Журналистку Мириам Бекстайн обстрелял из автомата конный рыцарь. А десятью часами ранее она лишилась работы. Увольнение Мириам повлечет за собой череду трагических событий: падут правительства, вспыхнут гражданские войны, погибнут тысячи людей. Материал журналистки чреват грандиозным скандалом, с последствиями которого не сравнится ни Уотергейт, ни 9/11 — настоящая «бомба», какой прежде не было ни в одной журналистской карьере. Но сейчас семь утра и всё это в будущем. Пока что Мириам известно немногое: сегодня понедельник, дождливое октябрьское утро, у неё есть работа и материал для статьи. А на десять утра запланировано заседание редколлегии.

Дождливое серебристо-серое небо напоминало погасший экран ноутбука. Мириам зевнула и проснулась навстречу понедельнику и утренней радиоболтовне.

«…продолжающихся бомбардировок Афганистана. А теперь биржевые сводки. После заявления об очередном сокращении трех тысяч рабочих мест, акции «Cisco» упали на сорок семь пунктов, — объявил диктор. — Как известно, 11 сентября произошел крах интернет-сектора, после чего сетевые компании так и не смогли вернуть своих крупнейших клиентов. Том, расскажи с места событий, что происходит?..»

— Да заткнись ты, — буркнула Мириам и вырубила звук. — Слушать тошно.

Мириам ехала медленно, в растрепанных чувствах, ритмично кивая головой в такт «дворникам». На дорогах как всегда ужасные пробки, но они её не раздражали — не до того.

Она вышла из машины, втянула голову в плечи, защищаясь от непогоды, и бегом понеслась к дверям своего дома. Как обычно, запуталась в ключах. «Ну почему это всегда происходит, когда я спешу?» — подумала она. Уже внутри струсила с себя плащ и жакет, словно новорожденная моль остатки влажного кокона; развесила их на вешалке, затем швырнула сумочку и картонную коробку на ветхий телефонный столик и нагнулась, чтоб расстегнуть сапоги. С наслаждением сунула освобожденные от кожаных оков ноги в поношенные розовые тапочки. Заметила подмигивающий автоответчик. «Поступили но-овые сообщения, — вслух пропела она, слегка офонарев от радости, что наконец-то дома. — Ну их в задницу!». Пошла на кухню, сделала кофе, налила в чашку и понесла в свою комнатушку. Когда-то комнатушка служила хозяевам этого пригородного дома столовой — прямоугольное помещение, сообщающееся через арку с гостиной, а через служебное окошко — с кухней. Но сейчас здесь тесный рабочий кабинет — две стены загромождали книжные полки, а вдоль третьей — громадный обшарпанный стол. В четвертой стене — стеклянные двери, выходившие на заднее крыльцо. По ним струились дождевые потоки — капли срывались и шлепались в стоявшие снаружи полузатопленные керамические горшки. Мириам водрузила чашку в центр образовавшегося на столе завала и нахмурилась, глядя на то, что из этого вышло. «Бардак, — смущенно сказала она вслух. — Черт бы его побрал этот беспорядок!»

— А ну-ка

соберитесь!

 — сказала она в сторону стола. — Слышите?

Однако документы и разбросанные там и сям безделушки упрямо отказывались повиноваться, так что она сама набросилась на них, собирая письма в стопки, распечатывая невскрытую почту и откидывая мусор, устроив настоящую охоту на квитанции и счета. Почти девять месяцев стол погребала всякая шушваль и наведение порядка подействовало на Мириам благотворно, отвлекши от тяжких дум, связанных с потерей работы.

Только после того, как показалась голая поверхность стола и Мириам вытерла кофейные кольца моющим средством, она приступила к электронной почте. На это потребовалось еще больше времени и когда она проверила все входящие, дождь, барабанивший в окна, лился уж из потемневшего неба.

Мириам даже умудрилась подняться по лестнице. Факт, ведь она проснулась в собственной постели. Поза скрюченная, ноги ледяные, кожа в пупырышках, а залежи мозга долбит кирками бригада шахтеров. Проснулась Мириам по требованию мочевого пузыря, увлекшего её, полусонную, в ванную, где она сделала полную иллюминацию, щелкнула дверной задвижкой, сходила на горшок и перетряхнула всё в напрасных поисках адвила, который спас бы её от похмельного синдрома. "Всё что тебе нужно, это хорошенько вымыться под душем," — печально сказала она себе, стараясь не обращать внимания на ворох грязной вонючей одежды, валявшийся на полу вперемешку с разбросанными вчерашней ночью полотенцами. Раздевшись догола посреди ярко освещенной розовато-хромированной комнаты, она открыла краны, устало села на краешек ванны и попыталась придумать иной способ как развеять клубившийся в голове болезненный туман.

— Я ведь большая девочка, — сказала она льющейся в ванну струе нестерпимо горячей воды. — Больших девочек не крючит из-за всякой ерунды, — сказала она себе. Например, из-за потери работы. — Большие девочки разводятся. Большие девочки беременеют в студенчестве, после чего отдают ребенка приемным родителям и заканчивают мединститут, а если им не нравится та срань, с которой приходится иметь дело по специальности, они переучиваются на другую профессию. Большие девочки обручаются, а затем находят жениха в постели своей лучшей подруги. Большие девочки сами себя подставляют, гордо заявившись с компроматом к главреду. Они не сходят с ума, воображая, что заблудились в дождливом лесу, для того, чтобы послужить мишенью для вооруженных автоматами рыцарей в доспехах. — Едва сдерживая слезы, она шмыгнула носом.

Пробилась первая рациональная мысль: "Похоже у меня депрессняк, хреново.". Следом пришла вторая: "Где же пенка для ванны?" Пенка для ванны — это ништяк. Пенка для ванны — это

мысль

! Мириам не из тех, кто любит упиваться жалостью к себе, но в данный момент искушенье столь же велико, как желание принять теплый душ. Она пустилась на поиски пенки для ванны и в конце концов нашла пустой флакон в мусорке. На донышке еще что-то плескалось. Она подержала флакон под краном и вылила остатки геля кружиться и пениться под ногами.

«Депрессию еще можно рассматривать, как вполне адекватную реакцию на увольнение, — твердила она сама себе. — В особенности, если я сама же в этом виновата. Но я ведь не виновата. — Она погрузилась спиной в ароматную воду и вдохнула пар. — Но чтобы крыша поехала? Нет, не думаю".

Она уже переживала тяжелые времена. Начать с того, что на третьем курсе колледжа, она, молодая да ранняя, невпопад забеременела от Бена. Мириам до сих пор не могла четко сформулировать причин, по которым не сделала аборт… Не потому ли, что эта стерва из студенческой поликлиники уверяла, что тут и думать не о чем, а сама Мириам всегда делала обратное тому, что от неё ожидается; вдобавок, она была уверена — пожалуй, даже слишком уверена — в прочности своих отношений с Беном. Последствия: отказ от ребенка.

На этот раз дождь был слабее.

Мириам поморщилась от внезапно возникшей головной боли и спрятала медальон в карман. После чего сразу же принялась действовать по заранее составленному плану. Обзор местности поворотом на триста шестьдесят градусов — ничего, кроме осенних деревьев и палой листвы. Следующий этап: она сняла рюкзак, переместила пистолет в правый карман штанов, достала фотоаппарат, диктофон и принялась снимать, делая сопутствующие комментарии.

— На моих часах четырнадцать часов двенадцать минут. Умеренные осадки, облачность примерно шесть седьмых, ветер северо-западный, холодный, скорость примерно пять миль в час. Кажись всё.

Щелк. Щелк. Щелк.

Памяти в фотоаппарате хватит на тысячу с лишним снимков, после чего ей придется сменить флэшку. Она повесила камеру на шею и снова закинула за плечи рюкзак. Швейцарским ножом, который Бен подарил ей на годовщину свадьбы (тот еще подарочек от блудливого муженька, неспособного отделить мух от котлет) она срезала на уровне глаз немного коры с ближайших деревьев, затем насобирала камней и сложила их в кучку, точно обозначив место, где появилась. (Не хватало еще, вернувшись, оказаться внутри собственной машины, если, конечно, такое возможно).

В процессе работы её не покидало весьма необычное чувство: «Это моя вторая «лунная экспедиция», — думала она. — Хоть кто-нибудь из астронавтов побывал на Луне дважды?» А вот она снова тут, причем в

здравом

уме, делает записи, фотографирует, документируя путешествие в это удивительное место, столь непохожее на её родные места. Что бы эти «родные места» не значили, особенно теперь, когда гангстеры знают ее домашний адрес.