— Это конец.

Они поворачиваются, пошатываясь и стараясь сфокусироваться друг на друге: Кэрис тяжело дышит, удушливая паника наполняет ее круглый шлем, похожий на аквариум.

— Черт, — произносит она. — Я умру. — Она протягивает руки к Максу, но это движение относит его прочь, и Кэрис не может до него дотянуться.

— Мы не погибнем.

— Мы погибнем. — Ее голос прерывается мелкими вздохами и громко раздается за стеклом шлема Макса. — О господи!

— Кэри. Что случилось? — Макс сжимает ее плечи, но ее это не успокаивает. — Что сказал Озрик?

— Извините, что назвал вас «Кэрис», Кэрис.

— Девяносто минут, — произносит она, глубоко и тяжело вдыхая. — У нас хватит воздуха лишь на девяносто минут.

Он ошеломленно отшатывается назад.

Он открепляет фал, они разлетаются в стороны друг от друга и, кувыркаясь, удаляются прочь от своего корабля.

— Твоя очередь побыть снежным ангелом, — говорит он, взяв ее за запястье и ногу, — потому что первая часть моего плана — найти утечку в твоем баллоне.

— О господи! — произносит Кэрис, наблюдая за тем, как белая веревка плавает между ними, и пытаясь подавить нарастающий ужас, грозящий ей новым всплеском эмоций.

Кэрис протягивает Максу клейкую ленту, и он ищет утечку молекул, так же, как она делала это с его баллоном.

Кэрис знает, что, имея запас воздуха лишь на восемьдесят минут, продолжать разговор было бы непозволительной прихотью, но она не может устоять перед возможностью обсудить то, чего они никогда не касались раньше. Она берет конец фала, свободный после того, как Макс отвязал ее, чтобы она добралась обратно на «Лаерт», и начинает завязывать крепкий матросский узел. Теперь уж они не разъединятся, это гарантия, что Макс не сможет отправить ее одну обратно на корабль.

— После того как мы встретились, Макс, когда у нас появилась эта связь — ужасное слово, — я думала, увижу тебя еще раз. Но потом от тебя не было никаких вестей. — Она смотрит на него, быстро говоря, торопясь скорее выложить все и одновременно занимаясь веревкой. — Думаю, тебе известно об этом. Я работала дистанционно из языковой лаборатории, потому что ты знал, что я там буду, задавала много вопросов о кулинарии на Майндшер — и ничего. — Она задумчиво трогает крючок сбоку его ранца, затем делает петлю и протягивает конец фала через это отверстие. — Ты даже не знаешь: я ходила в супермаркет, где блондинка с именным бейджем сказала мне, что у тебя выходной.

Кэрис не обмолвилась о том, как Сэнди закатила глаза, когда она спросила про Макса, с насмешкой сказав: «Еще одна!», — ведь по глупости Кэрис добавила, что Макс помог ей на Майндшер и приходил на вечеринку. «Ты такая же, как и я, дорогая. Он всегда помогает хорошеньким».

— Мне жаль, — шепчет Макс.

Пока они уверенно продолжают падать, отдаляясь от «Лаерта», Кэрис скручивается, чтобы посмотреть на воздушный манометр сбоку ее ранца, затем смотрит на баллон воздуха Макса прямо перед собой. Семьдесят пять минут. После этого разговора у них осталось на пять минут меньше воздуха. Господи. Она пробегает руками по его ранцу, нащупывая разные отсеки на гладкой рифленой поверхности.

— Я спрошу у Озрика о выбрасываемом углекислом газе.

Кэрис печатает, быстро шевеля пальцами, ее руки двигаются перед Максом. Технология считывания движений практически моментально превращает сокращения мышц девушки в комбинации букв, а буквы — в интуитивный ввод текста и наконец текст — в наиболее вероятное слово в контексте. Неправильные предложения заменяются одним взмахом. Система практически безупречна, между тем, как и большинство программных обеспечений, иногда выдает опечатки в режиме автокоррекции. Кэрис останавливается, чтобы прочитать ответ Озрика.

— Ты скажешь мне почему? — спрашивает Макс.

Вопрос казался настолько простым, что Кэрис даже не думала на него отвечать. Они были счастливы, непринужденно проводя вместе рабочее время и тайно — личное, когда половина жителей Воеводы принялась готовиться к очередной Ротации.

Это началось с небольших вещей, которые незаметно перешли к более значимым: сперва — практически неосязаемая, вежливая социальная изоляция, поскольку некоторые неизбежно осознавали, что их время в роли соседей подходит к концу. Эфир резко заполнился болтовней, диким гаданием и исследованием потенциальных новых Воевод, хотя о них еще не объявляли. После этого начался приток учащихся в языковой лаборатории, когда люди, чьи языковые навыки слегка ухудшились за последние три года, решили, что они не хотят остаться изолированными и одинокими на их следующем Воеводе. Наконец настали длинные ночи и размытые утра, так как Воеводу охватило чувство непрекращающейся вечеринки по случаю ухода. Участники первой жеребьевки вскоре должны были отправиться на следующую Ротацию.

В один из таких редких идеальных дней Кэрис и Макс решили побывать на месте первых воспоминаний Кэрис, на самых высоких холмах Воеводы 3. Учитывая, что в обществе невозможно было говорить о том, откуда ты или где на самом деле вырос, поскольку большинство детских воспоминаний являлись переходными и временными, многие жители Европии возвращались к месту своих первых воспоминаний в качестве обряда перехода к новому этапу жизни.

В то время как пик самой высокой горы в этом регионе — Сноудона

[14]

— обычно был затянут тучами и его часто покрывал снег, в этот день вершину обрамляло красивое голубое небо, на котором были только маленькие белые струйки дыма: выбросы кислорода из гибридных поездов ползли по окружности.

Макс проснулся первым и тихо слез с кровати, чтобы приготовить завтрак, затем аккуратно поставил поднос с ее стороны постели.

Скользя, как камушки по воде, Макс и Кэрис погружались в пояс астероидов глубже, чем когда-либо прежде. Окружая Землю, пояс представляет собой красивый звездный дождь в ночное время, а иногда и днем, но тут, наверху, внутри поля астероидов, это опасно.

— Только что было сорок пять минут, — говорит Макс, пока они падают, нервно оглядываясь по сторонам. — Мы уже использовали половину нашего времени. Никто не придет, не так ли?

— Некому прийти.

— Мы совсем одни.

Это был день рождения Макса, и Кэрис все распланировала. Она решила организовать праздник по-старомодному: побаловать его подарками (датчик движения, подсветка) перед ночью кутежа, сделав все в гламурном стиле, который возвращал бы их в эпоху, когда женщина одевалась, только чтобы угодить мужчине. Ее это не заботило: это было ролевой игрой для особого дня.

Кэрис оставила жаркое мариноваться, пока сама напитывала себя маслами лайма, базилика и мандарина в ванной. Она старательно накрасила ногти светло-розовым лаком, прервавшись только для того, чтобы в панике снять бигуди и увенчать свою голову безумными локонами. Кэрис вытянула завитки в роскошные длинные голливудские локоны, то и дело с опасением поглядывая на платье, висящее на дверце гардероба. Это был смелый выбор.

Она чувствовала: для того чтобы дать намек на кардинальные перемены, ей следует выглядеть совершенно иначе, поэтому девушка выбрала платье по фигуре. Подобный наряд Кэрис лицезрела на протяжении года на модницах Воеводы. Она подумала, что ей понадобится модельер, чтобы втиснуть ее в него. А может быть, и лебедка: она застряла с ним на голове, когда впервые попробовала надеть чертово платье.

Прозвенел звонок.

Макс опоздал, поэтому Кэрис, нервничая, открыла дверь, стоя в кимоно и поднявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его. Она видела, он заметил ее накрашенные ногти и укладку, но сказал только два слова:

Морозным осенним утром сон Кэрис прервал сигнал будильника, объявляющего, что она уже очень опаздывает. Запрыгнув в салон трамвая, девушка почувствовала сильную тошноту и с трудом прислонилась к двери гибрида.

У нее была задержка.

Она пыталась не паниковать, сосредоточившись на своем втором полете в термосферу. Кэрис всем свои нутром понимала, что ее самочувствие связано не с какой-то частью тела; это было нечто инородное, и оно заявляло о себе с энтузиазмом, вызывающим тошноту. Через силу девушка, однако, пережила этот день.

В ту ночь, сбитая с толку, Кэрис сделала анализ крови у себя дома. Результаты подтвердили ее подозрения, то, что она предполагала весь день, хотя это казалось нереальным: она была беременна.

Но предполагать, что ты забеременела, и убедиться в этом — две совершенно разные вещи. Ничто не подготовит тебя к волне, которая накрывает, когда ты узнаёшь, что у тебя однозначно будет ребенок. Кэрис села, быстро дыша, думая о том, должна ли она сейчас схватиться за живот, как это делают в фильмах.

— Может, нам лучше не разговаривать, чтобы экономить воздух? — Кэрис прерывисто подает в космос сигналы светом от фонарика. Она слишком сильно давит большим пальцем на выключатель, и фонарик выскальзывает из ее руки в невесомость, парит в темноте и, накренившись, уплывает от нее. Она тянется за ним, дергая фал между собой и Максом, который издает протяжный звук, когда Кэрис натягивает веревку, кончики ее пальцев касаются основания фонарика и соскальзывают, так что он снова ускользает и становится недосягаемым. — Черт.

Макс пытается дотянуться до него, но тоже безуспешно, и на мгновение они врезаются друг в друга.

— Извини.

Они смотрят, как фонарик уплывает от них, лампочка горит, и, когда он поворачивается, освещая их, нить накаливания отражается в глазах Макса и Кэрис. Но луч исчезает, пуская пучок света в пространство, а затем, попадая в вакуум, гаснет.