При выступлении из С.-Петербурга командиром лейб-гвардии Семеновского полка был полковник Криднер.

[1]

Командиром 1-го батальона – полковник Посников.

[2]

Командиром 2-го батальона – полковник барон де Дамас

[3]

(впоследствии министр иностранных дел Франции при Людовике XVIII). Командиром 3-го батальона – полковник Писарев.

[4]

Я состоял в третьем батальоне, поэтому перечисляю ротных командиров этого батальона: командир 3-й гренадерской роты – капитан Костомаров,

[5]

командир 7-й роты – капитан Окунев,

[6]

командир 8-й роты – капитан Бринкен,

[7]

командир 9-й роты – капитан Пущин.

9 марта. Суббота.

Мы выступили из С.-Петербурга. Я был командиром 9-й роты в составе 165 рядовых и 16 унтер-офицеров. В нашей роте числились офицеры: Чичерин,

[8]

два князя Трубецких (Сергей

[9]

и Александр

[10]

) – первый за 14 декабря сослан в Сибирь, а Чичерин ранен под Кульмом и через несколько дней умер в Праге, – и я. Кроме того, к нам были прикомандированы два подпрапорщика: Зотов

[11]

и князь Дадиан.

[12]

Как только мы прибыли в Пулково, туда также прибыли и мои сестры

[13]

с г-жей Б., и благодаря этому я провел этот последний вечер в кругу дорогой для меня родной семьи.

10 марта. Воскресенье.

Тревога подняла нас очень рано. Я распростился со своими и очень опечаленный этой разлукой отправился в поход в большом унынии. Дул сильный ветер. Штаб полка остановился в Гатчине, а моя рота перешла еще 10 верст вперед до деревни Черницы.

28 марта. Четверг.

Я проснулся с сильнейшей головной болью. Я угорел. Лихачевы – соседи и друзья наши – прислали за мной. Я с дядей в санях отправился к ним. Я очень опасался встретить кого-нибудь из-за отчаянного костюма дяди и был очень недоволен, застав у Лихачевых г. Муромцева, первостатейного щеголя. Мои крестные, несмотря на все это, встретили меня самым радушным образом. Я их видел впервые с самого детства. Они очень хорошие люди, мы с ним пробыли до четырех часов, затем возвратились в Жадрицы.

29 марта. Пятница.

Другой сосед, Неелов, посетил меня, и мы все вместе были у обедни.

13 апреля. Суббота.

Чичерин ночевал у нас, а сегодня утром ему отвели квартиру в другой деревушке, куда он и перебрался.

14 апреля. Воскресенье.

Всем капитанам (ротным командирам) полка приказано явиться к командиру полка в Иказни к 10 часам утра. В том числе явился и я. Нам приказано собрать самые подробные сведения о количестве провианта, который можно застать в занимаемых нами деревушках. В рапортах надо точно донести о количестве хлеба, фуража и скота, принадлежащего как обществам крестьян, так равно и землевладельцам, отдельно у каждого. Поляки были очень изумлены этим распоряжением. Мне было крайне досадно доставить неприятности бедному Салмановичу, у которого было очень мало имущества и он оказался очень хорошим человеком.

23 апреля. Вторник.

Оксютовичи. Штаб полка в Замошье. Несмотря на предоставленное капитанам право ехать верхом, я не пожелал этим правом воспользоваться и весь переход в 24 версты сделал пешком. Пройдя Замошье, мы своротили вправо. Прощание с Родзевичем не было так трогательно, как с Салмановичем. Жители Оксютовичей – все русские.

24 апреля. Среда.

Неожиданно получен приказ остановиться. Предположили, что это вследствие недостачи провианта. Наши солдаты два дня не получали пайка и теперь занялись заготовкой хлеба. Русские в Оксютовичах не крепостные, а вольные, но землю оставить не могут – они чиншевики.

[31]

Они не отрабатывают барщину, но платят за землю помещику Мурузи по 40 рублей. Это равносильно крепостному праву. После обеда мы отправились навестить наших товарищей по соседним деревушкам. Нам попалась настолько плохая крестьянская лошадка, что мы измучились больше, нежели могли измучиться, отправившись пешком. Мы забыли запастись свечами, поэтому я с трудом дописал дневник при догорающем последнем огарке.

1 января. Среда.

Рано утром нас собрали на берегу реки Неман, где отслужили торжественно напутственный молебн. В пределах земли Русской не было больше неприятеля. Наши батальоны спустились по крутым берегам к реке и перешли на ту сторону при барабанном бое и под звуки военного марша. Это была поистине торжественная минута. Это первый шаг к вызову, брошенному Европе. Каждый батальон взбирался на левый берег реки с криками «ура». Восторг был общий. Перейдя Неман, мы находились в Герцогстве Варшавском.

Императорская квартира заняла Лейпуны, маленькое местечко, которое мы прошли, чтобы занять квартиры в Вильконицах. Это большой переход, но никто не жаловался на усталость. Каждому из нас было приятно перенести войну подальше от нашей страны.

2 января. Четверг.

30 января. Четверг.

Покинули Плоцк в 8 часов утра. Хотя Висла еще стояла, но лед был слаб. Мы перешли ее благополучно. Перейдя на левый берег, мы двинулись на Блюмфельберг, прусскую колонию в трех верстах от Плоцка и в двух – от Гомбина. Штаб нашего корпуса направился в Нововески, а императорская квартира осталась в Плоцке.

31 января. Пятница. 1 февраля. Суббота.

Оставались на местах.

12 февраля. Среда.

Вся императорская гвардия, собравшись у Калишских ворот, ждала прибытия государя. Жиды по обыкновению собрались в своих странных нарядах приветствовать государя-победителя, которому они желали выразить свою искреннюю преданность. Наконец государь прибыл, стал впереди нас, и с развернутыми знаменами при барабанном бое мы торжественно вступили в город, занимаемый всего 8 дней [назад] французами. Пройдя Калиш с одного конца до другого, я продвинулся еще на одну версту за город и занял квартиру в доме владельца деревни Венгри. Императорская квартира и главная квартира фельдмаршала поместились в самом Калише.

13 февраля. Четверг.

Я отправился в Калиш по своим личным делам. Сделал визит графу Аракчееву, от которого получил письма и которому передал свои для отправки; остальную часть дня я осматривал город. Он расположен очень близко от прусской границы и довольно красив. Есть несколько двухэтажных домов, бульвар и много колодцев на улицах. Предполагают, что король прусский должен прибыть к государю, поэтому рассчитывают, что остановка здесь будет довольно продолжительной.

Я возвратился в Венгри к ночи.

1 марта. Суббота.

Я был в Калише, где получил через графа Аракчеева от г-жи Б. письмо, очень меня огорчившее. Она сомневалась в моей привязанности, думала, что я ее забыл, и поэтому посылала мне упреки. Я подозреваю, что кто-нибудь мне напакостил в ее глазах.

2 марта. Воскресенье.

Я был у обедни в придворной церкви. Его величество вчера причащался, а сегодня тоже присутствовал, вечером же уезжает в Бреславль, где находится прусский король.

26 марта. Среда.

Получив ночью приказ выступить, мы выступили в 9 часов утра. Место сборища нашего полка назначено в Скальмерийцах.

Главная квартира перешла в Райково, а наш батальон – в Радлов.

В продолжение пяти месяцев перенести театр военных действий от Москвы на Эльбу – поразительно.

Утверждают, что, когда маршал Даву,

[157]

отступая, прибыл в Дрезден, жители города прислали к нему депутацию с просьбой пощадить мост, тем более что русские уже перешли Эльбу в другом месте и что, уничтожив мост, он им нанесет бесполезный вред. При этой просьбе было сделано маршалу ценное подношение, приняв которое, маршал все-таки взорвал одну или две арки знаменитого моста, предмет забот бедных саксонцев.

1 января. Четверг.

Я выступил с моим батальоном в 8 часов утра, чтобы прибыть к месту, назначенному для сбора всего корпуса, на большой дороге между Леррахом и Базелем. Баденская гвардия также прибыла и впервые присоединилась к нам; ее причислили, так же как и прусскую гвардию, к нашему корпусу. Холод был сильный, достойный уроженцев севера. Снег был очень глубоким. К 11 часам утра весь корпус был в сборе и ждал прибытия государя до 2 часов дня. Его величество, став во главе лично, повел свои войска в Базель, где весь корпус прошел церемониальным маршем перед союзными монархами, собравшимися на главной городской площади.

Не знаю, были ли швейцарцы рады нас видеть, но могу удостоверить, что так или иначе, но любопытство с их стороны поглядеть на нас было большое. Улицы Базеля, точно муравейник, кишели народом во время нашего прохода через город. Пройдя город, мы сделали привал, а затем направились на отведенные нам квартиры. Кратчайшая дорога вела мимо Гунинга, нам пришлось сделать большой круг в обход, взяв влево, так это место было занято французами, осажденными баварцами. Это обстоятельство окончательно сделало для нас день утомительным. Мы были в походе до полуночи.

Выступив из Базеля, мы перешли границу Франции, чтобы вступить в Верхне-Рейнский округ (или Старый Эльзас). Мой батальон после 16 часов труда прибыл на ночлег в Нидер-Маркштадт. Дорога, по которой следовали сюда от Базеля, ужасная.

20 января. Вторник.

Наш корпус выступил в 6 часов утра, направился в Бар-сюр-Об. Пройдя этот город, своротили направо и стали на бивуаках в 8 часов вечера. Все время шла канонада в авангарде. Снег валил большими хлопьями, и дул сильный ветер.

21 января. Среда.

Сражение под Бриенном. Наш корпус снялся с бивуака в 1 час ночи. Направился в Бриенн, чтобы образовать резерв генерала Сакена,

[243]

вступившего в бой. Действие началось в 8 часов утра. Мы в дело не вступали, так как без нашей поддержки неприятель был совершенно разбит к 4 часам дня. Снег и ветер делали наше положение совершенно невыносимым. К счастью, как только убедились, что победа верная, нас отправили по квартирам. Мы шли дорогой, ведущей в Труа, до деревни Мон-Мартен, где и остановились.

1 и 2 февраля. Воскресенье и понедельник.

Теперь нам не дают выспаться. Нас подняли в 1 час ночи с субботы на воскресенье, и мы выступили на бивуаки к Мегриньи, где простояли до 11 часов утра, а затем нас снова разместили по квартирам в Мезьер-ла-Гранд-Паруас. Мы застали эту деревню совершенно пустой, так как жители во время нашей экскурсии в Мегриньи все бежали. Можно себе представить то удручающее впечатление, какое произвел на нас вид покинутых жилищ. Мы их заняли, несмотря на все лишения, которые нам пришлось испытать от отсутствия хозяев, и оставались в них до 6 часов вечера, когда раздался барабан и нам пришлось выступить. Погода была чудная, но ночь наступила быстро, сильно клонило ко сну, а потому мы не были расположены любоваться природой. Пройдя Ножан-сюр-Сен, мы сделали привал. Отдохнув час, снова двинулись, не останавливаясь всю ночь. Наконец, в понедельник 2-го числа в 5 часов утра прибыли в Ламотт, где заняли квартиры. Я свалился на кровать и спал как убитый до полудня.

3 и 4 февраля. Вторник и среда.

Мы оставались в Ламотте до 7 часов вечера вторника. Мы даже уже надеялись, что дадут нам возможность спокойно выспаться, но не тут-то было, внезапно поступил приказ выступить, и все войска выступили одновременно, прошли опять через Ножан и сделали привал в Ромили, когда уже наступила ночь, и мы скоро заснули. Этот привал сверх ожидания продлился до 8 часов утра среды 4-го числа. Не замедлил поступить новый приказ, по которому вместо похода на Арси, как было объявлено прежде, нас заставили еще раз пройти через Ножан, чтобы идти стать по квартирам. В Ножане мне посчастливилось очень хорошо разместиться.

16 февраля. Понедельник.

Наш полк выступил в 4 часа утра. Он уже совсем подошел к Шомону, когда получил приказ остановиться и занять квартиры в Броте.

17–22 февраля. Вторник – воскресенье.

До Поскри нашему корпусу приказано занять побольше квартир, чтобы разместиться попросторнее, поэтому полк, пройдя еще одну с половиной мили, занял деревню Кренель. Здесь мы оставались до 23-го числа. Эти пять дней отдыха, так нам необходимого, породили слухи один нелепее другого. Я их передавать не хочу, так как не знаю, где находятся наши остальные войска, разумнее всего ждать последующих событий, чтобы судить и о этих слухах. Я могу только одно сказать, что наши силы слишком превосходят неприятельские, чтобы опасаться осложнений, и что положение наше несравненно прочнее, нежели в 1812 году.

1 марта. Воскресенье.

Неожиданно в 9 часов утра получен приказ выступать, и в 11 часов наш полк двинулся через Дулеван в Мертрю, где стал по квартирам.

2 и 3 марта. Понедельник и вторник.

Пробили тревогу в 10 часов утра. Полк немедленно выступил. Переход был огромный. Прошли через Монтьераме и прибыли на квартиры в Воконь только в 2 часа ночи с понедельника на вторник. Мы снова в округе Об.