Кэн Брэндон открыл наружную дверь и вошел в прихожую.

— Это я! — крикнул он. — Где ты?

— Где я могу быть?.. В кухне! — ответила жена. — Ты что-то рано.

Он прошел в хорошо оборудованную кухню, где жена готовила ужин, задержался у двери.

Брэндоны были женаты уже четыре года, и за эти годы чувства, которые Кен испытывал по отношению к жене, не потеряли свежести. Стройная блондинка, скорее соблазнительная, чем красивая, Бетти Брэндон была не только замечательной хозяйкой, но и великолепной сестрой у доктора Хайнца, самого известного гинеколога в Парадиз-Сити. Кен зарабатывал в неделю на 50 долларов меньше, чем Бетти, что ему несколько не нравилось, но он об этом не говорил, так как зарплата Бетти позволяла им вести простую, но приятную жизнь, иметь два автомобиля, домик в пригороде и возможность откладывать немного денег.

В 20.30 в комнате инспектора центрального комиссариата Парадиз-Сити царило спокойствие. Инспектор третьего класса Макс Якоби в тишине повторял фразы по-французски: «Я хочу килограмм молока, но, малыш, молоко не продается по весу, оно меряется по объему».

Любой кретин это знает, думал Якоби, но, сильно желая научиться говорить по-французски, он произносил эти фразы из учебника.

Страстным желанием Якоби было провести отпуск в Париже и пообщаться там с девушками.

В другом конце большой комнаты инспектор первого класса Том Лепски занимался кроссвордом. Лепски, высокий, худой мужчина, только что получил повышение. Он был искреннее убежден, что стоит на правильном пути. Его тайным желанием было стать шефом полиции. Телефон на его столе зазвонил. Лепски, нахмурившись, снял трубку.

— Инспектор Лепски, — произнес он своим полицейским голосом.

Высокий седовласый мужчина вошел в центральный комиссариат. Кто-то ему когда-то сказал, что он похож на Джеймса Стюарта, и с того времени он копировал его манеры. Это был Пит Хамильтон, репортер отдела происшествий телевизионных передач Парадиз-Сити. Так как он занимался скандалами и светскими сплетнями, то его побаивались. Полиция считала его королем прохвостов.

Не обращая ни малейшего внимания на сержанта Тэннера, который дежурил в приемной, он широко шагал, прошел по коридору и вошел в крошечный кабинет Бейглера.

— Привет, Джо, — сказал он, останавливаясь пред Бейглером. — Расскажите мне, что известно! Я выйду в эфир через два часа. — Он взял стул, сел и достал записную книжку. — Дженни Бендлер. Приметы? Что вы уже знаете?

Бейглер вздохнул. Ему хотелось дать ему в морду и вышвырнуть из кабинета, но такого никто не мог позволить себе с таким влиятельным человеком, как Хамильтон.

— Похоже, — осторожно сказал Бейглер, — у нас появился сексуальный маньяк. Очевидно, единственным мотивом было насилие. Вы, так же как и я, хорошо знаете, Пит, что на поиски таких людей может уйти очень много времени.

Спрятавшись за полуоткрытую дверь салона, Амелия Грэг слушала, как Рейнольдс разговаривает с копами.

Амелия Грэг, высокая, крепко сложенная женщина, в возрасте за 50. Волосы у нее были черные. Круглое наштукатуренное лицо, казалось, было из камня.

Она вздрогнула, услышав, как один из копов поинтересовался пиджаком с пуговицами в виде мячей для гольфа. Еще раз ока вздрогнула, когда Рейнольдс ответил, что этот пиджак он отдал в Армию спасения. Пиджак этот, весь в крови, в это время находился в подвале в котельной вместе с серыми брюками и туфлями, принадлежащими ее сыну.

Она подошла к застекленной двери и проводила глазами копов, спускающихся по аллее. Потом прижала руки к груди и тяжело села в большое комфортабельное кресло.

С того времени как ее муж погиб в автомобильной катастрофе несколько месяцев назад, жизнь ее стала совершенно невыносимой.

Кен был разбужен звонком у входной двери. Вытянувшись в постели, он почувствовал, будто его ударили по голове. Он застонал и взял себя в руки. Потом, так как звонок продолжал звонить, он откинул одеяло, спустил ноги с кровати, не открывая глаз и продолжая держать голову руками.

Звонок продолжал звонить, и у него раскалывалась голова. Что за скотина звонит? И сколько сейчас времени?

Он с трудом открыл глаза. В комнату проникали лучи солнца. Его взгляд остановился на часах у кровати: 8.15. Когда он с трудом поднялся, голова у него будто сжалась, потом расширилась. Он застонал.

Проклятый звонок! Он заметил, что голый.

Он надел пижаму.

Под мелким дождем, который освежал покрытый потом мелкий лоб, Сами шел, держа в руке полный мешок денег. Сами был громадный нескладный негр, лет около тридцати. Глядя на его плечи грузчика, громадные руки и ноги, никто бы и не предположил, что он пуглив как мышь. Его громадные черные глаза боязливо осматривали окрестности, то есть он был поглощен мыслью о том, что в его старом мешке было шестьдесят тысяч долларов. И, что еще хуже, все знали об этом.

Каждую пятницу, в один и тот же час он совершал один и тот же маршрут, который занимал у него обычно четыре часа. За это время он получал деньги в кафе, журнальных киосках, а также от продажи билетов подпольной лотереи.

Переходя от двери к двери, Сами потел крупными каплями в постоянном страхе, что какой-нибудь псих убьет его, чтобы захватить деньги. Он ходил этим маршрутом уже пятьсот двадцать раз, и хотя ничего не произошло за это время, он не мог освободиться от страха, который терзал его. Он не прекращал повторять про себя, что если ничего не случится в эту пятницу, то в следующую тем более ничего не будет. За десять лет работы у Массино Сэми до сих пор не приучил себя к мысли о могуществе своего патрона. Он не верил, что один человек способен безраздельно властвовать над городом почти в пятьсот тысяч человек и чтобы какой-нибудь тип не осмелился украсть у него мешок.

Сэми сотни раз повторял про себя, что это глупо, поскольку его всегда сопровождает Джонни Биандо, лучший телохранитель банды Массино.

— В случае неприятности, Сэми, — рекомендовал ему Джонни неоднократно, — ты бросайся на мешок, а я займусь остальным.

Милани Карелли, подружка Джонни, родилась в бедных кварталах Неаполя. С четырех лет вместе с другими детьми ее посылали попрошайничать на улицы, посещаемые туристами.

Жизнь была тяжела как для нее, так и для ее родителей. Отец ее, инвалид, продавал на улице почтовые открытки и авторучки у дверей больших отелей. Мать занималась стиркой. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, ее дедушка, имевший небольшую мастерскую в Бруклине, написал родителям о том, что может дать ей работу и, так как он оплачивал дорогу, родителя были счастливы избавиться от нее. Она сильно интересовалась мальчиками и старики жили в постоянном страхе, что рано или поздно, но неизбежно она принесет им в дом незаконнорожденного ребенка.

Проработав три года в мастерской, она решила, что такая жизнь не для нее.

Украв пятнадцать долларов у деда, она удрала из Бруклина. Прибыв в Ист-Сити, город, где жил Джонни, она решила, что удалилась достаточно далеко от Нью-Йорка, чтобы чувствовать себя в безопасности и осталась в нем. Она напрасно волновалась за свою безопасность. Ее дед только обрадовался, обнаружив ее отсутствие.

Она нашла место официантки в убогой харчевне, но работа была такая тяжелая, что она ушла и оттуда. Далее она работала еще во многих местах и наконец через год она нашла подходящее место в одном из многочисленных магазинов, продающих недорогие вещи. Плата была невелика, но ее это устраивало, так как она располагала свободой и имела маленькую собственную комнатку.

Джонни внезапно проснулся, посмотрел на часы и с облегчением вздохнул. 6.30. Время еще было. Он посмотрел на Милани, лежащую рядом с ним. Ее длинные черные волосы наполовину закрывали лицо. Она слегка храпела.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, он взял с тумбочки пачку сигарет, закурил и с наслаждением затянулся. Сегодня было двадцать девятое февраля. Обход для сбора денег начнется в десять часов. В три часа Сэми и он соберут сто пятьдесят тысяч долларов. Хороший кусок. Через восемнадцать часов, при удаче, все эти деньги будут принадлежать ему, и он спрячет их надежно в камере хранения автовокзала. Немного удачи. Он потрогал медаль с изображением святого Христофора, которая висела у него на груди, и вспомнил мать. «Пока ты ее будешь носить, с тобой ничего не случится серьезного».

Лежа на спине, он перебрал в памяти последние дни, которые прошли так быстро. В понедельник он крутился вместе с Берни, познакомился с клиентами, выслушал их жалобы и нашел новые точки для игральных автоматов. К удивлению Берни, он поставил пять автоматов у новых клиентов в первый же день.

Как всегда, Массино был прав, выбрав Джонни для этой работы. Большинство жителей города знали репутацию Джонни как твердого человека, который умеет пользоваться револьвером. Когда он входил в какое-нибудь кафе и смотрел их владельцам прямо в глаза, предлагая своим спокойным голосом установить игральные автоматы Массино, ему не отказывали.

Даже сам Энди был явно доволен Джонни, который за четыре дня установил в общей сложности восемнадцать автоматов.

Резкий телефонный звонок разбудил Джо Массино. Он зажег настольную лампу и посмотрел на часы. Было 4 часа 15 минут. Он сразу же понял, что произошло что-то серьезное. Никто бы не осмелился потревожить его сон, за исключением необычных событий. Он снял трубку и сел на кровати.

— Алло! — прорычал Массино.

— Патрон… Это Бено. Деньги исчезли, у меня разбит череп. Что делать, босс?

Массино знал способности Бено: это животное, кретин, но, во всяком случае, он сообщил о случившемся. Бешенство охватило его, но он сдержал себя.

— Звони в полицию, Бено, — приказал он. — Позови фликов. Я сейчас приеду.

Джонни, сидя за чашкой кофе, осматривал зал набитого ресторана. Голоса шоферов создавали в зале постоянный шум.

Войдя в зал, шоферы приветствовали друг друга, затем что-нибудь ели и, выпив чашку, уходили к своим машинам, в то время как другие занимали их места.

Джонни посмотрел на часы. Было 5 часов 25 минут. Больше нельзя терять времени, подумал он. Но возможность уехать до сих пор не представлялась, так как казалось, что они знают все друг друга, и он не решался к ним подойти. Он попытал счастья с сидящим в одиночестве шофером, который ожидал, когда ему подадут яичницу с ветчиной, но парень покачал головой.

— Сожалею, старик, но та лавочка, где я работаю, запрещает брать пассажиров.

В зал вошел высокий, крепко сложенный мужчина и Джонни с удивлением констатировал, что с ним никто не поздоровался.