Феминиум (сборник)

Трускиновская Далия

Что общего между феминизмом и фантастикой? А вот что: некоторые завзятые феминистки пишут отличные фантастические рассказы, а некоторые известные фантасты сочиняют истории из жизни отважных, решительных и технически грамотных женщин. Если пригласить тех и других, то получится сборник «Феминиум».

Разгадывайте наши загадки, переживайте за судьбы наших героинь, вместе с ними празднуйте победы!

ОДНА ПРОТИВ ВСЕХ

Людмила Козинец

ПРИЗ

На планете Тера – весна. В поймах спокойных рек цветут бледные кудрявые ирисы, заливные луга осыпаны золотой купальницей. Восковые кисти жасмина пригибают ветви до самой земли, сверкающими каплями падают в цветы пчелы. Птицы раскатывают серебряные шарики песен.

На планете Тера – праздник. Над Главной площадью реет белый с алым стяг, и важный герольд в старинной одежде трижды объявляет условия традиционного турнира: «…а буде кто из доблестных рыцарей пройдет первое испытание, то в честь его пусть поют звонкие трубы и чашу славы примет тот из рук Королевы. А кто пройдет второе испытание – в честь его ударят барабаны, и Королева пожалует его поцелуем. Победителю третьего тура наивысочайшая награда – рука и сердце Королевы…»

– Смотри, смотри! – Художник Тиль возбужденно дергал своего друга, поэта и скептика Дана, за рукав. – Да взгляни же, сухарь! Какие парни! Один лучше другого!

Дан, сощурив иронические глаза, молча разглядывал участников традиционного весеннего соревнования юношей. Их было четверо на этот раз, меньше, чем обычно. Одетые в тонкие металлизированные комбинезоны, они напоминали статуи из хромированной стали. Они были под стать друг другу. И на их лицах лежало одинаковое выражение решимости. Наверное, для них это была не просто игра, как для зрителей, в нарядной толпе которых ждали начала состязания художник Тиль и поэт Дан.

Претендентов на руку и сердце Королевы весеннего праздника осыпали белыми цветами, болельщики приветствовали каждого из них смешными стихотворными лозунгами.

Наталья Резанова

АРАУКАНА

Пролог

1609 г., Новая Испания, провинция Чили, долина Пурен

Только бы успеть, думал губернатор, только бы успеть. Дела и без того таковы, что врагу не пожелаешь… или нет, именно врагу и пожелаешь… а тут еще и это. Вернуться из Консепсьона к расположению войск и узнать, что вместо верного Касадеванте против Киспигуанчи бросили роту Диаса. Был грех, понадеялся – а вдруг оно и к лучшему, проклятый мапуче избавит от проклятого баска, меньше будет мороки. Как же, избавил. Прискакал радостный вестовой, сообщил, торжествуя: отряд ренегата перебит, а сам он захвачен. Неприлично радовался, скотина. И было же приказано – оставить дона Франсиско живым. И не объяснишь ведь этим воякам почему.

Хотя были бы поумнее, и сами б догадались. Наемникам в Новой Испании платят больше, чем в Европе, золотом платят, простому солдату – по двести золотых песо, и вовремя, а откуда мне золото взять?

Но… были бы поумнее, черт бы их понес в эту богом забытую страну. Забытую Богом, но до сих пор не оставленную попечением здешних языческих демонов. Иначе как бы удавалось арауканам который год не только держать оборону, но и наносить поражения лучшим солдатам в мире – испанским?

1

2009 г., Испанская империя, провинция Чили, Нуэва-Вальдивия

«Пресс-секретарь императорской канцелярии изложил официальную позицию по поводу так называемого калифорнийского референдума: «Протекторат Калифорния был и остается испанской территорией. Все претензии России безосновательны».

Высылка очередной партии незаконных мигрантов из Тексаса. Министр труда Анхела де Гусман: «Использование труда мигрантов аморально и, в конечном счете, экономически невыгодно».

Взрыв жилого дома в Лиме (провинция Перу). Полиция исключает возможность теракта.

2

Десять дней спустя. Араукана

– Ликантропия, как я и предполагал, – сказал доктор.

– Но разве эта болезнь не вымысел?

– Это вопрос, – вздохнул дон Рамон Тлалок, главный психиатр при госпитале Святой Троицы. – Ликантропия, то есть заболевание, при котором больной считает себя волком и поступает соответственно… сейчас относится скорее к сфере истории медицины, чем к практике. Случаи заболевания ликантропией описывались тогда, когда вера в оборотничество была распространена повсеместно. То есть больные или воспринимались как оборотни, или сами себя таковыми воспринимали. Когда этот предрассудок исчез, исчезла и болезнь. За последние столетия не было зафиксировано ни одного случая ликантропии. И потому многие, подобно вам, дон Андрес, уже не верят, что такое заболевание реально существовало.

Вячеслав Дыкин, Далия Трускиновская

РЕПУТАЦИЯ

Вы слыхали, как орет кэп Митрич?

Ваше счастье, если не слыхали.

Если на регату свалился мертвый штиль, и яхты стоят впритирку, и никто уже не понимает, как маневрировать, когда возникнет хотя бы намек на ветерок, кэп Митрич выходит на палубу, встает на какое-то тайное место, набирает воздух в грудь, руки стискивает перед собой, как оперная певица на правительственном концерте, набирает воздух в грудь, каменеет на полминуты, а потом орет на спинакер:

– А ну, сукиного сына вонючее охвостье, пошел, пошел, ПОШЕЛ!!!

Спинакер вздрагивает – и яхта двигается с места.

Владислав Русанов

ДВОЙНАЯ ИГРА

Из придорожных кустов вышли четверо. По двое – справа и слева. Колесница Громодержца недавно скрылась за небокраем, но и в зеленоватом свете Старшей Сестры, похожей на круг подцветшего сыра, Виллим отлично видел арбалет, направленный ему в пупок.

– Держи руки на виду и не дергайся! – приказал главарь, пришепетывая.

От подельников его отличали не только отсутствие передних зубов, но и клепаный шлем со стрелкой-переносьем. Прочие обходились войлочными подшлемниками.

Виллим медленно развел руки в стороны. Ладонями вперед. Он хотел верить, что пальцы не дрожат. Ну, хоть не так, как поджилки.

– Отпустили б вы меня, добрые люди.

ИГРА С ОГНЕМ

Ольга Погодина

ЧЕТЫРЕ СУДЬБЫ ШИКИБУ

Этой весной сезон ловли жемчужниц начался очень поздно: из-за затянувшихся зимних бурь вода оставалась холодной. Не всякая ама выйдет на промысел – для того чтобы дыхание не остановилось и мышцы не свело, пока прогрелось лишь мелководье. Потому ловить сегодня будут только какидо – те, кто ныряют на глубину не больше десяти локтей. Обычно в ранге какидо состоят юные девушки, что пока еще ходят в ученицах, да совсем старые амы, золотой век которых уже ушел.

Эта банка вскормила не одно поколение ныряльщиц, так что теперь найти здесь что-то ценное почти невозможно. Разве что наловить ракушек на скудный ужин.

Тем не менее Шикибу была на берегу еще до рассвета. Сама не ловила, однако вместе с какидо разделась догола – скоро начнется сезон, и к холоду надо привыкать. Ее плотное смуглое тело еще оставалось достаточно сильным для лова, но уже потеряло мягкую округлость молодости.

«Я как сушеная сельдь, – смеялась Шикибу среди своих товарок, – темная да твердая, но стою вдвое дороже!»

Сегодня среди какидо она видела свою младшую дочь Таю. Старшая, Тидори, была на позднем сроке беременности и в предстоящем сезоне не сможет ловить. Это означало, что семье придется затянуть пояса, – одна из добытчиц не выйдет в море, и прибавится лишний рот. А ведь ама, чтобы выжить в темных холодных глубинах, должна много есть. Подкожный жир не дает замерзнуть: женщины-амы, в отличие от мужчин, могут оставаться под водой дольше. Они выносливее и лучше переносят холод и боль. Именно поэтому в туфовых скалах залива Кии, лучших местах добычи жемчуга на Островах Рассвета, в холодное серое море уходят женщины. Амы – «женщины моря» – так их зовут.

Светлана Дильдина

КУКЛЫ НА КАРНАВАЛЕ

Мороженое тает на языке, оставляя привкус ягод. Над головой раскрываются цветы фейерверка – все небо расшито сияющими иглами.

Доминика высокая, смуглая, сильная, у нее глаза цвета лесного ореха, волосы черные и прямые. Сидит на парапете, при каждом особо красивом залпе отклоняясь назад, голову запрокидывая – вот-вот упадет. Браслет на ее предплечье – три золотых кольца, прирученный солнечный свет.

Магдалена – бледная моль рядом с подругой. Тоже высокая, тоже стройная, но такая блеклая, такая хрупкая, чтоб не сказать тощая – и впалые щеки, губы бесцветные. А цвета глаз Магдалены никто не может запомнить. И от залпов салюта она вздрагивает, будто не в небо запускают сноп разноцветных искр, а в грудь Магдалены бросили автоматную очередь.

А может, и правда в нее – праздник расстреливает зиму петардами и фейерверками, прогоняет унылую полинявшую старуху, на смену которой уже подоспела весна. Долой скучное и невзрачное! Долой Магдалену, даром, что она-то еще не стара – ведь не юная у нее душа и вся червячками изъедена.

И думает Магдалена отнюдь не о празднике, а о том, что вновь потерпела поражение. Хотя поражение – это когда война, сходятся равные; а схватка львицы с котенком – смех, да и только.

Ярослав Веров

НЕТРАДИЦИОННЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ

Она боялась спускаться в метро. Она смеялась и обзывала себя дурой. Но ничего с собой поделать не могла. Один раз она даже уписалась прямо на перроне, когда из тоннеля с ревом и скрежетом вылетел поезд. Она уже давно ездила на своем «Порше», но проблема метро продолжала мучить. Иногда с нетрезвой компанией ее заносило в подземку… Вечер, суливший немалые удовольствия, оказывался безнадежно испорчен.

Подруга посоветовала ей не пожалеть две сотни баксов и сходить к психоаналитику. «Я тоже хожу к психу. Это, подруга, круче секса на пляже с пятью неграми».

Она поверила.

Психоаналитика звали Иннокентий Бонифациевич Шип. Шип принимал в собственном офисе, расположенном рядом с офисами богатых контор в новом, с иголочки, небоскребе. И брал он за первый, ознакомительный сеанс сразу двести баксов. Но у нее хватало денег, и потом, надо еще поглядеть, что за псих, может, с него и двухсот баксов достанет.

Шип был облачен в костюм-«тройку» с блесткой, в белую рубашечку из шелка; ворот рубашки был небрежно расстегнут. На ногах – домашние тапочки.

Сергей Чекмаев

ИСПРАВНИК

Сын моей сестры попросил в подарок паровозик. И не какой-нибудь, а именно прозрачный – «хочу, теть Тань, видеть, как внутри у него все крутится», – и именно с белыми колесами.

Пришлось побегать. В «Детском мире» среди похожих на бронированных лягушек танков, увенчанных кричащими американскими флагами размером с простыню, трансформируемых чудовищ и чудовищных трансформеров, фигурок назгулов, эльфов, хоббитов и лошадей из «Властелина колец», пышных кукол всех рас и оттенков кожи, моделей гоночных болидов, тракторов с педалями и всего такого прочего искомый паровоз я таки нашла. Правда, на ценнике меня ожидал сюрприз – локомотив стоил примерно половину моей месячной зарплаты. Для родного племянника, конечно, не жалко, только имеет ли смысл дарить четырехлетнему пареньку, увлеченному исследованием тайн мира, радиоуправляемую игрушку? Через два дня дистанционный пульт хрустнет на крепких молодецких зубах, а спустя неделю разонравившийся паровоз (почему-то сам ездить перестал, бяка, – приходится катать!) попадет в катастрофу: направляемый умелой и безжалостной рукой, столкнется, например, со шкафом. Хорошо, если так. А то ведь «машинист» может беднягу и с «моста», сиречь с балкона, уронить. Дабы не достался каким-нибудь фашистам ценный груз.

Нет уж. Надо что-нибудь попроще, подешевле и – самое главное – покрепче. Вот когда пожалеешь, что дешевый раскрашенный пластик пришёл на смену убожеству советских игрушек, побочного продукта оборонных заводов. И пусть зайцы были синими, крокодилы розовыми, а волки – зелеными, пусть машинки напоминали собачью конуру на колесах, а самолеты – раскладушки с крыльями… Зато делались они по военным стандартам прочности, и открутить голову у пупса невероятной расцветки и пропорций – это минимум часа два нелегких физических упражнений. Не у всякого терпелки хватит.

Впрочем, гримасы русского бизнеса непредсказуемы. В переходе, буквально в ста метрах от «Детского мира», продавали те же самые игрушки, в таких же красочных упаковках, но примерно втрое дешевле. Я принялась шарить глазами по набитым, как вагон метро в час пик, полкам торговых павильончиков. Но судьба решила надо мной сегодня посмеяться. Было все, кроме нужного: частная торговля объявила паровым локомотивам бойкот. Завалы мягких игрушек титанических форм сменяли целые дивизии крошечных и не очень солдатиков в плакатных позах, потом, неожиданно, стойка с трогательно маленькими детскими ботиночками, далее – аляповатые коробки «Нинтендо» и «Плейстейшенов». А паровозик все не попадался. Впору было вконец отчаяться.

У прилавка со знаковой вывеской «ВСЕ за 30 руб.», намалеванной выцветшим фломастером, грустно переминался бомж. Ну, конечно, не бомж – это я уж так его окрестила по привычке, – просто очень уж бедно он был одет. Потертый плащ, на месте пуговиц торчат обкусанные ниточки, обтрепанный воротник давно не стиранной рубашки а-ля «руссиш глубинка». То ли продавец, то ли просто посторожить попросили. Прилавок был завален дешевейшим барахлом сомнительного качества – поддельные батарейки, прищепки, ершики для посуды, зеркальца, открывалки, одноразовые ручки… В общем – «Все за 30 рублей». Магазин одной цены, так сказать. Вот интересно, как понимать слово «все» – любая вещь по тридцать или всё целиком?

Сергей Лифанов, Инна Кублицкая

ИМЯ ЙОНТИ

1

Карел Мюллер подкатил свою тележку к кассе и полез в карман за бумажником. Улыбчивая кассирша переложила все в фирменный пакет маркета: литровую упаковку молока и солидный кусок сыра, полукилограммовую буханку пшеничного хлеба и бутылку минеральной воды.

– Вам прописали диету? – спросила кассирша. – Вид у вас цветущий, герр Мюллер.

– Надо худеть, – мрачно бросил в ответ господин Мюллер. Ему не очень нравилось, когда его называли «герр Мюллер», но сделать замечание кассирше он так и не смог набраться решительности за много лет, пока отоваривался в этом магазинчике. В остальном это была добрая и симпатичная женщина.

Он протянул деньги, получил сдачу, взяв пакет, вышел из магазинчика, пересек улицу по переходу и вошел в подъезд. Но направился он не к себе в контору, как можно было ожидать, а вниз, на цокольный этаж. Прошёл длинным коридором в самый его конец, где открыл ключом дверь, за которой от порога вниз шла крутая железная лестница, упиравшаяся в следующую дверь. Господин Мюллер захлопнул верхнюю дверь за своей спиной. Щелкнул замок, зажглась лампочка. Она загоралась автоматически, достаточно было наступить на верхнюю ступеньку, и выключалась, стоило сойти с нижней, или наоборот, если вы поднимались из подвала, причем горела лампочка только тогда, когда обе двери были закрыты.

Господин Мюллер спустился на несколько ступенек, привычным движением положил ключ на почти не заметный узкий карниз на стене, по которому шла проводка. Тут же лежал второй ключ; этим ключом господин Мюллер открыл нижнюю дверь.

2

Господин Мюллер точно не заметил, когда это началось у Шано. Для него самого все началось с того, что он нечаянно спихнул со стола сахарницу.

Сахарница раскололась на три больших фарфоровых черепка и цветную мелочь. На полу образовалась сладкая горка. Господин Мюллер чертыхнулся про себя и полез в стенной шкаф за совком и щеткой. Но, вероятно, день у него выдался такой – ронятельный, что ли: неловко взявшись за ручку щетки, он ударил ею по полке, заставленной ненужным хламом, избавиться от которого все никак не доходили руки, и оттуда посыпались какие-то коробки. Тогда он, чертыхнувшись вторично, уже вслух, прислонил щетку к стене и принялся водворять коробки на место. Но тут же замер, обнаружив в глубине полки вещь, которой там никак не должно было быть.

Он переложил коробки на пол, оставшиеся – на другие полки или сдвинул в сторону и снял с полки футляр для снайперской винтовки, выполненный в форме кейса; судя по весу, он вовсе не был пуст.

Старательно обойдя горку сахару, господин Мюллер перенес футляр к себе на стол, устроился в любимом кресле. Изящные замочки отщелкнулись, господин Мюллер откинул обтянутую черным крышку.

Новенькая снайперская винтовка лежала на пластиковом подложье во всем великолепии. Отдельно – ложе темного дерева с матовыми, вороненого металла деталями цевья, затвора и компенсатора, с рамкой оптического прицела; отдельно – ствол; отдельно – удобный, с регулировкой под плечо, приклад; и, каждый в своей нише, покоились: оптический прицел в мягком замшевом мешочке, два, разной длины, глушителя, пустой магазин на три патрона, коробка с масленкой и протиркой, шомпол. Судя по подбору, перед господином Мюллером лежал не просто набор для богатого стрелка-спортсмена или охотника-профессионала от фирмы Герхарда Иоганнеса Штрауса, а самый настоящий рабочий инструмент класса «люкс», предел мечтаний любого профессионала совсем иного плана. Такой не купишь запросто в оружейном магазине. Это вещь если не штучная, то уж точно узкоспециализированная. Два глушителя: полегче для открытых пространств и подлиннее для помещений, и это при том, что глушитель – предмет, для всеобщего пользования запрещенный. Возможность работы без приклада и пристроившаяся в крышке футляра раздвижная сошка – все говорило именно об этом. И прицел наверняка с приспособлением для ночной стрельбы. Господин Мюллер вынул из ниши замшевый мешочек. Так и есть: цейсовская оптика с безбликовыми линзами и инфракрасной насадкой с внутренним питанием.

3

Полночи Мюллер не спал. Он расхаживал по своей большой холостяцкой квартире, садился за стол, выходил в сеть и готовил себе кофе с бутербродами в ожидании ответов на свои запросы. Потом выключил компьютер, устроился на диване, бездумно глядя на экран старенького, давно вышедшего из моды «панасоника», и думал.

Он уже знал историю винтовки, хотя и не смог проследить весь ее путь – были две лакуны, и это его тревожило. Если даже его источники не могли заполнить эти пустоты, значит, дело серьезное.

Так как все же очутилась в его конторе эта проклятая винтовка? И как давно она там находилась? Впрочем, и то и другое понять было несложно. Винтовку принесла и спрятала здесь Шано, Шано Шевальер, его младший и, как он полагал – и не раз за все эти пять лет мог в этом убедиться – весьма надежный младший партнер. Время – дня три-четыре тому назад. Именно тогда, как он установил, просмотрев ее банковские счета, со счета Шано была снята довольно значительная сумма, соизмеримая со стоимостью найденного оружия. Где Шано могла ее приобрести? При ее ловкости профессионала, а девочка быстро стала профессионалом, это не проблема.

Гораздо более его интересовало: зачем это было сделано? Зачем Шано так вдруг понадобилась эта винтовка и почему она не поставила в известность его?

Конечно, может быть, она хотела сделать ему подарок. Когда-то, очень давно, он подарил ей хороший спортивный пистолет. Так почему не предположить, что Шано решила отдариться? Но никакого юбилея или значительной даты в обозримом будущем у господина Мюллера не наблюдалось. Да и не был он, в отличие от Шано (или вот Армана, к примеру), таким уж страстным поклонником оружия. Может быть, подарок предназначался не ему? Например, кому-то из приятелей по стрелковому клубу имени принца Альберта? Не жирно ли? Не жирно, если вспомнить, что среди таковых полно богатых аристократов, а среди ее близких друзей числится сам принц-наследник. Но и августейших праздников тоже не намечалось, а личные отношения у них с принцем были не настолько близкими для подобного рода подарков – чисто приятельскими. Кстати, об аристократах. Может быть, Шано – чем черт не шутит и чего в жизни не бывает – решила порадовать своего венценосного супруга, как бишь его: Сан… Пан… Чанг, что ли… Да нет, за три дня она бы не выдержала – проболталась бы, похвастала перед любимым патроном.

4

Раннее появление господина Мюллера на рабочем месте не вызвало обычных для такого случая шуточек – Шано, войдя, спокойно поздоровалась, бросила на свой стол свежие выпуски «Куриэр» и «Северингет» и включила приемник. Кофе она, правда, приготовила как обычно – на себя и на патрона, и, когда господин Мюллер буркнул «Спасибо, Сандра», небрежно кивнула и уселась за свой стол.

Делая вид, что занят текучкой, господин Мюллер смотрел, как Шано в ожидании каких-то вызванных на компьютер данных пролистала «Куриэр», задержалась на разделе политической хроники, отложила и занялась «Северингет». Господину Мюллеру не надо было напрягаться для того, чтобы определить, что именно она читает – обе газеты, уже просмотренные им, лежали в ящике его стола рядом с несколько необычного вида пистолетом. Оба материала были посвящены предстоящему визиту в Объединенную Европу Высокого Гостя из Америки.

Он открыл ящик стола, переложил что-то в карман и, вытянув из канцелярского набора бумажный квадратик для заметок, направился к столу Шано.

Он положил листок перед Шано и, когда та, оторвавшись от клавиатуры, поглядела на него: «Что такое, патрон?» – произнес:

– Будь добра, напиши здесь свое полное имя.

5

Сегодня утром, специально придя в контору гораздо раньше обычного, господин Мюллер сделал то, что ему следовало бы сделать еще вчера вечером, – провел тщательную, по всем правилам, ревизию ящиков рабочего стола Шано. Как и ожидалось, он не нашел ничего предосудительного. Зато в сумочке им была обнаружена карта-схема Корисы с пометками – несколькими пересекающимися линиями, проведенными под линейку в районе аэропорта Бенедикта Барра и вдоль шоссе, ведущего к княжеской резиденции, замку Лот-Сабан; карта была вложена в номер «Северингерт» недельной давности.

Чтобы узнать некоторые подробности пребывания Высокого Гостя в столице Северингии, господин Мюллер набрал сложный двенадцатиразрядный номер, который ответил ему после гудка и еще одного трехразрядного набора.

– Шутишь? – спросили на том конце провода, после того как господин Мюллер изложил свою просьбу. – Сведения совершенно секретные, тебя в списке допущенных нет и быть не может – ты же сто лет как в отставке.

– Формально, – перебил господин Мюллер. – Тебе ли об этом не знать.

– Все равно, – упрямилась трубка. – И зачем тебе это? Тебе мало газет и сети?