Ник наблюдает, как передвигаются машины по переулку вдоль нашего многоквартирного дома. Там всегда много машин, и я могу сказать, что это его напрягает. Это видно по его жёсткой посадке плеч каждый раз, когда он наклоняется, чтобы незаметно заглянуть за штору на заснеженную улицу. Когда его рука скользит за пояс, будто в поисках пистолета, я понимаю, что он на грани.

Облизывая пальцы, я откладываю тесто для рождественского печенья, которое месила, и подхожу к нему:

— Николай, — мягко говорю я. — Что происходит?

Он смотрит на меня красивыми, тёмными и чуть беспокойными глазами:

— Ничего, Дейзи.

— Ты сегодня кажешься озабоченным, — говорит мягкий голос справа от меня.  

Это какая—то девушка, чьё имя я не могу вспомнить, но если честно, и не запоминал. Она вечно прерывает меня, когда я рисую или мечтаю. Сегодня она сломала грёзы о вчерашней любви.

Я стараюсь не сердиться на неё, ведь, скорее всего, в её в жизни нет такого человека, как Дейзи, который обожал бы её, а она его. Полагаю, что должен сочувствовать таким людям, поэтому я стараюсь не хмуриться на неё. Дейзи сказала бы мне, что надо быть вежливым.

— Я занят мыслями о своей любимой, — отвечаю я ей.  

"

Это вежливо

". И я улыбаюсь себе. Дейзи бы мной гордилась. Я расскажу ей об этом позже, когда заберу с занятий.