«Солдат всегда солдат» — самый знаменитый роман английского писателя Форда Мэдокса Форда (1873–1939), чьи произведения, пользующиеся широкой и заслуженной популярностью у него на родине и безусловно принадлежащие к заметным явлениям европейской культуры 20-го столетия, оставались до сих пор неизвестны российским читателям.
Таких, как Форд, никогда не будет много. Такие, как Форд, — всегда редкость. В головах у большинства из нас, собратьев-писателей, слишком много каши, — она мешает нам ясно видеть перспективу. Часто мы пишем ради выгоды, славы или денег. …у многих из нас просто не хватает моральной стойкости, которая неотделима от нелегкой писательской судьбы.
Форду выдержки было не занимать. Он ясно понимал, что выбирает человек, решая стать писателем… Форд — настоящий аристократ. Профессиональный писатель, не запятнавший себя ни словом, подлинный мастер, он всегда держался твердо, умел отличить истинно значимое от ложного, мелкого… Форд Мэдокс Форд — богач. Втайне мы все желали бы стать такими богачами. Его богатство — добротная работа и самоуважение…
Шервуд Андерсен
После Генри Джеймса это сегодня самый сильный романист, да и в мастерстве ему, пожалуй, нет равных. Мир, увы, слишком занят петушиным боем коммунизма и фашизма, чтобы прислушаться к философии этого английского тори. А зря — Форду одинаково претит и политика консерваторов, и любая другая доктрина.
Грэм Грин
Больше всего к Форду применимо слово «широта». Он любил повторять: гений — это гениальная память. У него самого память была необъятная. Никто так не восхищался писателями старшего поколения и не открыл столько молодых талантов, как он. И ведь он до конца оставался неуемным энтузиастом и искателем. Он был фанатично, по гроб жизни, предан искусству: так умеют только англичане — безоглядно, весело. Казалось, сердцу его тесно в грудной клетке: всё в нем выпирало наружу — стойкость, широта, щедрость.
Роберт Лоуэлл
Маэстро Форд
Как часто бывает, при пересечении межкультурных границ одни имена, авторитетные или известные у себя на родине, вдруг неожиданно для иностранцев теряют в весе и значении. Другие, находящиеся как бы в тени читательского интереса в своей родной стране, вдруг выдвигаются вперед и приобретают популярность и даже славу с переводами на другие языки. Дело это привычное в ситуации межкультурного взаимодействия. Единой
lingua franca
в культуре не существует.
Пожалуй, именно это случилось с Фордом Мэдоксом Фордом на русской почве. Крестный отец Д. Г. Лоренса и Хемингуэя, Форд абсолютно неизвестен в России. Американисты еще могут упомянуть «фордизм» в связи с ранним творчеством Хемингуэя, но не более того. Портрет бородатого Хема на протяжении двадцати лет украшал стены квартир нашей интеллигенции, а имя Форд исключительно ассоциируется до сих пор с родоначальником автомобилестроения.
Но все меняется. И не ради исторической справедливости — существует ли она? — пора обратиться к Форду литературному. У Форда есть несколько действительно сильных вещей. Которые остались в мировой литературе.
