Париж

Метрдотель ресторана с безмолвной почтительностью усадил Лили за лучший столик, и она, склонив набок голову, улыбнулась своему спутнику, Сальваторе Нерви. Ее улыбка по крайней мере была неподдельной. Что до всего остального, то арктический холод синих глаз смягчили цветные контактные линзы, сделав глаза карими, а белокурые локоны краска превратила в темно-каштановые с верхними прядями на тон светлее. Каждые несколько дней Лили их тщательно подкрашивала, чтобы показавшиеся у корней светлые волосы, не дай Бог, не выдали в ней блондинку. Сальваторе Нерви знал ее как Дениз Морель. Морель — весьма распространенная во Франции фамилия, но одного этого было недостаточно, чтобы засевший в подсознании Лили страх полностью исчез. Сальваторе Нерви по своей натуре очень подозрителен, и это так часто спасало ему жизнь, что он, верно, уже потерял счет всем случаям своего счастливого избавления от смерти. Однако если сегодня дело выгорит, он все-таки угодит в ловушку, причем, как бы помягче выразиться, из-за своего собственного члена. Какая ирония!

Легенда Лили была состряпана довольно грубо: времени на то, чтобы проработать ее как следует, не имелось. Лили пошла на риск, сделав ставку на то, что Нерви не заставит своих людей копать слишком глубоко и что он, потеряв терпение, решится на сближение с ней, не дождавшись от них необходимой информации. Раньше легенды для Лили составляли в Лэнгли

[1]

, но на сей раз она действовала самостоятельно, без посторонней помощи и за отпущенное время сделала максимум возможного. Не исключено, что Родриго, старший сын Сальваторе и второй человек в организации Нерви, все еще копает, а потому времени в обрез и нужно успеть все провернуть до того, как выяснится, что Дениз Морель появилась всего несколько месяцев назад — из ниоткуда.

— Ох! — блаженно вздохнул Сальваторе, откидываясь на стуле и посылая Лили ответную улыбку. Это был импозантный мужчина лет пятидесяти с небольшим, типичный итальянец с глянцевыми черными волосами, черными ясными глазами и чувственным ртом. Держать себя в форме он считал обязательным, а его волосы либо еще не тронула седина, либо он не хуже Лили умел скрывать подобные мелочи. — Сегодня вы особенно красивы, я уже говорил вам об этом?

Сальваторе обладал чисто итальянским шармом. Жаль, что он хладнокровный убийца. Что ж, но ведь и она тоже. Они одного поля ягоды, хотя Лили надеялась, что это не совсем так, что она пусть немного, но все же лучше, чем он.

Утром, в начале одиннадцатого, в ее квартиру с грохотом ворвались трое мужчин с оружием наготове. Лили попыталась было приподнять голову, но не смогла, тотчас с глухим стоном уронив ее на ковер, устилавший начищенный до блеска пол темного дерева.

Словно сквозь дымку видела она маячившие перед ней лица мужчин. Один из них опустился рядом с ней на колени и резким движением повернул ее лицо к себе. Лили часто заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Родриго. Она сглотнула комок в горле и в безмолвной мольбе о помощи протянула к нему руку.

Лили не притворялась. Мучительной ночи, казалось, не будет конца. Несколько раз Лили вырвало, ее кидало то в жар, то в холод. Желудок пронзала острая боль, и она, согнувшись на полу в три погибели, тихонько поскуливала. В какой-то момент Л или подумала, что доставшаяся ей доза яда смертельна, но теперь боль как будто стала немного стихать. Сил подняться с пола, забраться на диван или позвонить и вызвать «скорую» у Лили не нашлось. Один раз ночью она предприняла попытку добраться до телефона, но из этого ничего не вышло.

Вполголоса выругавшись по-итальянски, Родриго спрятал оружие и что-то отрывисто приказал одному из своих людей.

Лили, собравшись с силами, прошептала: