Сэр Ганнибал Тревик был известной личностью в Санкт-Эвалдсе. Увы, ему не хватало денег, чтобы поддерживать образ жизни, соответствующий славе его громкого имени: родовое поместье, особняк Тревик Грандж, он был вынужден уступить южноафриканскому миллионеру, а сам поселился в небольшом доме в корнуолльской глубинке. Но поскольку он принадлежал к старой и знатной семье, то обладал большой силой воли. Кроме того, он был человеком набожным и занимался благотворительностью. Наконец, у него была чудесная дочь, которая совмещала в себе два качества: была и умной, и красивой — две вещи, которые очень редко встречаются вместе.

Дерика Тревик — так ее звали, и это милое христианское имя неизменно поражало археологов, ибо восходило к вавилонской морской богине. Сама же девушка напоминала фею: маленькая, стройная, золотоволосая и голубоглазая, быстрая, как ртуть. На кого-то подобное описание произвело бы впечатление о ней как о натуре поверхностной и недалекой, но ничто не могло бы быть дальше от истины. Дерика обладала замечательным вкусом. Она всегда была уверена в себе и моментально принимала безошибочные решения. Все хозяйство лежало на ее плечах. Сэр Ганнибал полностью подчинялся дочери в бытовых и денежных вопросах, но, чтобы не уронить свое достоинство, делал вид, что это подчинение — всего лишь родительская доброта и что он ни в чем не может отказать своей прекрасной фее. Однако, несмотря на свой внешний вид и манеры, мисс Тревик была сильной и могла бы сойти за Елизавету 

[1]

или Екатерину 

[2]

в молодые годы.

Кроме того, она была популярна у местных жителей, и поэтому все молодые люди из Санкт-Эвалдса пытались ухаживать за ней. Но девушка не обращала внимания ни на одного из них. Для Дерики эти поклонники были слишком пасторальными и ручными. Более шести месяцев назад она отдала свое сердце умному и молодому адвокату из Лондона, которого звали Освальд Форд. Сэр Ганнибал одобрил выбор дочери, тем более что карьера господина Форда шла в гору, и со временем он мог стать окружным прокурором или судьей. Но помолвки пока еще не было. Дерике только исполнилось двадцать, а Форду — двадцать семь лет, так что у них было еще достаточно времени для раздумий, действительно ли они подойдут друг для друга.

В день, когда началась эта история, господин Форд приехал в Санкт-Эвалдс насладиться обществом красавицы и оказался на празднике, который устроил сэр Ганнибал в помощь Часовне Рыбаков, построенной на мысе неподалеку от города. Был великолепный теплый осенний день, и обширную территорию во дворе и на прилегающей к дому площади занимали разнообразные лавки, торгующие всем, чем была богата эта земля. Сам дом — квадратное здание в георгианском стиле

Поскольку сэр Ганнибал был вдовцом с дочерью, которую вскоре собирался выдать замуж (по крайней мере, так говорили местные сплетники), многие женщины пытались обратить на себя его внимание. Он остановил свой выбор на мисс Энн Стреттон, темноглазой красавице, которая обучалась искусству и имела достаточно большой доход, чтобы прилично одеваться. Старый аристократ, в свою очередь, был человеком небогатым и легко поддавался управлению, что было хорошо известно мисс Стреттон. Она считала, что стоит потратить время и силы для того, чтобы стать леди Тревик, даже несмотря на то, что в глубине души она любила Ральфа Пенрифа — статного мужчину с длинной родословной и крошечным доходом. Они были на празднике вместе, бродили вместе и много болтали — быть может, девушка устроила так специально для того, чтобы пробудить ревность сэра Ганнибала и заставить его наконец решиться сделать предложение.

— Что она имела в виду? — резко поинтересовался господин Боуринг, когда гувернантка исчезла, отправившись предсказывать будущее новым клиентам.

— Не знаю, — пожала плечами Дерика, а затем указала на карман, в который миллионер убрал запечатанное письмо. — Но вы можете узнать, если прочтете то, что там написано.

Ее собеседник достал письмо и с задумчивым лицом покрутил его в своей корявой старческой руке.

— Нет, — произнес он отрывисто после некоторого размышления. — Если там нет ничего страшного, то это может подождать, а если она предсказала мне что-то плохое, то я хочу встретиться со злом вслепую. Будущему лучше оставаться скрытым от людских глаз.

— Тем не менее вы пошли в Шатер тайн, чтобы узнать, что вас ожидает…

Жестокое убийство Джона Боуринга превратилось, что было вполне естественно, в огромную сенсацию. И не только потому, что подобные преступления очень редко происходили в этой части страны, но и из-за положения в обществе и богатства жертвы. Известие о случившемся, словно лесной пожар, промчалось по району, и местные журналисты, как стервятники, слетелись к трупу. Но сведения, которые они получили, оказались весьма скудными: полиция имела очень мало улик и не спешила ими делиться. Никто не знал, почему был убит господин Боуринг. Но хладнокровие, с которым было совершено это преступление, говорило о том, что убийца решил: миллионер непременно должен умереть. Иначе преступник ограничился бы тем, что сбросил гранитную скалу, а не стал бы выскакивать на дорогу с револьвером, чтобы закончить дело. Для того чтобы поступить подобным образом, у него должен был быть очень сильный мотив, ведь он серьезно рисковал — практически засовывал голову в петлю палача!

Потом стало известно про запечатанное письмо. Может быть, проболтался один из рабочих, при которых мисс Энн Стреттон его читала. А может, все разболтала сама Софи Уорри, похваляясь своими силами. Но в течение суток в округе почти не осталось людей, которые не слышали бы о странном исполнившемся пророчестве, и вторжение потусторонних сил выделило это преступление среди прочих, сделав его из ряда вон выходящим.

Тело убитого было перенесено в особняк Грандж Тревик, который располагался в нескольких милях от места катастрофы, среди корнуолльских пустошей. Это был бесформенный двухэтажный дом из грубого серого камня, крытый голубоватой черепицей и обросший обычными в этих местах плющом и лишайником. Особняк окружали деревья, а фасад его выходил на изменчивые воды Атлантики, которые выглядели живописно, но необычайно мрачно. Впрочем, такими были большинство богатых домов на вересковых пустошах. На протяжении веков Тревики обитали там, но когда финансовые дела семьи пошатнулись, особняк был передан в аренду Джону Боурингу, а сэр Тревик переехал в маленький дом в Санкт-Эвалдсе. Тело миллионера, при жизни царившего под этой древней крышей, уложили в гостиной. Дом погрузился в траурную атмосферу, которая соответствовала его зловещему внешнему виду.

Конечно, сэр Ганнибал, узнав об убийстве, был просто потрясен. Они с погибшим не были добрыми друзьями, но хорошо знали друг друга. Они вместе прошли через множество приключений в Южной Африке. Сэру Тревику показалось ужасным, что этот человек, полный жизни, здоровья и амбициозных планов, так внезапно и таким ужасным образом отправился на тот свет. Кроме того, Ганнибал понимал, что потерял своего лучшего арендатора. Никто больше не станет платить ему такие деньги за съем особняка. Грандж Тревик в принципе было тяжело сдать даже по умеренной цене из-за его отдаленного месторасположения. И хотя его хозяин, эгоист по натуре, очень жалел о гибели Джона Боуринга, много больше ему было жаль себя. Так он и сказал, когда общался с полицией вместе с Дерикой и госпожой Уорри. Гадалку пригласили для дачи показаний в полицию исключительно потому, что следователь хотел выяснить, каким образом она сделала такое точное

предсказание. А мисс Тревик поехала в участок, чтобы поддержать свою гувернантку и отца. Софи была очень ей благодарна. Никаких неприятностей она не ожидала, напротив: ей не терпелось похвастаться своим умом, и она была рада, что воспитанница будет рядом с ней в момент славы.

Когда мисс Уорри с видом опытной актрисы произнесла эти слова — «Он, несомненно, боялся Мертвой головы», — наступило красноречивое молчание. Что она имела в виду, не знал никто, а коронер тем более.

Но Дерика вздрогнула, так как ей на память неожиданно пришла одна вещь. Сэр Ганнибал, сидящий рядом с ней, уставился в пол и ничего не заметил, а Софи тут же бросила на свою подопечную долгий, пронзительный взгляд.

На мгновение их глаза встретились, и мисс Тревик тут же опустила голову. Всю эту комедию заметила миссис Крент, которая внимательно следила и за отцом, и за дочерью.

— Что вы хотите сказать этими словами? — озадаченно поинтересовался у гувернантки следователь.

— Это легко объяснить, — тряхнув головой, пояснила та. Впервые в жизни эта женщина оказалась объектом восхищения возбужденной толпы, которая считала ее чуть ли не пророчицей. Тогда в мертвой тишине она совершенно спокойно продолжила. — Я имею в виду череп в моей палатке.

Мария Крент была вне себя от гнева, когда напрямую обвинила сэра Ганнибала. Обычно эта невысокая и полная пожилая женщина с маленькими свинячьими глазами, красным лицом и крашеными волосами не могла считаться красивой, но в тот момент, охваченная пламенной яростью, она напоминала Свободу на баррикадах 

[5]

. Не было бы преувеличением сказать, что, будь госпожа Крент в силах, она тут же убила бы баронета. Она и в самом деле бросилась вперед, словно собираясь вцепиться ему в лицо. И только испуганная дочь, которая держала ее сзади, смогла остановить разгневанную экономку. Можно сказать, что в миссис Крент словно вселился бес.

Сэр Ганнибал при этом даже не дрогнул. Он был выше этого. Не поднимаясь со своего места, он вставил монокль в глаз и посмотрел на разъяренную женщину. Если даже он и побледнел, то никто этого не заметил. Только мисс Уорри напряглась, внимательно следя за каждым его движением. Почему происходящее столь сильно взволновало ее, было непонятно. Однако она смотрела скорее на своего работодателя, чем на миссис Крент. Остальных присутствующих встревожило поведение экономки. Они замерли, переглядываясь в ужасе.

— Вы убили моего хозяина! — ревела миссис Крент, сжав пухлые руки в кулаки и трясясь всем телом от ярости.

Сэр Ганнибал так и не пошевелился.

— Подобное обвинение не стоит даже опровергать, — спокойно и совершенно уверенно произнес он. — Мой покойный друг…