Последние деньги, совершенно неприкосновенный запас, были успешно потрачены вчера на приобретение пары снежно-белых кроссовок для Катьки. Несмотря на резкий химический запах и внушающую некоторую неуверенность надпись — made in China, Катька, была совершенно счастлива. Поход на дискотеку обеспечен и более не придется стыдливо прятать под стол ноги, в латаных — перелатаных туфлях. Есть ли большая радость для родителя, чем видеть сияющие счастьем глаза собственного чада?!Конечно нет! Да-а-а…Однако, что-то нужно было предпринимать и срочно, зарплату в Институте не платили уже больше года, а на те гроши, что приносят ночные бдения жены над кипами переводов и рецензий, прожить совершенно невозможно. Перепрыгнув очередную лужу, Максим свернул ко входу в Институт. Некогда флагман советской науки и, как тогда называли — "кузница научных кадров страны", теперь представлял собой некий синтез между декорацией к фильму о вторжении инопланетян и коммунхозом времен нэпа. Серое, порядком обшарпанное пятиэтажное здание глядело на реку десятком забранных разномастными решетками, давно немытых окон. Солидная вывеска Академии Наук исчезла и главный вход пестрел сотней разнокалиберных табличек всевозможных ООО, АО и прочих лимитед контор, компаний и фирм.

Максим никогда не считал себя паникером и здраво полагал, что любую проблему можно разрешить, стоит лишь напрячь свои мыслительные способности чуть больше обычного и трезво проанализировать создавшуюся ситуацию. Однако, в данном случае, несмотря на крайнее умственное напряжение, ничего не приходило в голову. Проблема не решалась никак. Попытаться заработать хоть сколько нибудь значимую сумму нанявшись на разгрузку вагонов на станции — дело вовсе не реальное. Невзирая на свои немалые габариты — рост под метр девяносто, конкурировать с офицерами десантного полка стоящего в городке, Максим, пожалуй что и не смог бы, да и "схвачено" у них там все, не пробиться. Попробовать занять до следующей зарплаты? Утопия, у кого?! И кто знает когда она, эта зарплата, будет? Продать свой "жигуль"? Бред! Кому нужна антикварная "копейка", да еще без резины и аккумулятора. В общем, как говаривал однокурсник Вовка, "хватай мешки, вокзал отходит"….

Пройдя ранее помпезный, а ныне порядком захламленный какими-то коробками и ящиками холл, Максим спустился в цокольный этаж. Большая часть Институтских помещений была сдана в наем разным коммерческим структурам и "науке" оставили лишь цоколь, с запутанным лабиринтом подвалов, переходов и тупичков.

— Игнатьев! Максим Александрович! Задержитесь — ка на секундочку — голос заместителя директора по административным вопросам Зеленина, на институтском жаргоне Мурлокатана, застал Максима на пороге лабораторного блока.

— Рад вас приветствовать, Максим Александрович, как поживаете, что у нас новенького?! — небольшого росточка, похожий на колобка упакованного в дорогущий костюм, Мурлакотан несся к Максиму широко разведя руки.

Удар был не очень болезненным, и если бы не шершавая, как наждачный круг кочка, больно ободравшая правую щеку, то падение можно было бы назвать вполне успешным. Желтая муть в глазах начала постепенно рассеиваться. Максим моргнул пару раз, разгоняя противную пелену и прислушался к своим ощущениям. Первое — жив, второе — башку вроде бы не отшиб, хотя ударился, судя по всему крепко. А теперь надо попытаться привести себя в вертикальное положение, пока какой-нибудь сердобольный прохожий не бросился звонить в скорую. Собравшись с силами и упершись ладонями в землю, он приподнял гудящую как колокол голову и наткнулся взглядом на здоровенного жука-навозника, деловито спешащего по каким-то своим, навозным делам, суетливо елозя черными лапками по коричневатому песку. Стоп, стоп! Какой такой песок, откуда?! Он же на остановке….Резко вздернувшись, Максим не удержался и тяжело осел на колени. Впереди, на сколько хватало взора, лежала, извиваясь между буроватых, словно покрытых армейской маскировочной сеткой, холмов узкая каменистая долина. Раскаленный солнцем воздух парил над белесыми камнями дороги, уходившей куда-то за ближайшие холмы и далее по дну долины к серо-синей полосе горизонта. Максим медленно, словно боясь вспугнуть видение, обернулся назад. В метрах тридцати, позади него, вздымалась грязно-белая известняковая стена. В стыках ее здоровенных каменных блоков лепились, то здесь — то там, какие-то чахлые кустики, взбираясь почти до самых зубцов. В распахнутые настежь створки громадных ворот медленно втягивался верблюжий караван, а на самом верху, у парапета надвратной башни, маячила человеческая фигура с пускавшими солнечных зайчиков, большим прямоугольным щитом в руках…Звенящая тишина в ушах вдруг лопнула, сменяясь водопадом звуков, запахов, ощущений — ревом верблюдов каравана, надсадными криками погонщиков, скрипами, звоном, лаем невидимых собак за стеной, шуршанием песка.

— Е-мое…,- прошептал Максим проводя языком по пересохшим губам,-

— Это что за хрень — то такая! — пытаясь избавиться от наваждения, Максим затряс головой, с силой сжав кулаки. То, что это не сон и не шизофренический бред, было уже ясно, хотя где-то глубоко еще таилась надежда, что сейчас все пройдет и встанет на свои места…

— М-м-м, — застонал Максим сжимая виски, -

— Вот же старая сволочь! Он же не шутил, гад! — в памяти мгновенно всплыли все их полуночные беседы со старым каббалистом. Но это ведь невозможно! Так не бывает!!! Зарывшись лицом в ладони Максим попытался справиться с волной невообразимой паники захлестнувшей его. Близкий топот множества копыт заставил бросить взгляд в направлении стены. Из крепостных ворот на всем скаку вынесся небольшой, около десятка всадников, отряд и остервенело нахлестывая по конским крупам ножнами коротких мечей, понесся мимо Максима в сторону холмов, обдав его тучей песка и похожей на муку, белой пылью. Ну, так, подумал Максим, пора убираться отсюда, а то следующие жокеи, чего доброго, растопчут к чертовой матери. Максим поднялся на ноги и осмотрел себя. Да-а видок тот еще, ну вот разве сандалии еще туда-сюда, под эпоху — вывод о эпохе он сделал, успев рассмотреть промелькнувших всадников. Круглые, явно кожаные шлемы, туго завязанные под бритыми подбородками, такие же нагрудники с нашитыми на них бронзовыми квадратами закрывали тела всадников от плеч до середины бедра, оставляя обнаженными руки и ноги с примотанными к коротким, на манер молдавских постолов, сапогам, пластинами поножей. У каждого воина было короткое копье и небольшого размера, прямой и довольно широкий меч.