Александр Трапезников
Похождения проклятых
Роман
Пролог
Лишь одного святого среди всех считают духовным основателем Первопрестольной. Лишь его во все времена величали и величают Хозяином Москвы. Из всех сыновей великого Александра Невского только он, самый младший, продолжил дело отца, усвоив христианское благочестие и мудрое мужество своего родителя. И Господь предназначил высокую будущность его потомству, избрал род его для управления землею Русскою. Имя ему — святой благоверный князь Даниил Московский.
Слишком рано он осиротел, на втором году жизни. И достался после раздела отцовского наследия самый слабый и ничтожный удел — Московское княжество, небогатое поселение, умещавшееся в крохотных размерах земли. Да и ту землицу выделили старшие братья Даниилу лишь спустя десять лет. Но печать особого избрания Божия уже лежала на нем. Видно, не зря назван он был в честь преподобного Даниила Столпника, подвижника веры и благочестия, жившего за семь веков до него. У Господа кроме материальных богатств есть еще и другие дары, главные, духовные. И хоть невидимы оком, но на весах Божиих — самые дорогие и ценные.
Довольный своим жребием, Даниил не отнимал чужой собственности ни насилием, ни коварством, как другие князья. Наделенный сердечной кротостью и милосердием, миролюбием и незлобием, он берег свою совесть и всегда старался гасить ссоры любовью. Храбрый, он брался за оружие только для того, чтобы грозою меча устрашить злонамеренных. И Господь сам благословил его новыми владениями. Здесь корень соединения русских княжеств, начало мощной державы и первенство Москвы над всеми прочими городами и весями.
А ведь выступали против него братья. Сначала в 1282 году Димитрий пошел с несправедливыми притязаниями, но дело благодаря разумности Даниила кончилось миром, не дошло до сражения. Потом, три года спустя, выступил Андрей, но вновь удалось избежать междоусобного кровопролития. В 1293 году на Москву опять обрушились тяжкие беды: это вероломный Андрей привел на Русь татарские орды. Достаточных сил для сопротивления у Даниила не было. Он мог бы покинуть город и укрыться на время в одной из своих дальних деревень, но остался. Как бросить подданных? И вместе с народом своим пережил все ужасы варварского набега, сохранив ценой полного разорения жизнь людей. А когда стояли они на пепелище Москвы, Даниил принял решение раздать пострадавшим жителям все остатки своего личного имущества, дабы возродилась столица из руин.
Не стал мстить благоверный князь своему коварному и честолюбивому брату. Хотя мог, ибо два года спустя во главе большой рати сошелся с ним возле Юрьева. Но он был истинным христианином и знал, что негоже русским побивать русских же. Братская кровь не пролилась в угоду тщеславию, обиде и мести. А затем собрались все русские князья в городе Дмитрове и заключили между собой мир перед общими врагами — с Востока и Запада. Даже неспокойный и мятущийся духом Андрей вдруг словно прозрел и одумался. Христианское человеколюбие и доброделание младшего брата Даниила так на него подействовали, что он добровольно передал ему и свою власть, и титул Великого князя. И все другие также признали его первенство.
Глава первая
Когда меня среди ночи разбудила моя сбежавшая прямо из под венца невеста, я был, естественно, недоволен.
— Не прошло и полгода, как ты объявилась вновь, — проворчал я в телефонную трубку. — Совесть есть?
Но Маша меня конечно же как всегда не слышала и не хотела слушать.
— Нужна твоя помощь, — торопливо сообщила она. — Я, кажется, попала в страшно неприятную историю.
Глава вторая
В утренних телевизионных новостях уже во второй раз оперативно рассказывали об обрушении пятиэтажного дома по Байкальской улице. Вернее, развалился не весь дом, а лишь четыре секции во втором подъезде. Вместе с балконами, кухнями и частью жилых комнат. Обнажилась внутренность квартир, словно сдернули занавес перед началом какого-то спектакля из жизни московских обывателей. Декорации были еще те: опрокинутые шкафы и стулья, разбросанное повсюду барахло, взлохмаченные полуголые жильцы с испуганными лицами. Внизу — куча бетона и искореженная арматура. И почему-то очень много собак, сбежавшихся со всей округи.
— Есть жертвы, — несколько раз повторяла ведущая съемочной бригады, молодая бабешка с дурковатой ухмылкой, не сходившей с ее смазливой рожицы. — Точных данных у нас нет, но жертвы непременно есть, можно не сомневаться. Мы уже спрашивали у представителя МЧС: что же это могло быть? И вот какой ответ получили. Это не похоже на взрыв бытового газа, как думали первоначально. Вряд ли стоит вести речь и о террористическом акте. Есть версия, что на обрушение дома повлияло строительство рядом, буквально в ста метрах отсюда, станции метрополитена. Работы там сейчас полностью прекращены. Очевидно, они велись с какими-то техническими нарушениями. А дом построен еще при советской власти и явно нуждался в капитальном ремонте. Но существует, как нам объяснили специалисты, еще одна теория. Сейсмическая. Многие в этом районе Гольяново ощущали ночью какие-то толчки. Но почему пострадал только один дом? — бабешка выразительно уставилась в очко кинокамеры, продолжая ухмыляться как-то даже обиженно, будто негодуя за столь малые разрушения. А мне показалось, что она смотрит прямо на меня и вопрос этот адресован именно мне и моим ночным спутникам. Они сидели рядом и молчали. Маша нервно курила, а Алексей оглаживал бороду. Час назад мы уже видели эту передачу в предыдущих новостях.
— Начало землетрясения в Москве? — спросила ведущая, чуть ли не радостно. — Мы не можем сейчас дать полного и обстоятельного ответа на этот вопрос. Дождемся приезда более компетентных и официальных лиц. Нам уже сказали, что сам мэр Москвы должен приехать с минуты на минуту. А пока расспросим очевидцев происшествия. Ну хотя бы… вот этого мужчину.
Камера развернулась и остановилась на человеке среднего роста, прижимавшего к груди кастрюлю с геранью. Это был я. А за моей спиной стояли Маша и Алексей, обнявшись. Выглядели они неважно. Впрочем, как и сам я — испуганно и растерянно.
Глава третья
Странно, зрение у меня даже обострилось, а слух исчез. Пока я лежал на полу и разглядывал семейную жизнь двух тараканов на потолке, между Алексеем и незнакомцем завязался какой-то диалог. Вполне дипломатичный, без размахивания руками, но о чем они говорили, я, разумеется не слышал. Синхронного переводчика рядом не оказалось. Потом слуховой аппарат стал приходить в норму, а бинокль от глаз, напротив, отвели, и я уже не смог столь отчетливо изучать таракановедение. Затем я почувствовал на лбу ладонь Маши.
— Вставай, — сказала она. — Чего разлегся?
— А уже обед? — спросил я. — Что у нас на второе?
Кое-как поднявшись и опираясь на Машино плечо, я добрался до кресла и развалился в нем. У незнакомца удар был поставлен добре. Наверное, он действительно был боксером. И отправил меня не в нокдаун, а в чистый нокаут. Выглядел он лет на сорок, коротко стрижен и выбрит до синевы.
Сквозь время — в вечность
…В глубокой тревоге и задумчивости ехал великий державный князь Иоанн III Васильевич в окрестностях Москвы; миновал уже со своею свитою небольшое сельцо Даниловское, где за двести лет пришел в тихое запустение древний монастырь — та обитель, воздвигнутая его святым предком. И сама могила благоверного князя Даниила была уже в полном небрежении, без ограды, одна лишь плита каменная. А думы Иоанна III терзали тяжкие, он и не заметил, как отстал от великокняжеской свиты отрок Силуан Новоторжский, сокольничий его. Душевные сомнения и смятение вызвало то, что накануне он принимал ханских послов из Большой Орды, коим девять лет не платил дани, а теперь взял от них басму, бросил в гневе на землю и растоптал ногами. Велел всех послов умертвить, кроме одного, которого отправил назад к хану Ахмету, дабы сказал тому, что и с ним также поступит, как с его басмою, ежели не оставит в покое русские земли! Да и то сказать, что били ордынцев еще сто лет назад, на Куликовом поле…
А вот теперь вдруг мучения одолели: правильно ли поступил? Наступило ли для Русской земли время полного освобождения от ига татарского? Не бедою ли все это кровавой обернется для народа его? Слышно, что уже собрал хан Ахмат войско и двигается на Русь. Торопиться и ему надо. Силы уж собраны, стоят на берегу Угры. Но не разумнее ли отступить на поля Боровские, уклониться от прямой брани? Страшно потерять всю рать в сечи. Оробело сердце. А старец Вассиан, достойный брат преподобного Иосифа Волоколамского, и митрополит Геронтий, и архиепископ Ростовский — все настойчиво советуют крепко стоять за веру и отечество, не страшиться Ахмата, не та уже Большая Орда, распалась и на Ногайскую, и на Крымскую, и на Казанскую, и на Астраханскую.
Старец Вассиан так и сказал ему вчера утром:
— Ахмат губит христианство, грозит тебе и отечеству, ты же пред ним уклоняешься, молишь о мире и шлешь к нему послов, а нечестивый дышит гневом и презирает твое моление. Повергнешь ли щиты, обратишься ли в бегство? И куда бежать? Где воцаришься, погубив данное тебе Богом стадо? Смертным ли бояться смерти? Судьбы Божии неизбежны. Отложи страх и возмогай о Господе в державе крепости Его! Господь мертвит и живит, он даст силу твоим воинам. Поревнуй предкам своим: они не только землю Русскую хранили, но и многие иные страны покоряли. Вспомни Игоря, Святослава, Владимира, Даниила Московского, прадеда своего, великого Димитрия Донского, побившего Мамая. По какому святому закону ты, государь православный, обязан уважать сего злочестивого самозванца Ахмата, который силою поработил наших отцов за их малодушие и воцарился, не будучи ни царем, ни племени царского. То было действием гнева небесного; но Бог есть Отец чадолюбивый: наказует и милует. Древле потопил Фараона и спас Израиль — спасет и народ твой, и тебя, когда покаянием очистишь свое сердце, ибо ты человек и грешен…
Много наговорил ему преподобный старец, много и справедливого, и уничижительного для его сердца. А великий князь все терзался сомнениями, будучи не робок, но осторожен. И вдруг словно невидимая рука взяла коня его под уздцы и поворотила назад. Скорой рысью поехал Иоанн III Васильевич обратно к сельцу Даниловское, а за ним и вся свита. А навстречу им — юный сокольничий, Силуан Новоторжский, бледен и сильно напуган чем-то. Сказать ничего не может, только трясется весь. Великий князь слез с коня, успокоил юношу. Наконец тот заговорил. И поведал следующее.
Глава четвертая
Оказалось, что у нас нет денег даже на то, чтобы нормально позавтракать. И это при том, что в кармане у Алексея лежал усыпанный бриллиантами и драгоценными камнями золотой крест. Хватило бы и на обед, и на ужин до конца жизни.
— Тут неподалеку ломбард… — кисло пошутил я. — А что ты вообще намерен делать с этим крестом?
— Как что? Вернуть в усыпальницу. Когда туда возвратятся и мощи святого Даниила, — последовал суровый ответ.
— Но не разгуливать же с ним по улицам! Кругом воры, бандиты и убийцы. И этот… В длинной шляпе и с черной бородой. То есть наоборот.
Сквозь время — в вечность
…Князья Шуйские и другие бояре видели, что власть стремительно уплывает из их рук, приходит конец бесчинствам и смуте, жестокому буйству и крамоле, — нарождается новая сила — неведомая и грозная, беспощадная к поругателям державы: отрок царственный, чью мать-правительницу Елену они извели, а духовного наставника митрополита Даниила низвергли и заточили в Иосифов монастырь. В тот день, 16 января 1547 года, князь Иван Михайлович Шуйский спешил в Москву, чтобы сойтись с заговорщиками. Юный Иоанн IV Васильевич, лишь только исполнилось ему 17 лет, объявил новому митрополиту Макарию и всем боярам свою волю: венчаться на царство и вступить в брак. Надо успеть помешать этому. А ведь невест в Первопрестольную свозили со всех краев земли Русской, самых красивых и благородных. Иоанн выбрал благочестивую и смиренную девицу Анастасию Романову, дочь вдовы Захарьиной. Приглянулась ему и добротой души, и ясным обликом, и сердечным милосердием, и умом основательным.
Проезжая мимо Даниилова монастыря, конь Шуйского заупрямился, встал на дыбы, сбросил князя в сугроб снега. Верные слуги помогли подняться, подвели бьющего копытом, трясущего гривой вороного. Иван Михайлович, чтобы удобнее было взобраться, наступил ногой на могильную плиту.
— Княже! — остановил его чей-то голос. Будто из метели выступил человек, рода неведомого.
— Чего тебе?
— Не дерзай наступать на сей камень. Здесь лежит великий князь Даниил Московский!