Советская Россия стала шестой страной мира, начавшей постройку собственных танков – в конце 1920 года, с первых образцов машины «Русский Рено». Однако в бою танки были применены Красной армией еще раньше – 26 июня 1919 года возле Новомосковска у железнодорожного моста через реку Самару впервые вступил в бой танковый отряд Автоброневого дивизиона особого назначения при СНК Украины, сформированный из машин «Рено» FT-17, захваченных у французов под Одессой в марте того же года.

Именно в Советском Союзе родилась теория глубокой операции – опирающегося на танки механизированного наступления вглубь обороны противника, именно здесь в начале 30-х годов были созданы первые бронетанковые соединения, предназначенные не для усиления пехоты, а для самостоятельных действий. Наконец, именно советские танки с советскими командирами приняли участие в первых танковых боях после окончания Первой мировой войны – это произошло в 1936–1937 годах в Испании.

Однако столкновение со столь опытным противником, каким являлась нацистская Германия, показало, что одного количества танков и их табличных технических характеристик недостаточно для достижения успеха. Выяснилось, что в реальном бою гораздо большую роль играет «технология войны» – качество техники, организация снабжения и ремонта, налаженная связь между подразделениями. А главное – поддержка танков полностью моторизованной пехотой, способной не только закрепить достигнутый успех, но и самостоятельно отразить неизбежное вражеское контрнаступление.

Тяжелый урок 1941 года серьезно повлиял на дальнейшее развитие советских механизированных войск. Германский танковый генерал Ф. Меллентин со злорадством писал: «Русские создали такой инструмент, играть на котором они не научатся никогда». Действительно, на какое-то время советские танковые войска оказались отброшены в своем развитии назад – в качестве орудия глубокой операции они были заменены кавалерией, сами превратившись всего лишь в средство усиления пехотных частей, орудие прорыва обороны, но не наступления. Даже вновь созданные летом 1942 года танковые корпуса и армии далеко не сразу смогли продемонстрировать свою мощь и свои возможности. Танковые корпуса вновь оказались перегружены танками, недогружены пехотой, артиллерией, инженерными и вспомогательными частями. Танковые армии имели в своем составе слишком различные по боевым качествам войска (стрелковые дивизии, танковые и кавалерийские корпуса), чтобы добиться нужной слаженности их действий. В итоге по результатам летних операций (Ржев, Козельск, Воронеж) началось формирование новых бронетанковых соединений – механизированных корпусов, а также механизированных и мотострелковых бригад.

Фактически как средство глубокой операции советские бронетанковые войска впервые были успешно использованы только в контрнаступлении под Сталинградом и в зимнем наступлении 1943 года. В целом же вплоть до лета 1943 года шел поиск оптимальной структурной организации танковых соединений и объединений, а после Курской дуги происходила отработка тактики их применения.

Данная работа посвящена одному из самых кровопролитных сражений битвы за Мадрид (1936–1937 годы) – Харамской операции. Статья не претендует на полное описание такой длительной и сложной операции, каким было сражение при реке Хараме, продолжавшееся с 6 по 30 февраля 1937 года. Вряд ли возможно в одной статье полностью раскрыть и действия советских советников. Цель этой работы значительно скромнее – показать, что дальнейший углубленный анализ тактических эпизодов позволит многое понять в военной истории как межвоенного периода, так и Второй Мировой войны.

Анализ тактического опыта Испанской войны в целом и Харамской операции в частности представлял значительный интерес для современников в связи с тем, что это был первый крупный военный конфликт в Европе после Первой мировой войны. Ощущая неизбежность скорого крупномасштабного конфликта, военные всех стран стремились понять законы и правила будущей войны.

Приобретение нужной информации сталкивалось с рядом сложностей. Воюющие стороны стремились скрывать накопленные данные от других. Информация часто поступала с фронтов через вторые и третьи руки. На создании неполной и во многом мифологизированной картины сказалось и стремление сторон скрыть свои промахи и ошибки, а также искренняя, но неверная оценка происходящих событий очевидцами. Как следствие, в литературу того периода закрадывались многочисленные ошибки. Как пример стоит привести упоминаемые в ряде работ того времени свидетельства о применении республиканскими войсками советских средних танков Т-28.

[1]

Приятное исключение из этого правила представляют собой выпущенные для служебного пользования советские монографии по испанской войне. Наибольшую ценность для характеристики действия советских танков в Харамской операции имеет коллективная монография «Гражданская война в Испании. Действия на Центральном фронте»

[2]

и книга «Некоторые оперативно-тактические выводы из опыта войны в Испании» С. И. Любарского.

[3]

В этих работах в целом правильно передается основной ход событий – так, как он виделся из штабов уровня бригады или фронта. Однако они страдают стремлением к упрощению картины и объединению нескольких эпизодов в один. Так, у С. И. Любарского разбираемые ниже столкновения у Арганды и высоты Похарес 11–12 февраля объединены в один бой, и хотя ход их передан верно, но потери суммированы. То же можно сказать и о действиях 14 февраля.

После Второй мировой войны интерес к анализу боевых операций в Испании отступил на второй план. В большинстве работ ныне анализируется политическая и дипломатическая составляющая конфликта. При этом уровень описания боев снизился. Они потеряли самостоятельное значение и служат аргументацией для доказательств того или иного политического тезиса. Кроме того, основное внимание в описаниях отныне уделялось характеристике действий представителей той нации, к которой относится автор монографии. Так, в работе Хью Томаса весьма неточное описание боев перемежается рассказом о деятельности англосаксов в интернациональных бригадах.