— Кто там у нас в Краснопресненском районе? — раздался из рации трескучий голос диспетчера.

— Двадцать третий — принимаю заказ! — живо отозвался Маркелов, выруливая на площадь.

— Езжай на Баррикадную, четыре. Там тебя ждет клиент, — распорядился диспетчер.

— Понял, — бодро откликнулся Захар. — Буду на месте через пять минут.

Развернувшись на площади Краснопресненской Заставы, Маркелов выехал на Баррикадную улицу. Быстро нашел нужный дом и остановил машину.

Неслышно отворилась тяжелая дверь, и в камеру уверенно шагнул мужчина средних лет — крепкий, высокий. С первого взгляда было заметно, что половину жизни он провел в спортивном зале и на тренажерах. Прапорщик, застывший за его спиной, терпеливо ждал распоряжений. И они последовали незамедлительно.

— Ступай, голубчик, мне с вашим арестантом надобно поговорить.

Голос был почти барский. Видно, так пару веков назад дородный помещик выпроваживал в сени приказчика.

Осмотревшись, вошедший неодобрительно покачал головой, после чего сочувственно заметил:

— Невесело тут у тебя, Клещ, прямо хочу сказать.

Захар стоял на автобусной остановке, как и договаривались. Народу в таких точках обычно набирается много, и затеряться среди них легко. Маркелов даже не заметил, как подъехала бежевая девятка с тонированными стеклами, ее задняя дверца приоткрылась, и в проеме показался Петр Сидорович.

— В машину! — коротко скомандовал он.

Маркелов отшвырнул в сторону едва раскуренную сигарету и быстро направился к автомобилю.

Подходя к нему, Захар невольно отметил, что водила даже не взглянул на него. Но глупо было бы рассчитывать, что он совсем не видел его. Еще та школа! Наверняка он сумел рассмотреть его еще до того, как подъехал к остановке, а вот сейчас с успехом лепил безразличие. Надо отдать должное, получалось у него весьма неплохо. Собственно, других тут не держат.

— Пока никто не знает, где находится Клещ, — сообщил Петр Сидорович, едва Захар расположился рядом. — Мы пустили слушок, что он совершил побег и сейчас пребывает за границей. — Усмехнувшись, он добавил: — В конце концов, это наша работа. Ты же должен пройтись по тем местам, где он обычно бывает. Пускай тебя заметят. После того как ты выпотрошишь «Атлант», все будут думать, что это дело его рук. Ты же останешься чистым! В общем, у нас на тебя большие виды.

К этому времени по криминальным кругам Москвы был пущен слушок о том, что Клещ прошелся фуксом, оставив стены кичи, и теперь гордым гоголем шарахается по Москве в поисках удачи. Молва, как липкая паутина, расползалась от одного питейного заведения к другому, где Клеща наверняка ожидала не самая радушная встреча. При надобности блатные умеют искать, а потому под контроль будут взяты даже «промокашки», с которыми Клещ любил весело проводить время. По уверениям Клеща, в Москве осталось только четыре точки, где его по-настоящему ожидает хлебосольный прием и о которых было осведомлено только его ближайшее окружение. Он наведывался в эти места всегда, когда был на мели и когда следовало переждать бурю. А кроме того, в таких местах всегда можно был отыскать заказчиков на новую работу, так что без дела он не оставался.

Одно из таких заведений находилось недалеко от Курского вокзала. И называлось очень романтично — «Фиалка». В былые времена — обыкновенная стекляшка, где можно было безо всякой боязни «промокнуть», выпить пару кружечек пива и промести хвостом.

Сейчас заведение изменилось: кроме броской вывески с неоновыми лампами и высокого крыльца из мрамора, был еще сооружен добротный пристрой. Публика поменяла джинсовый прикид на солидные дорогие костюмы. Но в действительности мало что изменилось, и при желании в этом заведении можно было не только заказать на ночь биксу, прогнать шмотки, но и получить солидный заказ на гоп-стоп.

Маркелов устроился за дальним столиком и заказал бутылку вина с салатом.

Официантками в ресторане работали четыре молодые женщины. Внешностью, ростом и сложением они напоминали друг друга. Обыкновенные провинциалочки, отважившиеся искать удачи в столице. Работа не пыльная, всегда имеешь дело с деньгами, а они, как известно, обладают одной приятной особенностью — прилипают к ладоням! А потому свое нынешнее положение они должны ценить и воспринимать его едва ли не как счастливый билет в завтрашний день. Это не какая-нибудь многостаночная вахта под фонарями на Тверской.

Машину Маркелов оставил метрах в ста от здания и уверенной походкой делового человека, сжимая в правой руке кейс, направился в сторону входа в офис «Плутоса». Важно вести себя непринужденно, так, будто каждый день приходится совершать подобную прогулку, и уж тем более глупо было прятать лицо от видеокамер. Подобные вещи просекаются сразу. А за свой грим Захар был спокоен.

Проникновение в офис должно пройти без сучка без задоринки, иначе дело сильно осложнится. Перед входом, кроме видеокамеры кругового обзора, установлены еще две дополнительные, они автоматически фотографируют каждого вошедшего. Малейшая попытка спрятать лицо отслеживается опытными операторами, а следовательно, к такому посетителю будут относиться с повышенной бдительностью.

Перед главным входом организована небольшая автомобильная стоянка для сотрудников фирмы. Одно место, у будки охранника, оставалось свободным — обычно здесь парковался генеральный директор «Плутоса» Покровский Николай Анисимович. Следовательно, сейчас его в офисе нет, умчался по каким-то своим большим делам. Неподалеку, явно скучая, топтался молодой человек в костюме — подразумевалось, что он приглядывал за стоянкой. Но Маркелов знал, что в действительности его интересовала только машина генерального директора и ее место. Площадь круглосуточно находилась под наблюдением. Конечно, маловероятно, что автомобиль нашпигуют взрывоопасной начинкой, но расслабляться не стоит, как говорится, чем черт не шутит!

Захар даже слегка приостановился перед входом, давая операторам рассмотреть его лицо, и только после этого потянул на себя тяжелую входную дверь. И тотчас почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой.

Страшного, в общем-то, ничего не происходило, во всяком случае на первый взгляд. Все шло точно так, как и рассказывал Валентин: к нему навстречу двинулся молодой человек плотной комплекции и с дежурной улыбкой, за которой просматривалась решимость действовать самым активным образом. Молодой человек вежливо поинтересовался:

Тарантул закрыл папку, стянув ее белыми узенькими тесемками, давая этим понять, что доклад завершен и что теперь он готов ответить на любой вопрос.

— Ошибки быть не может? — с некоторой надеждой спросил Варяг, остановив тяжеловатый взгляд на Тарантуле.

Взор законного выглядел почти враждебно, но Константин знал, что лично к нему он не имеет никакого отношения. Владислав всегда так смотрел, когда был напряжен. Однако встречать такой взгляд было все равно неприятно. Где-то в районе желудка прошла холодная волна, но Константин постарался не выдать внутреннего беспокойства и, выдержав небольшую паузу, ответил как можно хладнокровнее:

— Исключено. Мы проверили все самым тщательным образом. Всю информацию по «Российскому ковчегу» Волков сливал контактеру.

— Что это за контактер? — немедленно отреагировал Владислав.

Маркелова не оставляло чувство тревоги. Посмотрев в зеркало заднего вида, он заметил припаркованный «Ниссан». Точно такая же модель следовала за ним по Кутузовскому проспекту. А может быть, все-таки показалось? Едва Захар отъехал, как машина увязалась следом, держась на значительном расстоянии. Прибавив скорость, он перестроился в соседний ряд и посмотрел опять. «Ниссан» продолжал тащиться на прежней скорости, пропуская вперед другие автомобили. Маркелов облегченно вздохнул — значит, все-таки показалось, и, посмеявшись над собой за мнимые страхи, свернул на тихую улочку и порулил к дому. Вспомнилось, что холодильник совершенно пустой и что следовало бы прикупить что-нибудь на ужин. По пути к дому находился небольшой магазин, и Маркелов решил заскочить туда. Взяв колбасы, хлеба, несколько банок консервов, он вернулся обратно к машине. Осмотрелся. Ничего настораживающего, не считая «Ниссана», стоящего у подъезда. Неужели тот самый?

Странное дело, но его по-прежнему не оставляло ощущение, что за ним наблюдают. Такое чувство у него появилось после того, как он повстречал эту богатенькую дамочку, выслеживающую неверного мужа. Хотелось бы верить, что он обманывается и эта его подозрительность не что иное, как результат накопившейся усталости. Но когда он приблизился к дверям своей квартиры, тревога вновь овладела им.

Маркелов остановился, положил сумку у порога и прислушался. Тишина. Но ощущение опасности не оставляло его. Захар привык доверять своим чувствам, которые никогда не подводили его. Он уже давно подчинялся своим инстинктам, развитым благодаря усиленным тренировкам, будто у хищного матерого зверя. И вот сейчас он осознавал, что опасность находится совсем рядом, возможно, на расстоянии вытянутой руки. Она была настолько осязаема, что до нее можно было дотронуться кончиками пальцев. Маркелов способен был увидеть даже цвет угрозы (только безнадежные глупцы способны утверждать, что опасность нематериальна), стоит только этого захотеть и постараться настроиться на нужную волну. И сейчас Захар увидел опасность, которая застыла над дверью в виде темно-зеленой дуги. По ее краям он даже различил ярко-красную кайму. Он знал, что достаточно сделать шаг, и полоска начнет расширяться и густеть. Вот тогда берегись! Искушая судьбу, Маркелов чуть шагнул и, вытащив из кармана «вальтер», навернул на ствол глушитель, после чего неслышно вставил в замочную скважину ключ.

Повернув ключ дважды, Захар открыл дверь и медленно прошел в комнату. Принюхался. Обычно так делают собаки, когда входят в незнакомое помещение. Сначала они изучают витающие в воздухе запахи и, уловив в них опасные чуждые флюиды, удаляются прочь. Но даже если опасность отсутствует, зверь никогда не поступает беспечно и первые его шаги всегда очень осторожные. С первых же секунд он начинает строить дальнейшую тактику поведения, примериваясь, как следует поступить далее: вцепиться зубами в горло обидчику или пуститься наутек.

Точно так же, всецело доверившись инстинктам, в минуты опасности поступал Захар. Прижав пистолет к корпусу, Маркелов неслышно вошел в комнату. О присутствии в помещении постороннего говорят чужие запахи, даже если квартира пуста, они все равно чувствуются еще несколько часов кряду. Каждый человек пахнет по-своему, и его запах неповторим, как отпечатки пальцев. Мужчины и женщины также пахнут по-разному, женщина — острее. Оно и понятно, ведь она должна вскружить голову самцу.

На Елене была пижама в широкую полоску, которая значительно ограничивала возможности для фантазий. Но даже под этим нарядом заманчиво колыхались волнующие овалы. На ногах мягкие тапочки. Талия перетянута узким поясом. Захар задержал взгляд на ее шее — едва ли не единственный кусочек кожи для обзора: на золотой цепочке висел какой-то причудливый кулон.

— Ну, чего ты так меня разглядываешь? — укорила его Елена. — Такое впечатление, что хочешь проглотить. Я не Красная Шапочка, а ты, слава богу, не Серый Волк.

Маркелов невольно улыбнулся:

— Это еще как посмотреть.

Миленькая квартирка. Опрятно. Чисто. Даже глазу не за что зацепиться. Но без особых изысков. Сразу видно, что хозяйка помешана на чистоте и пыль воспринимает как личное оскорбление. Наверняка в постели она такая же аккуратненькая. Вот и сделаны первые штрихи к ее портрету.

Захар вышел на улицу и неторопливо направился к машине. Он был уверен, что Елена пристально наблюдает за ним из окна, а потому шел без особой спешки, словно бы отправлялся на прогулку. Сев в автомобиль, он почувствовал облегчение. Можно было побыть самим собой, безжалостно содрав с лица надоевшую маску.

Маркелов завел двигатель и поехал в сторону Тверского бульвара. Здесь сейчас было тихо. Оно и понятно. Все-таки ночь. На скамейках он увидел всего лишь две пары, но они, кажется, совершенно не замечали окружающих.

И все-таки почему местом для встречи выбран Тверской бульвар? В таком серьезном деле, как это, не может быть каких-то случайностей. Тем более с такой женщиной! Она действовала как хорошо подготовленный агент. За все время их разговора Елена допустила всего лишь две промашки, и то очень незначительные. В тот момент, когда речь зашла о Тверском бульваре, она сделала небольшую паузу. И во втором случае, когда сказала, что посидит на скамейке, — в эту секунду у нее изменился голос. Можно предположить, что он не в ее вкусе, но уж не настолько, чтобы выказывать брезгливость! За этими словами пряталось нечто иное. А ведь можно было бы постоять где-нибудь у метро, там тоже, кстати, очень много народу, и разговор двух молодых людей не вызовет ни у кого подозрений. Но ей необходимо было посидеть, а, следовательно, за этим скрывалось нечто большее, чем простая беседа. Судя по тому, как она держалась, Елена работала в разведке и, несмотря на молодость, поднабралась немалого опыта.

Подумав об этом, Захар испытал некоторое разочарование. В создавшейся ситуации Елена чувствовала себя как рыба в воде. Следовательно, она профессионал. Женщина в разведке — это всегда особый случай. В первую очередь голова должна быть набита идеями, во имя которых она способна переспать с толпой мужиков, причем часто не самой привлекательной наружности. А отсюда вытекает, что она должна иметь душу проститутки.

И все-таки почему именно на скамейке Тверского бульвара? И почему через три дня? Ведь можно было встретиться, к примеру, на следующий день вечером, к тому времени у него уже будет кое-что, чем он сможет поделиться со своей работодательницей. Интуиция подсказывала Маркелову, что на Тверском что-то готовилось. Елена себя выдала, когда сказала, на какой именно скамейке будет происходить их беседа. Следовательно, план прорабатывался заранее, и причем весьма досконально. Фраза про скамейку у нее выскочила автоматически, она не сумела ее скрыть даже смущенной улыбкой. Ей бы удалось спрятать свое смятение, если бы разговор шел с менее подготовленным собеседником. Елена прокололась, что и не удивительно, женщины-разведчицы всегда редкость! Действительно ли ее зовут Еленой? Скорее всего, это ее рабочий псевдоним.

Покровский жил в массивном здании, фасад которого украшали барельефы развевающихся флагов, колосья пшеницы, собранные в снопы. Эпохи умирают, а их следы и приметы остаются. Дом помпезный, с дорогой гранитной отделкой, он должен был олицетворять нерушимость существующего режима. Архитекторы, проектировавшие это здание, в чем-то были правы — людей, некогда населявших дом, уже никого не осталось в живых, а вот стены неизменно продолжают подавлять величием, словно бы напоминают о былом.

Квартира Покровского находилась на третьем этаже. Квартира большая, она занимала на самом деле два этажа и по площади не уступала футбольному полю. Так что Николаю Анисимовичу было где принять важных гостей и было где отдохнуть после трудового дня.

В половине восьмого к подъезду подкатил «шестисотый» «Мерседес», следом, едва ли не упираясь ему бампером в багажник, шелестел черный джип «Gellenwagen». Красивая игрушка для обеспеченных мальчиков. В джипе размещалась охрана. Двое парней, проворно выскочив из джипа, уверенно направились к двери, о чем-то энергично разговаривая между собой. По тому, насколько серьезны были их лица, становилось ясно, что разговор у них протекал нешуточный. В следующий раз надо будет укрепить у подъезда парочку «жучков». Уверенно набрав код, парни вошли в подъезд. Грамотно вошли, предварительно осмотревшись. В затылок друг другу не дышали, как это, возможно, сделали бы менее опытные охранники, а двигались через интервал, второй неизменно прикрывал первого.

По тому, как они шли, можно было уверенно предположить, что протопали они этой дорожкой сотни раз. Многое для них стало здесь привычным. На некоторые вещи и вовсе не обращаешь внимания. Тут кроется ошибка многих профессионалов — притупляется чувство опасности. Уже лень заглянуть под дверь, прощупать за батареей, поискать в углах, а именно там и прячутся крайне неприятные сюрпризы. Так что даже самый знакомый маршрут нужно исследовать с такой тщательностью, словно проходишь по нему впервые.

В любом случае на осмотр подъезда уйдет несколько минут. Еще столько же нужно отвести на сборы Покровскому. Так что на улице его можно будет ждать не раньше чем через пятнадцать минут.