Кассандра фон Готхард сидела на берегу пруда в Шарлоттенбургском парке и смотрела, как по воде разбегаются круги. Длинные тонкие пальцы подняли еще один гладкий камешек и, немного помедлив, швырнули его в пруд. Августовский день был солнечным и жарким; золотистые с медным отливом волосы молодой женщины плавной волной ниспадали на плечи. Тонкий гребень слоновой кости, не дававший золотым прядям опускаться на глаза, еще более подчеркивал гармонию прекрасного лица. Глаза у Кассандры были огромные, миндалевидные, синевой не уступавшие цветам, которые росли на соседней клумбе. Временами в них вспыхивали искорки веселья, но даже в такие минуты эти глаза сохраняли выражение нежной задумчивости. Они могли одновременно ласкать и дразнить, а в следующий миг становиться рассеянными и мечтательными, словно их обладательница погружалась в некие ей одной доступные грезы, связанные с реальностью не больше, чем вычурный Шарлоттенбургский замок с деловитой суетой окружавших его берлинских улиц. Старый замок, застывший во времени, парил над водами пруда и взирал на Кассандру благосклонно, словно признавал ее существом из своей эпохи.

Кассандра раскинулась на траве и стала похожа на романтический портрет или прекрасное видение. Ее длинные пальцы рассеянно перебирали стебли травы в поисках следующего камешка. Неподалеку в воде шумно плескались две утки, чем приводили в полный восторг малышей, наблюдавших за ними с берега и радостно хлопавших в ладоши. Кассандра задумчиво посмотрела на возбужденные детские лица, но ребятня со смехом убежала прочь, увлеченная какой-то новой забавой.

– О чем ты думаешь?

Как бы очнувшись от сна, молодая женщина обернулась и медленно улыбнулась:

– Так, ни о чем.

От Шарлоттенбурга до Грюневальда ехать было ненамного дальше, чем из центра. Дорога занимала у Кассандры менее получаса. Если бы она гнала свой синий «форд» побыстрее, то вообще добралась бы за пятнадцать минут. Она уже знала этот маршрут наизусть и ехала самым коротким путем. Молодая женщина то и дело поглядывала на часы, сердце ее тревожно колотилось.

Сегодня она задержалась позже обычного, но времени оставалось еще вполне достаточно, чтобы переодеться к ужину. Кассандру изрядно раздражало то, что она так нервничает. Словно пятнадцатилетняя девчонка, боящаяся прогневить родителей.

Справа показались зеркальные воды Грюневальдского озера, «форд» уже мчался по узким, извилистым улицам Грюневальда. Щебетали птицы, на глади озера – ни морщинки. Вдоль улицы стояли величественные особняки, защищенные от нескромных взглядов высокими кирпичными стенами, зелеными изгородями, железными воротами. В этом респектабельном пригороде царила чинная, благопристойная тишина. Кассандра знала, что сейчас в каждом из домов хозяйки с помощью горничных обряжаются в вечерние платья. Ничего, скоро и она последует их примеру.

Кассандра остановила машину у ворот своего дома, хлопнула дверцей, открыла ключом тяжелый медный замок. Раздвинув створки ворот, она снова села в «форд» и поехала прямо к крыльцу. Ворота потом закроет кто-нибудь из слуг – у нее уже не остается на это времени. Под колесами автомобиля шуршал гравий. Кассандра привычным взглядом окинула дом – трехэтажное здание серого камня, выстроенное во французском стиле. Особняк венчала изящная мансарда с резной крышей. Там находились комнаты слуг. Ниже, на третьем этаже, во всех окнах горел свет. Еще ниже, на втором этаже, находились покои самой Кассандры, комнаты для гостей и две маленькие библиотеки – одна выходила окнами в сад, другая на озеро. На этом этаже почти всюду было темно – лишь в одном из окон горел свет. Зато внизу, на первом этаже, где располагались столовая, салон, большая библиотека и курительная комната (там хранились антикварные книги), сияли все лампы и канделябры. Кассандра недоуменно нахмурилась, а потом вспомнила, в чем дело, и испуганно ахнула:

– Господи, только не это!

Над прудом возле Шарлоттенбурга дул холодный, пронзительный ветер. Дольф и Кассандра гуляли по пустынной аллее. Они были в парке одни. Дети еще не вернулись из школы, а влюбленные парочки и старушки, кормившие уток, в такой холодный день предпочитали сидеть дома. Но Дольф и Кассандра были даже рады непогоде – никто сегодня не нарушал их уединения.

– Тебе не холодно?

Кассандра рассмеялась:

– В таком наряде? Даже если мне было бы холодно, я бы постеснялась в этом признаться.

– Еще бы.

Полтора месяца спустя внезапно исчез один из друзей Дольфа, тоже писатель. Он не был такой знаменитостью, как Штерн, но в последнее время тоже никак не мог найти издателя, который согласился бы его печатать. В два часа ночи любовница Гельмута (так звали этого человека) позвонила Дольфу в истерике. Она гостила у матери, а когда вернулась домой, то увидела, что квартира перевернута вверх дном, Гельмут исчез, а на полу пятно засохшей крови. Рукопись, над которой он работал, была разбросана по всей комнате. Соседи слышали крики, но ничего определенного сказать не могли. Дольф немедленно отправился на квартиру к Гельмуту и увез несчастную женщину к себе. На следующий день она переехала к своей сестре.

В тот день, когда Кассандра приехала в Шарлоттенбург, Дольф пребывал в глубочайшей депрессии. Исчезновение Гельмута совершенно выбило его из колеи.

– Я ничего не понимаю, Кассандра. У меня такое ощущение, что вся страна сошла с ума. По жилам нации разливается медленно действующий яд. Вскоре он дойдет до сердца, и тогда все мы погибнем. Но мне, я полагаю, этого момента все равно не дождаться.

Он угрюмо насупился, и Кассандра встревоженно подняла брови:

– Что ты хочешь этим сказать?

В феврале Вальмар и Кассандра присутствовали на Весеннем балу. Погода была еще зимняя, но все уже праздновали приближение весны. Под длинной горностаевой шубой на Кассандре было изысканно-простое бархатное платье с глубоким вырезом и расширяющейся от талии юбкой. В этом белоснежном наряде, дополняемом легкими атласными туфельками, с распущенными волосами, Кассандра казалась небесным созданием, лишенным каких бы то ни было земных забот. Невозможно было догадаться, что эта молодая женщина полдня ссорилась со своим возлюбленным из-за его неопубликованной рукописи, что она находится в крайне натянутых отношениях с мужем, с которым почти не разговаривает. С колыбели Кассандру приучили не проявлять на публике своих чувств – для чувств предназначена супружеская спальня. Поэтому фрау фон Готхард вела себя, как всегда, безупречно: ласково улыбалась всем знакомым, танцевала с друзьями и коллегами Вальмара. Ее появление в зале привлекло всеобщее внимание – Кассандра фон Готхард всякий раз поражала окружающих элегантностью своих туалетов и неземной красотой.

– Вы обворожительны, фрау фон Готхард. Просто настоящая снежная королева, – сказал очередной партнер по танцу, кажется, какой-то банкир. Вальмар был знаком с ним, и когда тот попросил позволения пригласить Кассандру на тур вальса, разрешение было тут же дано.

Плавно кружась по залу, Кассандра то и дело посматривала на мужа, беседовавшего о чем-то с друзьями.

– Спасибо, – поблагодарила она за комплимент. – Вы знакомы с моим мужем?

– Немного. Имел удовольствие встречаться с ним на ниве делового сотрудничества. Но последний год моя… деятельность почти не связана с финансами.

Он ждал на нижней площадке лестницы.

– Ариана!

Куда она запропастилась? Еще немножко, и они опоздают.

Этаж, где раньше находилась детская, был переоборудован – ведь теперь там жили не маленькие дети, а подростки. Вальмар не раз собирался перевести Ариану и Герхарда на второй этаж, поближе к себе, но дочь и сын слишком привыкли к своим комнатам, а кроме того, фон Готхард никак не мог решиться изменить интерьер в покоях Кассандры, которые были заперты вот уже семь лет.

Тренькнули часы, и, словно дождавшись этого сигнала, наверху зажегся свет. Вальмар увидел, что по лестнице спускается Ариана в белом платье из тончайшего органди, в золотистые локоны вплетены маленькие белые розы. Вальмар залюбовался дочерью – матовым оттенком ее шеи, точеными чертами лица, радостным сиянием синих глаз. Девушка медленно спускалась по ступенькам, а сзади, ухмыляясь, выглядывал ее брат. Он-то и нарушил волшебство этого мгновения – крикнул отцу:

Вальмар фон Готхард спустился по лестнице на цыпочках и подошел к входной двери. Он велел Максу Томасу приблизиться к дому разувшись, чтобы гравий не скрипел под каблуками. Кроме того, он снабдил друга ключом от ворот. Макс вышел из дома около одиннадцати, а сейчас было уже почти три часа ночи. В небе светила полная луна, и из окна было отчетливо видно, как темная фигура быстро пересекает лужайку перед особняком. Вальмар впустил Макса в дом. Оба не произнесли ни слова, лишь кивнули друг другу. Томас насухо вытер ноги, чтобы не оставлять грязных следов на белом мраморном полу. Вальмару понравилось, что Макс настолько владеет собой, что может обращать внимание на подобные детали. Он уже не плакал и не казался сломленным, как несколько часов назад. Похоже, Макс понял: его жизнь и спасение зависят от хладнокровия и находчивости.

Мужчины быстро поднялись по лестнице и через несколько секунд оказались перед запертой дверью на втором этаже. Вальмар замер на месте, не решаясь войти туда. Но Ариана, ждавшая за дверью, услышала их тихие шаги и приоткрыла дверь. Увидев в щель напряженное лицо Макса, она пропустила его внутрь. Вальмар же остался за дверью, по-прежнему не решаясь войти. Фон Готхард подумал, что ему тоже, как Максу, пора забыть о прошлом и смелее входить в эти двери.

Он сделал шаг вперед и последовал за Арианой в маленькую комнату, некогда бывшую кабинетом Кассандры. За минувшие годы комната совсем не изменилась, разве что розовые обои немного выцвели. В углу по-прежнему стоял шезлонг, на который Ариана положила несколько теплых одеял – там будет спать Макс.

Приложив палец к губам, девушка прошептала:

– Мне кажется, ему лучше спать здесь. Даже если кто-то заглянет в эти комнаты, из спальни шезлонга не видно.

На следующее утро Вальмар и Ариана встретились за завтраком. По их поведению никто не мог бы заподозрить, что минувшей ночью случилось нечто необычное. Во второй половине дня шофер встревоженно доложил, что старый «форд» госпожи фон Готхард исчез. Вальмар немедленно позвонил в полицию. Автомобиль был найден вечером. Он стоял возле станции целый и невредимый. Полицейские были уверены, что это проделки юного Герхарда, решившего немного покататься. Эта история их развеселила, а Герхард, призванный для ответа, весьма убедительно бушевал и возмущался. Поскольку дело было внутрисемейным, полицейские удалились, а машину поставили на место в гараж.

– Папа, я не брал автомобиль! – негодовал Герхард.

– Правда? Ну тогда говорить вообще не о чем.

– Нет, я вижу, что ты все-таки меня подозреваешь!

– Это не имеет никакого значения. Главное, что машина вернулась на место. Однако мне хотелось бы, чтобы в будущем ты или твои приятели больше… не одалживали машину Кассандры.

За лето ничего примечательного не произошло. Вальмар много времени проводил в банке, а Ариана три раза в неделю по утрам ходила на дежурство в госпиталь. Теперь, когда учеба в гимназии закончилась, у нее было больше времени для работы в Красном Кресте и для ведения домашнего хозяйства. На неделю они втроем съездили в горы, а когда вернулись, Герхарду исполнилось шестнадцать. Вальмар с торжественно-недоуменным видом объявил, что его сын может теперь считаться взрослым человеком. Очевидно, того же мнения придерживалось и командование гитлеровской армии – в осенние дни сорок четвертого года в армию призывали всех подряд, даже шестнадцатилетних мальчишек. Герхард получил повестку через четыре дня после своего шестнадцатилетия, которое семья отметила весело и беззаботно. Явиться на призывной пункт надлежало в течение трех суток.

– Как это? – растерянно пробормотал мальчик, разглядывая официальную бумагу. Она пришла как раз перед тем, как ему надо было отправляться в гимназию. – Разве они могут так поступить, а, папа?

Вальмар угрюмо смотрел на него.

– Не знаю, но попробую это выяснить.

Тем же утром фон Готхард отправился к старинному приятелю, армейскому полковнику. Тот сразу сказал, что сделать ничего нельзя.

– Фрау Гебсен, я ухожу и сегодня больше не вернусь. У меня важная встреча. – Вальмар фон Готхард остановился с шляпой-котелком в руке перед секретаршей. – Надеюсь, вы понимаете, куда я отправляюсь.

– Разумеется, герр фон Готхард.

– Вот и отлично.

Вальмар быстро вышел. Секретарша, естественно, понятия не имела, куда на самом деле он направляется и чем будет заниматься. Она была уверена, что господин директор едет в рейхстаг на очередную встречу с министром финансов. Если завтра шеф не появится, секретарша будет уверена, что переговоры затянулись. Фрау Гебсен вообще отличалась понятливостью.

По времени момент был выбран удачно. Министр финансов на неделю уехал во Францию, где ему предстояло провести консультации по экономической ситуации в оккупированной зоне, а также произвести инвентаризацию произведений искусства, которые подлежали отправке в Берлин. Эти трофеи помогут пополнить казну рейха.