Счастье моё

Червинский Александр

Одна из самых лучших пьес, позднего советского периода. История любви молодой учительницы и курсанта военного училища. Время действия – первые послевоенные годы. По пьесе поставлен в 1987 году телефильм «Виктория» (киновариант «Бумажный патефон» 1988 год)

Счастье мое…

Александр ЧЕРВИНСКИЙ

пьеса в двух актах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА.

ВИКТОРИЯ.

СЕМЕН.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА.

ОСКАР БОРИСОВИЧ.

АКТ ПЕРВЫЙ

Сцена первая

В сорок седьмом, послевоенном году, ночью, среди развалин русского городка Семен Чижов шагал рядом с малознакомой девушкой – Викторией. У Семена в то далекое время лицо было свежее, жадное, глупое от полноты сил. Плюс бескозырка и клеши. И он свою привлекательность не мог в себе не замечать. Виктория же была низкоросла и слаба. Но не той аристократической слабостью, что вызывает в мужчинах умиление, а так, словно от природы она была задумана вовсе другая, иного вида и размера, но обстоятельствами недавнего военного детства была искажена. «Шестимесячная» завивка, какая-то свалявшаяся, совсем её портила. Однако она не страдала от своей внешности. Подымая квадратные плечи и втискивая подбородок в низкий кошачий воротник, она была весела, напевала мелодию танго и крепко держала Семена под руку.

СЕМЕН.

Я же купил бутылку «Абрау-Дюрсо», которое ваша подруга так любит! Куда мне его теперь девать? Не стану же я пить один!

ВИКТОРИЯ.

Хотите, я спрячу вино у себя? А когда вы с Анечкой помиритесь, вы его выпьете в честь примирения!

СЕМЕН.

Эта женщина больше для меня не существует.

Сцена вторая

Семен вслед за Викторией свернул в голый двор. Лампочка в решетчатом колпаке освещала бетонное крыльцо с колоннами и кирпичный фасад. За решетками окон первого этажа на стеклах были намалеваны зайцы в синих шароварах и слова «С Новым, 1947 годом!».

СЕМЕН

(удивленно)

. Это же школа! Чего здесь ночью делать?

ВИКТОРИЯ

(отпирая ключом дверь)

. Я здесь живу.

СЕМЕН.

То есть, как?

Сцена третья

Виктория включила свет у себя в подсобке ботанического кабинета. Каморка Виктории едва вмещала раскладушку и тумбочку, крашенную больничными белилами. На тумбочке стояла в крымской рамочке с ракушками фотография Лидии Ивановны – полное строгое лицо женщины в черном платье.

В этой сцене и в дальнейшем мы не видим саму Лидию Ивановну, но слышим её голос – задушевный, оптимистический, как голос диктора радио.

ВИКТОРИЯ

(обращаясь к фотографии)

. Не смотрите на меня так, Лидочка Ивановна. Он ушел.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА.

Ай-яй-яй-яй! Если б я знала, что ты сумасшедшая, я бы тебя не взяла из Нижнеуральска.

Сцена четвертая

Виктория замерла перед дверью, на всякий случай сжимая в руке свое единственное оружие – тряпку. Стук повторился.

ВИКТОРИЯ.

Это вы?

СЕМЕН

(за дверью)

. Это я.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА.

Не смей открывать!

Сцена пятая

Слева были черные окна, справа – белые замызганные двери классов.

ВИКТОРИЯ

(открыла одну из дверей и позвала)

. Заходите, Сенечка! Здесь вы можете переночевать. Это у нас физкультурная комната. Видите – турник. Осторожно, он сломан!.. Вот здесь, на физкультурных матрасиках, вы можете лечь. Я вам дам простынку и свое одеяло…

СЕМЕН.

Ни в коем случае! Я лягу так.

ВИКТОРИЯ.

Молчите! У меня в комнатке тепло-тепло. А здесь вы можете простудиться. Сеня, я хочу вам задать два вопроса. Обещайте мне, что ответите искренне.