Михаил Степанов уверенно прошел в кабинет, как и подобает человеку его звания и должности, поздоровался за руку с капитаном Пономаревым из войсковой разведки, шагнувшим навстречу, и спросил, указав на чернокожего человека, уныло сидевшего на табурете:

– Это и есть ваш арестованный?

– Он самый, товарищ капитан первого ранга.

Степанов утвердительно кивнул, задержав взгляд на бравом капитане: не так часто морская разведка сотрудничает с сухопутной, сейчас выдался тот самый исключительный случай.

Степанов сел на пододвинутый капитаном стул и с интересом принялся рассматривать арестованного. Перед ним на крепком табурете, ножки которого были накрепко привинчены к полу, сидел худющий негр. Взгляд затравленный, понурый, но страх в глазах отсутствовал. Свой арест он воспринимал как некую данность судьбы: в работе наемника попадаются и более крутые повороты, их надо просто пережить.

Вся паскудность ситуации заключалась в том, что, находясь в Сомали, Невзоров не мог использовать свои прежние контакты. Большая часть завербованных клиентов уже уехали из страны, а те, что остались, находились вне досягаемости. Оставалось использовать вариант связи в Найроби, и Невзоров без колебания выехал в Кению.

Не заезжая в гостиницу, Олег тотчас отправился на встречу с агентом, где, как оказалось, его поджидала засада.

Оставался запасной вариант.

Убедившись, что наблюдение за ним не ведется, он поселился в гостинице, в которой обычно останавливались зажиточные туристы.

Первое правило, которому Олег Невзоров следовал неукоснительно как профессиональный разведчик, не передавать связникам ценную информацию на бумажных носителях. В этом случае всегда был риск, что сведения могут оказаться в руках контрразведки. Кроме того, не было уверенности в том, что курьер не захочет ознакомиться с содержанием сообщения, пусть даже из самого банального любопытства. О содержании записки он может проговориться случайному собеседнику. Того, кто не один год проработал в контрразведке, даже такая невинная фраза, как «бабушка пошла в магазин», может натолкнуть на какую-нибудь шпионскую разгадку. А потом, какого дьявола иностранец пишет о какой-то там бабушке?!

Всю информацию в центр Казаи Менелик – или иначе резидент российской разведки, работающий под псевдонимом Иван, – передавал в контейнере, закладывая его в тайник каждую среду рано утром, когда выгуливал терьера. Внешне все выглядело очень безобидно: он просто выходил в парковую зону, садился на скамеечку у входа, и пока пес метил все столбы в радиусе шестисот метров, он, покуривая сигарету, в одно движение прикреплял небольшую коробочку под скамейку. Хитрость подобной операции заключалась в том, что, даже если кто-то нечаянно нащупает контейнер с зашифрованной информацией, он не сумеет его отковырнуть от планки скамейки. Для того чтобы сделать это, нужно было знать, в каком именно месте следует нажимать – тогда контейнер отпадет сам, как майский жук с дерева в холодную погоду. В противном случае он будет просто уничтожен.

Человек, который придет за контейнером ровно через час (невысокого росточка, круглолицый, краснощекий, занимающий в российском посольстве должность советника, но в действительности руководящий всей разведслужбой), знал об этой хитрости (именно он заказал в лаборатории специальный клей). Так что послание он извлекал без особого труда. Его задача – в кратчайшие сроки передать шифровку и передать агенту ответ центра.

Казаи Менелик поднялся в половине шестого. Заметив, что хозяин проснулся, собака в предвкушении утренней прогулки усиленно забила куцым хвостом и засопела так, что ее могли слышать в противоположном доме.

Миранда спала, соблазнительно раскинувшись. Если бы не среда, он нашел бы слова поласковее, чтобы продолжить ночные любовные ласки. Глянув напоследок на обнаженное девичье тело, он позвал собаку и вышел в коридор.

В крохотной пластинке, всего-то два сантиметра длиной и толщиной в спичку, помещался чип, на котором записана информация. Достаточно вставить его в компьютер, чтобы снять запись, и еще потребуется часа три, чтобы расшифровать ее.

Казаи вышел из дома Хайдара и направился к припаркованному автомобилю. Впечатление от разговора было тяжелым. Беседа пошла совершенно не так, как планировалась, а ее конец и вовсе получился скомканным, словно Хайдар просто хотел избавиться от своего гостя. И вдобавок ко всему оставалось ощущение, что за ним пристально наблюдают. Приостановившись, Казаи даже хотел обернуться, но потом, пересилив себя, пошел дальше, стараясь придать походке как можно больше беспечности.

Распахнув дверцу «Ситроена», он плюхнулся в мягкое кожаное кресло. Ситуацию следовало тщательно обдумать, и желательно в тишине. Подавляя в себе соблазн бросить прощальный взгляд на дом, он отъехал в парковую зону и заглушил двигатель.

Время спрессовалось до одного дня, в течение которого предстояло сделать массу различных дел. Создавалось ощущение, что кто-то специально создал ему цейтнот, вынуждая совершить роковую ошибку. Важно не скатиться до суетливых действий и точно просчитать все.

Итак, что произошло?..

Разговора как такового не получилось. Сложилось чувство, что его привели на смотрины. Стоп! В этом что-то есть. Может, действительно так оно и было? Казаи закрыл глаза, пытаясь мысленно воспроизвести обстановку гостиной. Сразу напротив порога была широкая лестница, ведущая на второй этаж; по левую сторону от нее две двери, с противоположной стороны еще одна; четыре окна, с которых просматривался замечательный вид на манговую рощицу; занавеска…

На встречу с резидентом Невзоров пришел в точно назначенное время. Этот уголок парка, как и в их предыдущую встречу, был пустынным. Только по соседней аллее, взявшись за руки, раскатывала на роликовых коньках молодая красивая пара. Смотреть на них было приятно: потому что – молодые, потому что – счастливые, потому что – вся жизнь впереди.

Однако ожидание перевалило уже за пятнадцать минут, а Ивана все не было. Возможно, при других обстоятельствах Невзоров просто поднялся бы со скамьи и пошел в свою сторону, но информация, которую он рассчитывал получить, заставляла его проявлять терпение.

Его взгляд упал на газету, лежавшую на противоположном конце скамейки. Ее оставил кто-то из тех немногих, заглядывающих в эту часть парка. Внимание Невзорова привлек броский заголовок на первой странице: «Неожиданное самоубийство: полиция теряется в догадках». Хоть бы газету почитать в ожидании, глядишь, и время потянется не столь томительно.

Взяв газету, Невзоров увидел фотографию, с которой на него смотрел Казаи Менелик. Рядом был помещен снимок с большим увеличением, на котором было запечатлено неподвижное тело, на голову небрежно была наброшена какая-то белая материя, а под фотографиями имелось короткое сообщение: «Вчера вечером на улице Свободы, дом 18, было обнаружено тело мужчины, предположительно покончившего жизнь самоубийством. Что именно заставило его свести счеты с жизнью, выясняет полиция».

Отшвырнув газету, Невзоров невидяще посмотрел прямо перед собой. Отчего-то сделалось зябко. Поежившись, он поднялся со скамьи и зашагал к выходу.

Каких-то полгода назад Тимофею Воропаеву казалось, что его жизнь течет размеренно и гладко. Со школьными приятелями он организовал «фирму» «Корпорация ценностей», занимавшуюся тем, что они похищали и перепродавали вещицы знаменитостей. Все изменилось в тот самый момент, когда к ним пришел человек по имени Мухаджир и предложил каждому из них возглавить какие-то мутные фирмы, пообещав хорошие оклады.

Дела пошли бойко, а вскоре каждый из них мог купить по иномарке. Удивлял масштаб: через дочерние фирмы предприятия, которые они открыли, едва ли не ежедневно проходили десятки миллионов рублей. А вскоре один за другим погибли его школьные приятели. И тут появился майор Шевцов, который предложил взять его под свою защиту. Некоторое время Тимофей с охраной кочевали из квартиры в квартиру, спасаясь от Мухаджира, а потом и вовсе уехали в деревню неподалеку от Москвы, в которой он жил с двумя малоразговорчивыми типами. Трудно было сказать: не то он арестован, не то его стерегут. Именно в это время Тимофей задумал план побега, чтобы навсегда отрезать от себя тех, кто за ним гнался, и тех, кто его охранял.

С месяц назад Тимофей познакомился с красивой мулаткой по имени Земфира. Их связывало всего-то несколько непродолжительных свиданий, которых вполне хватило, чтобы понять: они две половинки одного яблока.

Надо было как-то сообщить Земфире о своем плане и предложить девушке уехать с ним. Через охранника Невольского, пообещав хорошо ему заплатить, Тимофей передал девушке записку с номером своего телефона, наказав ей позвонить тотчас при получении.

Оставалось только ждать звонка. И скоро он прозвучал.

Две тысячи километров от Москвы еще не самая глушь, но хотелось верить, что искать их здесь будут не столь усердно, как в столице. А потом, Урал стоит на перекрестке многочисленных дорог, ведущих из Европы в Азию, где всегда огромное количество транзитных пассажиров, так что затеряться среди них не стоит большого труда. Не пугало даже то, что число татуированных жителей на квадратный километр здесь было значительно большим, чем в какой-либо другой части России. Оно и к лучшему: вряд ли для всяких там органов будет представлять интерес молодая пара. А потом ведь, по большому счету, они не преступники и ни в чем противозаконном не замешаны. И еще неизвестно, станут ли их разыскивать вообще!

Уж для кого они действительно будут представлять интерес, так это для Мухаджира.

Тимофей и Земфира сняли небольшую комнату на окраине города. Хозяином был мужчина средних лет с помятой и опухшей физиономией, представившийся Мироном. Создавалось впечатление, что последние три года он провел без сна. Протянув ключи, Мирон сказал:

– Владейте. А я к матери поеду. У нее квартира большая, да и радость старухе будет.

– А что сказать, если вас будут спрашивать?

Тимофей подошел точно в назначенное время. Земфира шла за ним и смотрела в сторону, тем самым как бы давая понять, что ко всему происходящему она имеет лишь косвенное отношение.

Судя потому, как скривил губы продавец, было понятно, что он не особенно верил в то, что они придут.

– Так это и есть тот самый ваш товарищ?

– Да, он самый, – кивнул Тимофей.

– Девушка, – негромко сказал продавец, стараясь привлечь к себе внимание, – а вам не говорили о том, что у вас очень необычная внешность? И, пожалуй, очень запоминающаяся.

Едва за клиентами закрылась дверь, как завибрировал телефон, лежавший на столе. Посмотрев на экран, фотограф невольно поморщился, будто от зубной боли. Однако пренебрегать сигналом было нельзя. Нажав на кнопку приема, он негромко произнес:

– Слушаю.

– Ты не забыл?

– О чем это ты, Валера?

– Послушай, Костя, может мне прямо сейчас к тебе приехать и напомнить? – голос собеседника прозвучал угрожающе.

Развалившись на мягком кресле, Некрас слушал веснушчатого Аркашу. Тот сидел на высоком стуле и, немного подавшись вперед, живо рассказывал об очередных клиентах Константина. Рассказ его сбивался, когда он посматривал на стол, где на больших блюдах лежали тонко нарезанные колбаса и мясо. Немного сбоку, словно бы сиротливо, стояла бутылка водки.

– …Как только они из автобуса вышли, так я сразу за ними ломанулся…

Некрас слушал его и в то же время думал о своем.

Если ты настоящий лидер, так будь добр, позаботься о благополучии своих людей, чтобы они не страдали от отсутствия денег, не жаловались на бедное житье, не гундели, что им хотелось бы «жить по-человечески». В слово «по-человечески» каждый из них вкладывал свой определенный смысл. Одни желали проводить все свободное время в кабаках, где на сравнительно небольшой площади были предоставлены едва ли не все возможные удовольствия: музыка, вкусная жратва и, конечно же, женщины.

Других желание «жить по-человечески» уводило в загородную недвижимость или к дорогим иномаркам, с кожаного кресла которых можно было бы посматривать свысока на менее удачливых конкурентов.