Около соседней палатки звучно хлопнул выстрел, прервавший мой и без того беспокойный сон. Разлепив глаза, я потянулся рукой к часам, глянуть время. Часов на месте не было. Я пошарил левее и почувствовал, как пальцы наткнулись на что-то склизкое. Отдернув руку от рыганины резким движением, я совершил ошибку. Голова, перед этим напоминавшая пустой горшок, зазвенела и загудела. Кое-как, обняв голову руками, я прервал этот похмельный ад. Часы искать было бесполезно, сон окончательно ушел. Вполголоса выматерившись и перевернувшись на спину, я начал перебирать в памяти те недели, которые я провел в этой гребаной армии…
Еще полгода назад ничего не предвещало такой задницы. Все мысли были о крутой работе, которую я найду, как выпускник Киевского института бизнеса и технологий. Нет, я слышал о Майдане, научился громко кричать про гиляку и «Славу», но, по-честному, на все это мне было похуй. Не похуй было моему братану. Ушлый жук,он в ебаном круговороте после Майдана успел покрутиться с правосеками, «позаниматься политикой», спиздеть какой-то спирт и быстро уехать в Россию. С деньгами. Деньги, видимо, были неплохие, так как потом семью таскали на допросы местные лягаши. Меня бы они тоже утащили, но, поскольку родом я из Днепропетровска, а учился тогда я в Киеве и постоянно жил по впискам, то их затея обернулась дохлым номером. Хотя, наверно, и не искали особенно… Впрочем, все дела братана, как и политика, меня волновали мало. До самого выпуска я неплохо подрабатывал барменом, а небольшая наглость и риск позволили мне купить сильно подержанную бэху. После покупки я завязал с продажей веществ и переключился на поиск доступных девушек, которых помогала приманивать тачка. Через некоторое время это все надоело мне, однообразные сопли этих дырок прочно остоебенили, а мои извилины стали мечтать о барном бизнесе. Бабла на раскрутку я подумывал взять у родителей, благо за период инста я не клянчил у них копейку. Можно сказать, жизнь была путем, пока не пришло лето.
Славно забухав на выпускном и осчастливив одногруппницу в сортире, я понял, что у меня с глаз свалились розовые очки. Гривна заскакала, словно ишак со стручком перца в заднице, и на горизонте барного бизнеса замелькал толстый полярный песец. Нет, можно было замутить фишку с алкашкой, произведенной из спирта со всякой хуергой, но в мои планы это не входило. Открывать непотребный кабак, башлять правосекам и быть пизженым клиентурой за отвратительное пойло? Вообще, так поступали многие, но молодость и оптимизм не дали мне вписаться в это дерьмо. Да и у родителей с деньгами стало натужно – зарплата и рост цен это вам не Яйценюха слушать. Так что до Нового Года я проболтался, по-прежнему подрабатывая барменом, понемногу толкали американские сухпайки, с друганом банчили немецкой символикой. Но всему приходит конец, что стало стало понятно, когда я увидел от родителей смс-ку с текстом от том, что на мое имя пришла повестка. Надо было что-то делать.
До повестки мне было сильно похуй на ополченцев или окопченцев, пусть каждый называет, как ему приятнее. Я их буду называть ополченцами – кто бы они не были, пацаны смогли оторвать задницы и рисковать башкой. Зомбоящик я давно не смотрел, предпочитая зависать в сети за фильмами с бутылочкой темного. А на политику мне давно было до балды, потому что умный человек знает: правды в словах этих делопутов не было и нет. Насчет русофобии меня одолевали смутные сомнения, поскольку в России я в жизни не ездил, ополченцев тоже не видел, а вот с правосеками довелось бухать и пиздеть они были горазды… Впрочем, все решили деньги. Бар закрылся ( а я ему помог, толкнув на сторону часть бухла), работу предлагали только с нищенской зарплатой, бэху я продал, чтобы помочь дядьке своему выехать в польшу. Без толковых перспектив, бабла и корней на гражданке, я решил, что такие хреновые времена лучше пересидеть в армии. Собрал наличку, занял долгов побольше у знакомых лохов, толкнул ненужные вещи и наменял долларов. Сходил в военкомат, где меня встретили радостнее, чем родные. Заодно и договорился – я получаю еще долларов и иду не просто так, а за сына местной толстой жопы. Оставалось только побухать с друзьями на прощание – часть из них уезжала в Россию, еще один намылился в Германию. Как он пиздел, там у него был вид на жительство. Может, и был. И в начале февраля я стоял на сборном пункте.
Первым сильным впечатлением стал мужик, просивший мелочь или сигаретку. Бомжа я, не раздумывая, послал бы нахуй, если бы он не обронил фразу, что типа, едет защищать родину. Закурив с ним, из его рассказа я понял, что бич едет защищать всех от сепаров, у него есть семья и была работа, а выглядеть он так стал, поскольку бухал с момента получения повестки, не просыхая. Сперва я подумал, что это исключение, но потом это оказалось правилом.