Из окна своей спальни Джуди смотрела на узкую береговую полосу прекрасного Киренийского залива. К востоку от пристани высился старинный замок, а там, вдалеке, за голубой гладью теплого моря, искрились на солнце заснеженные вершины гор.

Божественный Кипр был домом Джуди с пятилетнего возраста. Тогда, после смерти родителей, ее дед по материнской линии, грек-киприот, взял девочку к себе. Он дал ей свою любовь, роскошный дом и хорошее образование, но воспитывал ее в традициях острова — со строгостью, граничащей с суровостью и неволей. Однако, когда Джуди исполнилось шестнадцать, дед отправил ее на год во Францию, в закрытый пансион, а после возвращения немного смягчился: теперь девушке было позволено свободно выходить из дома и даже навещать друзей в Никосии…

Потеряв вдруг всякий интерес к красотам природы, она отвернулась от окна, подошла к зеркалу, причесалась, а затем посмотрела на часы и поспешила вниз. Дед сидел во внутреннем дворике и читал газету. Немилосердное солнце сделало свое дело: он выглядел куда старше своих шестидесяти, но все еще сохранял гордую осанку, мощная челюсть, тонкая линия губ и волевой взгляд черных глаз выдавали в нем человека действия. Он совсем не поседел и был, в отличие от многих других киприотов, высок, строен и мускулист.

Когда-нибудь Кристалис будет похож на него, — подумала девушка. Кристалис, которому она предназначалась по выбору своего деда. О их браке договорились еще два года назад; тогда Джуди едва исполнилось пятнадцать, а Крису было уже двадцать шесть… Договорились без нее, не дав даже взглянуть на своего будущего суженого. Ей лишь сказали, что он грек, из Афин, что у него огромный дом на острове Гидра, что он преуспевающий судовладелец и уже скупил добрую половину Кипра. Однажды он увидел Джуди в церкви, и она ему понравилась… Вот и все. Дед считал, что этого более чем достаточно.

К моменту помолвки Джуди уже знала, что слово ее деда закон и что она, подобно прочим киприотским девушкам, будет вынуждена идти по жизни рука об руку с нелюбимым человеком. Знала и почти смирилась. Но тогда, во время празднества в честь жениха и невесты, она почувствовала безотчетный страх перед Крисом, уж больно солидно и уверенно он держался. Да, он молод, красив, богат, но… но Джуди не могла ничего с собой поделать. Просто она его не любила. Ей оставалась последняя надежда: уповать на то, что за предписываемые традицией два года между помолвкой и свадьбой произойдет нечто, способное расстроить матримониальные планы ее деда.

Вечером, сидя на прохладной веранде, Джуди ужинала с дедом. Крис отправился к друзьям, и они были одни. Старик молчал, то и дело бросая на девушку тяжелые взгляды из-под насупленных бровей. Она видела, что что-то не так, и все же вопрос деда застал ее врасплох:

— Кто этот парень, с которым ты встречаешься?

Джуди так и подскочила на стуле, сердце ее бешено заколотилось.

— П-парень? — заикаясь, переспросила она.

— Не притворяйся! Вся Кирения знает, что ты завела себе дружка! Ты не можешь не понимать, что теперь твое доброе имя облито грязью, что ты навлекла позор на меня и мою семью… Итак, кто он? Отвечай немедленно!