В этой книге я попыталась, основываясь на исторических документах, отразить некоторые эпизоды жизни и деятельности Хатан-Батора Максаржава, мужественного патриота, одного из видных государственных деятелей Монголии начала XX века.

Образ Максаржава — легендарного полководца, друга и соратника Сухэ-Батора, человека, чье имя было известно всей стране

,

—

давно привлекал меня. Он прошел трудный и сложный путь от командира небольшого отряда до военного министра Народной Монголии. Удостоенный еще в дореволюционной Монголии за свои ратные подвиги высших воинских званий, талантливый полководец не мыслил себе жизни без борьбы за счастье народа. Потому-то и принял Максаржав всем сердцем Народную революцию. Отказавшись от всех высоких званий, которых удостоило его феодальное правительство, он становится одним из организаторов монгольской Народной армии, а впоследствии

—

военным министром Монгольской Народной Республики, первым человеком, которого родина удостоила высшей награды

—

звания Героя.

Историко-революционная тема неиссякаема. Ее значение для воспитания молодежи в духе патриотизма и боевых традиций трудно переоценить.

Несомненно, что жизнь и деятельность Хатан-Батора Максаржава должна занять достойное место в нашей литературе. Но как описать эту жизнь? Образ Хатан-Батора не умещается в одной книге, и потому в романе отражен не весь путь Максаржава, а лишь насыщенный самыми значительными событиями период, определивший его судьбу.

Большой честью и огромной радостью для меня является издание моего романа в Советском Союзе, я высоко ценю мнение советских читателей.

Ранним утром, едва взошло солнце, от группы юрт, расположенных в Цаган-Бургасе, что раскинулся на склоне горы Намнан-Ула, неторопливо отъехали два всадника, ведя в поводу подменных лошадей с поклажей.

— Войлок растягивается, малец взрослеет. Теперь, Ма-ху[Ма-ху — сокращенный вариант имени Максаржав. —

Здесь и далее примечания переводчиков.

] пришло время тебе взяться за ученье. А это значит не просто читать книги, а изучать их, набираться мудрости!

Так говорил старый Сандакдорж, обращаясь к сыну. Говорил он медленно, неторопливо. И сына не называл, как другие: «сынок», а обращался к нему по имени — Максаржав! Голос старика звучал сурово, он старался не показать своего волнения — ведь сын впервые покидает родной очаг!

Круглолицый мальчик с живыми глазами, с горбинкой на носу — старший сын Сандакдоржа — беспокойно ерзал в седле, внимая наставлениям отца, и с нетерпением ждал, когда они кончатся. Прислушиваясь к голосу отца, он опустил голову и уставился на луку седла. А тот все говорил и говорил, то понижая, то возвышая голос. Они ехали по долине, где, словно зеленые заплаты на одежде, виднелись редкие полоски распаханной и засеянной земли. Сандакдорж поднял глаза к небу и, увидев клин пролетающих мимо журавлей, сказал:

— Дождь, видно, собирается, журавли низко летят.