля, через каких-то пять недель, — очередной налоговый взнос. Так что, если на горизонте не замаячит какой-нибудь солидный гонорар, придется, глядишь, отправляться в банк и потрошить свой сейф в самом скором времени.

Когда звякнул звонок у двери, я пошел в холл взглянуть сквозь стекло с односторонней светопроводимостью и, увидев взрослое двуногое мужского пола, подумал, что по вышеперечисленным причинам уместнее всего сейчас распахнуть дверь пошире и одарить пришельца исполненным сердечности взглядом.

— Это квартира Ниро Вульфа, не так ли? — спросил он, и я ответил, что да, но только самого мистера Вульфа не будет до шести часов. На что он сказал: — Я знаю, что с четырех до шести он в оранжерее. Мне бы хотелось встретиться с Арчи Гудвином. Это ведь вы мистер Гудвин?

Признав это, я осведомился у посетителя, в чем состоит его дело, и он ответил, что хочет получить консультацию, связанную с родом моих занятий. Я уже успел прикинуть его на счетах (или думал, что успел) и понял, что надеяться тут особенно не на что. Однако если уж убивать время, то не все ли равно, одному или в компании? А посему я провел гостя в кабинет. Еще одно очко не в его пользу — отсутствие шляпы. Как известно, в шляпах ходит 96 процентов людей, способных платить хорошие гонорары.

Он откинулся в кресле, опустил подбородок, нацелил на меня умные серые глаза и произнес:

Через два часа, в 20 минут восьмого, я сидел в такси, припаркованном на Шестьдесят седьмой улице между Второй и Третьей авеню, и, изогнувшись, смотрел сквозь заднее стекло. Если Еджер вышел из дому ровно в семь, то в семь ноль четыре он должен был сидеть в такси Эла Голлера, а в семь ноль шесть Элу надлежало свернуть на Шестьдесят седьмую улицу. Но сейчас уже 20 минут восьмого, а такси и в помине нет.

Гадать, в чем причина задержки, как это делал я, было бесполезно. В семь сорок я сказал Майку Коллинзу, шоферу моего такси и своему парню:

— Ладно, пойду взгляну.

Я вылез из машины и зашагал к углу. Эл все сидел в своем такси перед закусочной. Как только зажегся зеленый свет, я пересек проспект, подошел к машине и спросил:

— Где он?

Вульф выпрямился и потянулся к столу за тонкой золотой пластинкой, служившей ему закладкой для книг, которые он считал достойными полок в своем кабинете. Тут появился Фриц и поставил на мой стол поднос. Увидев, что Вульф закладывает книгу, Фриц одобрительно мне подмигнул, и я принялся за еду. Суп с каштанами, бутерброды с креветками, огурцами и мясом, яблоко, запеченное в белом вине, и стакан молока.

Во время еды всякое упоминание о делах — табу. Закрыв книгу, Вульф откинулся в кресле и смежил веки. Я проглотил несколько ложек супа и сказал:

— Все равно я слишком голоден, чтобы чувствовать вкус. Валяйте, спрашивайте.

Его глаза приоткрылись.

— Ни малейшего сомнения?

Мэг Дункан бросилась на меня, словно пещерная женщина на своего или чужого мужчину десять тысяч лет назад, растопырив когти и разинув рот, чтобы укусить. У меня было два варианта действий: либо отбежать подальше, либо сблизиться вплотную. Я выбрал второй, увернулся от когтей, прижал ее к себе, развернул и ухватил сзади за руки. Она тяжело дышала. Видимо, я причинил ей боль, потому что в правой руке у меня был пистолет и рукоятка сильно вдавилась в ее кисть. Когда я отпустил ее, чтобы сунуть «морли» в карман, женщина не двинулась, и я сделал шаг назад.

— Мне известно, кто вы, — сказал я. — На прошлой неделе я видел ваше шоу, и вы были великолепны. Я не полицейский, а частный детектив. Работаю на Ниро Вульфа. Когда переведете дух, расскажете, зачем пришли сюда.

Она медленно обернулась.

— Вы сделали мне больно.

— Не извиняюсь. Встряска и синяк на руке — пустяки по сравнению с тем, что было у вас на уме.

В пять минут второго сидевший за своим столом Вульф прорычал:

— Твоей задачей было найти подходящего клиента, а не этих двух негодяев, которые, возможно, убили Еджера, и не эту мерзавку, что предлагает тысячу за свой портсигар. Я признаю, что ты проявил ловкость, хитрость и смекалку, и даже поздравляю тебя с этим, но если ты поймал преступников, то кому мы будем посылать счет?

Я уже сделал подробный доклад, опустив лишь описание внешности Марии, рассказал о квартире и даже о том, как решил проблему складывания ночных сорочек. Сказал также, что подключил Фрэда Даркина за семь с половиной долларов в час.

— Я их не приму, — заявил Вульф.

Я задумчиво кивнул.