Хорошим психологом обычно называют опытного и проницательного человека, который тонко разбирается в людях, понимает мотивы их настроений и поступков и в силу этого умеет хорошо ладить с людьми, а когда надо — и помочь им советом в решении их жизненных проблем. Для этого, кстати, необязательно заканчивать факультет психологии какого‑нибудь университета. Многие приобретают эти ценные способности в силу особого склада характера, помноженного на природную наблюдательность и жизненный опыт. Правда, такие житейские психологи не застрахованы от ошибок, наивных иллюзий, широко распространённых в обыденном сознании. К тому же им приходится интуитивно, нередко — ценой болезненных ошибок, открывать те закономерности и феномены, которые давно не составляют секрета для специалистов.

Профессиональные психологи обладают тем преимуществом, что человеческое поведение они изучают целенаправленно, с помощью специально организованных научных экспериментов. При этом, правда, далеко не все они являются хорошими психологами в житейском смысле этого слова и постоянно совершают нелепые ошибки в своих собственных будничных делах, в отношениях с близкими (о непростых жизненных перипетиях выдающихся психологов повествует недавно вышедшая книга «Психология в лицах»). Да и те эксперименты, которые тщательно планируют и организуют психологи–профессионалы, иной раз лишь подтверждают то, о чем интуитивно мы все догадываемся.

Настоящим знатоком человеческих душ удаётся стать лишь тому, кто умеет совместить преимущества обоих подходов — научного и житейского. Для этого, разумеется, необходима определённая психологическая эрудиция, знание тех фактов и законов, которые достоверно установлены в ходе научных опытов и наблюдений. Ну и, конечно, необходимо умение видеть психологическую подоплёку в явлениях будничных, обыденных, которые окружают нас повседневно. Ради совмещения и взаимного обогащения этих взглядов и написана эта книжка. В ней в виде коротких очерков представлены результаты многолетней работы психологов разных стран, а также реальные житейские истории, помогающие глубже понять человеческую природу, разобраться в истоках настроений и поступков — чужих и своих собственных. Автор надеется с помощью таких «подсказок» помочь читателю стать по–настоящему хорошим психологом.

Американские учёные предложили новую теорию мотивации человеческого поведения. Грубые материалисты сводят человеческое поведение к двум–трём стимулам — таким, как удовольствие, боль и инстинкт выживания. Но так ли это? Когда‑то Зигмунд Фрейд подвёл все человеческие стремления к единому знаменателю — либидо, исходя из чего большинство современных теоретиков «науки о душе» утверждают, что разнообразные устремления в равной степени свойственны всем людям. Абсолютно новую, опровергающую подобные постулаты теорию предложил профессор психологии и психиатрии американского университета Огайо Стивен Рейсс. В течение пяти лет он проверял и обосновывал свою концепцию, после чего опубликовал результаты исследований в книге, которая называется «Кто я? 16 основных желаний, которые мотивируют наши поступки и определяют нашу личность».

Итак, что же это за основные желания, которые, по словам американского учёного, «руководят нашими повседневными действиями и делают нас такими, как мы есть»? Это — власть, независимость, любознательность, одобрение, порядок, экономия, честь, идеализм, общение, семья, положение в обществе, месть, любовные отношения, еда, физические упражнения и спокойствие. Давайте попытаемся обуздать своё скептическое отношение к предложенному перечню и не станем стараться сразу же разбить «в пух и прах» эту теорию. И вот почему: присмотритесь, ведь по крайней мере четырнадцать из шестнадцати предложенных стимулов имеют генетическую основу. Это уже доказано современной наукой. Только стремление к идеалу и одобрению, по-видимому, не связано с наследственностью. Для того чтобы выделить перечисленные желания–стимулы, Стивен Рейсс провёл исследование, охватившее более шести тысяч человек. «Комбинация этих стимулов и их расстановка по приоритетности — это именно то, что делает личность неповторимой», — утверждает учёный. Возможно, рассмотрев, как отличаются люди по своему отношению к шестнадцати основным желаниям, даже отъявленные скептики будут вынуждены согласиться с утверждением американского исследователя, что «каждый из нас индивидуален в гораздо большей степени, чем обычно считают психологи». К тому же учёный из Огайо выяснил, что «большая часть основного перечня характерна и для животных и, похоже, имеет значение для выживания».

Что, как не этот факт, характеризует исключительную важность предложенных источников человеческих стремлений?

А теперь посмотрим на практическую ценность новой теории. К примеру, по словам Рейсса, образовательная система и в США, и в других странах построена на непонятной уверенности, что все дети любознательны (это и один из основных стимулов Рейсса) и имеют одинаковое потенциальное желание учиться. Почему же тогда даже очень развитые и талантливые дети зачастую интереса к учёбе не проявляют? Наша образовательная система не принимает идеи, что кому‑то не нравится учиться, говорит Рейсс. Не все любознательны от природы, и родители таких детей должны понять, что природу личности ребёнка им изменить не удастся. Видимо, столкнувшимся с подобными проблемами родителям потребуется найти тот приоритетный стимул, задействовав который, удастся повернуть ребёнка «лицом к образованию». В противном лее случае останется только умерить пыл родительских ожиданий. То же самое происходит и с другими названными Рейссом основными желаниями.

Трудоголики много работают не потому, что хотят «убежать» от жизненных проблем, как это принято считать, а потому, что у них сильно природное желание добиться власти и положения в обществе. Но люди склонны примерять ситуацию на себя и считают, что можно сделать трудоголика более счастливым, заставив его работать меньше. Неумение понять индивидуальные различия вызывает проблемы во всем, начиная с семьи и заканчивая коллегами, считает американский учёный. Даже зная, что другой человек имеет иные цели и ценности, мы не хотим понять этого. Мы тратим неимоверные усилия, пытаясь изменить людей, которые не желают меняться. Как же удалось учёному выявить, что именно эти шестнадцать стимулов — основные? Он вместе с коллегами составил более трехсот утверждений, которые относились к специфическим желаниям людей. Протестировав на согласие или несогласие две с половиной тысячи человек вопросами типа: «Мне нравится приобретать новые знания» или «Лучше потерять жизнь, чем потерять честь», — исследователи провели статистическую обработку данных и распределили ответы на 15 групп. А после тестирования ещё тысячи человек анализ выдал и шестнадцатый значимый стимул — стремление к экономии. На основании своей теории учёные из Огайо разработали тест, названный «Профили», который призван помочь в определении наших индивидуальных особенностей. И как бы мы ни относились к утверждениям Стивена Рейсса, предложенные им научные новшества уже нашли своё практическое применение. И если уж от попыток изменить нерадивых школьников, застенчивых людей и трудоголиков не уйти, лучше делать это «по науке».

Давно замечено, что разные люди, совершая похожие поступки, могут руководствоваться при этом разными мотивами. Например, один поступает в вуз, чтобы удовлетворить жажду знаний, другой — чтобы иметь в будущем престижную работу, а третий — просто чтобы не отстать от товарищей. От того, какие побуждения движут человеком, во многом зависят его успехи. Действуя по инерции или за компанию, трудно рассчитывать на высокие достижения.

Любое человеческое побуждение может быть описано с той точки зрения, на какую общую цель оно направлено — достижение или избегание. Скажем, человек хочет создать семью для соединения с любимым или чтобы не остаться в одиночестве. Конечно же, в первом случае больше шансов на гармоничную и счастливую семейную жизнь. Избегание неприятностей окрашивает мироощущение в минорные тона, порождает тревогу и беспокойство, которые мешают радоваться жизни.

Если проанализировать наши устремления, можно заметить, что тот или иной мотив является для любого из нас преобладающим. Одни люди живут ради достижения: им хочется, чтобы в их жизни произошло что‑то хорошее. И потому человек делает все возможное, приближая желанное событие. Другие, наоборот, постоянно боятся, что произойдёт что‑то неприятное. Каждый их шаг направлен на предотвращение опасности. Даже если это удаётся, человек не получает удовлетворения.

В качестве одной из важных характеристик личности психологи называют уровень притязаний. Он определяется степенью трудности тех задач, которые человек перед собой ставит. Это явление изучали с помощью интересного эксперимента. Испытуемым предлагался набор задач, которые якобы различались по сложности; выбрать разрешалось любую. Но поскольку говорилось, что на решение отпущено ограниченное время, экспериментатор мог произвольно прервать работу и сказать, что задача не решена, либо, наоборот, терпеливо дождаться успешного решения. В ходе эксперимента выяснились интересные закономерности. Оказалось, что успех почти всегда побуждает выбирать следующую задачу потруднее, а неудача — наоборот, полегче. Но выявились и следующие индивидуальные особенности выбора. Люди, ориентированные на достижение, поначалу выбирали средний уровень трудности, а затем неуклонно стремились его превзойти. Люди, склонные к избеганию неприятностей, выбирали самые лёгкие задачи, менее всего грозившие неудачей, либо… самые трудные: ведь вероятную неудачу можно оправдать максимальной сложностью. Первых неудачная попытка не сильно выбивала из колеи, они продолжали наращивать усилия. Вторые после поражения опускали руки и снижали свои притязания до минимума.

Почти то же происходит и в повседневной жизни. Одни либо довольствуются крохами, либо грезят о явно несбыточном. Другие намечают реальные цели и движутся к их достижению.

Отчего одни люди нам нравятся, а другие — нет? Ответ, казалось бы, напрашивается сам собой: одного человека мы считаем хорошим (умным, добрым, приятным в общении), другого — плохим (ограниченным, зловредным, сварливым). Но из чего складываются эти оценки и насколько они справедливы? Как показал опыт, впечатление о человеке складывается у нас довольно быстро на основании немногих слов, поступков и даже деталей внешности, которые мы торопимся оценить по шкале «плюс — минус». И, выставив однажды такую оценку, последовательно её придерживаемся, отбирая из жизненного опыта свидетельства в её пользу.

В одном эксперименте для общения с человеком были отобраны из его окружения два партнёра — один заведомо ему симпатичный, другой — нет. Оба были проинструктированы таким образом, что в течение дня им предстояло адресовать этому человеку определённое количество высказываний — как приятных (комплимент, поощрение), так и неприятных (грубость, язвительная колкость). Причём в равной пропорции. Потом человека просили оценить своих партнёров. Оказалось, что мнение о них осталось неизменным. Похвалы со стороны симпатичного партнёра воспринимались с благодарностью, как естественное проявление его дружеского расположения. На грубости человек смотрел сквозь пальцы: ну с кем не бывает, может быть, виной тому плохое настроение, какие‑то личные проблемы. В другом случае картина была явно противоположной: похвалы воспринимались с недоверием, колкости — с обидой. Хорошему человеку всегда найдётся оправдание, а у плохого почти нет шанса на реабилитацию, даже если оба ведут себя одинаково.

Задумаемся: а не поторопились ли мы с однозначной оценкой? Может быть, окружающие достойны более трезвого взгляда? Умеренная критичность только поможет в общении с приятными людьми. А если даже в не очень симпатичном человеке увидеть доброе, не легче ли будет с ним найти общий язык?

Порой кажется, что окружающий мир подобен лабиринту, в котором на пути к цели то и дело встречаются тупики, коварные ловушки и острые углы, грозящие травмами. Это и боль неожиданных утрат, и разочарование от упущенных возможностей, и страх перед реальными и мнимыми опасностями. Выходя на этот тернистый путь, каждый из нас надевает своеобразные психологические доспехи, позволяющие смягчить удары судьбы. Правда, иной раз эти доспехи не столько помогают, сколько мешают, затрудняя достижение желаемого. Попробуем разобраться, в чем же состоят наши механизмы психологической защиты.

Наиболее распространённый из этих способов психологи называют рационализацией. Человек подчас отказывается признавать свои подлинные побуждения или истинную причину происходящих с ним событий, а взамен избирает вполне логичное, подходящее объяснение. Например, ожидающая гостей хозяйка не успевает привести квартиру в порядок. Она оказывается перед выбором: либо признаться в собственной неорганизованности, либо убедить себя, что разумный человек станет наводить порядок скорее после, нежели до визита гостей. Какой смысл заниматься уборкой дважды?

Провалившийся на экзамене студент может объяснять свою неудачу тем, что не готовился как следует по причине участия в экологическом митинге. То есть отдал предпочтение более важному и гуманному делу. При этом не имеет значения, что митинг длился пару часов, а об экзамене было известно за полгода.

Прекрасной иллюстрацией к другому механизму защиты служит известная басня о лисе и винограде. Часто, столкнувшись с невозможностью достичь цели, мы стремимся принизить и дискредитировать саму цель («зелен виноград»). Так, презрение к благополучию и достатку довольно часто встречается у тех, кто попросту не способен их добиться.

Ещё один механизм подробно описал Зигмунд Фрейд, назвав его вытеснением. Столкнувшись с каким‑то своим неприемлемым побуждением, человек как бы вытесняет его из сознания, не желает об этом ни думать, ни помнить. Но, будучи вытеснены в сферу бессознательной психики, эти побуждения то и дело дают о себе знать, проявляясь в завуалированной форме.