Волшебные сказки про заколдованных героев мы еще в детстве читали с замиранием сердца. Приключения, накал страстей, драматизм сюжетных поворотов… В этой книге мотив колдовства и избавления от него — на центральном месте. Автор ее, известный юнгианский аналитик М.-Л. фон Франц, как всегда, удивляет и увлекает неожиданными сравнениями и параллелями. Например, утверждая, что заколдованный принц — это человек во власти невроза. Он так же страдает от внутреннего конфликта, как герой, вынужденный носить звериную кожу. И порой действует себе во вред, словно околдованный злыми чарами. И должен пройти немало испытаний, прежде чем избавится от напасти. И у каждого героя свой путь к избавлению от колдовства — как у каждого человека свой путь к исцелению.

Аналитический стиль, научная точность, подкрепленная многолетним практическим опытом, прекрасное знание культурного контекста делают книгу особенно интересной для специалистов в области аналитической психологии, психоанализа, психодрамы, гештальт-терапии, арттерапии и др. Кроме того, она несомненно вызовет интерес у людей, работающих в смежных с психологией областях — филологии, социологии, прикладной лингвистики.

Английское слово redemption (искупление, освобождение, спасение, избавление) в данном случае не следует связывать с христианской догмой и теологией, где это понятие имеет много значений. В сказках оно относится к такой ситуации, когда на какого-то персонажа наложено заклятие или колдовские чары, а затем он избавляется от этого благодаря определенному развитию событий или случайному стечению обстоятельств. Такая ситуация коренным образом отличается о того, что утверждает христианское учение.

Заклятие может быть самым разным. Обычно заколдованный мифологический или сказочный персонаж принимает обличье животного или безобразной старухи (старика), но, освободившись от злых чар, снова превращается в принца или принцессу. Чаще всего заколдованный сказочный герой превращается в животного (медведя, волка, льва), или птицу (утку, ворона, голубя, лебедя или сову), или змею. Порой заколдованный сказочный герой, сам того не желая, вынужден творить зло и разрушение. Например, принцесса должна убивать всех претендентов на свою руку, но в конце сказки, когда спадают колдовские чары, она говорит, что до сих пор вела себя, подчиняясь злой воле, но теперь ее воздействие закончилось и она свободна. Таковы основные разновидности злой судьбы, которая выпадает персонажам волшебных сказок и от которой они в конце концов освобождаются.

Я решила не рассматривать конкретные сказки целиком, а обсудить соответствующие мотивы разных сказок, чтобы показать различные типы заклятий, так как считаю, что они имеют важный психологический смысл, а часто содержат основную сказочную тему. Человека в состоянии невроза можно сравнить с заколдованным сказочным персонажем, ибо люди, оказавшиеся во власти невроза, обычно страдают от постоянного внутреннего конфликта и имеют пагубные склонности и по отношению к самим себе, и по отношению к окружающим. Они вынуждены вести себя гораздо хуже, чем могут, и действуют бессознательно, помимо своей воли. Волшебные сказки, в которых говорится о таких персонажах, как правило, уделяют внимание не столько самому колдовскому заклятию, сколько способу, позволяющему от него избавиться. А значит, из сказок можно узнать, что общего между психотерапевтическими методами (и процессом исцеления) и освобождением героев от колдовских чар.

Самым общим примером могут послужить заколдованные сказочные персонажи, которые должны окунуться в воду или в молоко, а иногда и вытерпеть побои. Другие персонажи, чтобы избавиться от колдовства, просят, чтобы их обезглавили. Так бывает, если их превратили в лису, или льва, или другое животное, и чтобы расколдовать, им нужно отрубить голову.

Психотерапевты разных направлений часто надеются найти рецепты и диагнозы заболеваний. Юнгианские психологи — в отличие от других психологических школ — всегда говорят, что у них, к сожалению, нет ни рецептов, ни диагнозов. Каждое заболевание — это уникальный процесс, присущий конкретному человеку, а индивидуальные случаи всегда отличаются друг от друга. А значит, мы имеем право сказать, что у нас нет готовых терапевтических рецептов. Следовательно, мы вообще не будем это обсуждать, а можем лишь посоветовать практикующим психотерапевтами, как следует себя вести себя с конкретным пациентом. Мы убеждены, что в такой сложной ситуации, когда у врача или аналитика нет строгих правил, на которые он мог бы опереться при лечении пациента, можно получить намек, что именно следует делать, только обратившись к сновидениям пациента и интерпретируя их осторожно и объективно, не привнося в интерпретацию собственных теорий.