Черный бикфордов шнур змеился по тонкому слою декабрьского снега и пропадал в отвале заброшенного песчаного карьера в Лахте.

— Ну? Чего ждем? — Топаз нервно стегнул стеком по засохшему репейнику.

Викентьев неторопливо раскурил сигару до малинового огонька под серым столбиком пепла, стряхнул пепел и точно ткнул сигарой в косой срез шнура. Чухна и Туз, раскрыв рты от желания ничего не пропустить, уставились на карьер, ожидая взрыва. Шнур засипел и выбросил из себя первый снопик искр и дыма.

Топаз, как завороженный, пошел вслед за движущимся дымком. А Чухна и Туз, наоборот, тихо стали отодвигаться подальше от опасности. Викентьев никуда не двинулся, понимая, что главное уже давно сделано, а все происходящее сейчас — это начало новой, чудной жизни, о которой давно мечтал конотопский гимназист, а ныне бывший студент–химик Императорского Политехнического института. На первой лекции ректор института князь Гагарин туманно рассуждал о высоком долге, об ответственности, о годах тяжелого труда на благо чего‑то там отечественного, в частности, и человечества вообще.

Вообще из всего человечества Алексей Селиверстович любил более всего себя — и ничего странного в этом не видел, ибо сказано в Писании: «Возлюбиши ближнего твоего, яко сам себе». И только потом, в будущем, когда устанется любить себя, можно обратить взор на ближнего. Или на нескольких ближних. Но это потом, когда наскучат рестораны, ликеры, сигары, кокотки, цыгане, лихачи на дутых шинах… Кстати, уже появились первые авто. Надобно взять несколько уроков у шофера, а потом купить себе такое, как у великих князей: краги, английскую кепку и трубку! Специальную трубку из бриара

[1]

для курения на скорости — с ветрозащитным козырьком. Подобную он видел у князя Татищева, тонняги и баловня судьбы…

Ресторанная встреча Немировича–Данченко со Станиславским перевернула русский и мировой театр. А между прочим, в ресторанах всего мира ежечасно встречаются несколько миллионов людей, и мир как‑то проходит мимо этого ошеломляющего исторического факта. Конечно, закон больших чисел нивелирует всякое ресторанное знакомство, сводя его к нулю. Но тот же закон утверждает, что среди тысяч ничего не значащих встреч есть несколько, которые в будущем приведут к изменениям в судьбах целых государств и народов. Поэтому такие встречи называют судьбоносными. Например, встреча Ахилла и Патрокла, Нерона и Сенеки, Марии и голубка, Петра Первого и Марты Скавронской. Не все они встречались в ресторанах, да и ресторанов в то время не было. Но совместные трапезы были.

Однако трапеза двух неприметных с виду людей в отдельном кабинете московского ресторана «Яр» внешне ничем не напоминала судьбоносную. По одну сторону большого стола карельской березы, покрытого свежайшей крахмальной скатертью, сидел начальник Московского охранного отделения Сергей Васильевич Зубатов: чуть удлиненное породистое лицо, высокий открытый лоб, усы российского интеллигента, покатые плечи, выдававшие в нем силача.

ДОСЬЕ. ЗУБАТОВ СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

Родился 26 марта 1864 года в офицерской семье. Учился в 5–й Московской гимназии, полного курса не кончил, вышел из 7–го класса. В 1884 году определен канцелярским служителем в Московскую дворянскую опеку. В 1886 году телеграфист III разряда на Московской Центральной станции. Женат на А. Н. Михиной, владелице библиотеки для молодежи. Секретный сотрудник полиции с лета 1886 года, внедрен в организацию «Народная воля». Результатом внедрения явился почти полный разгром организации и ссылка в Сибирь большинства ее членов. С начала 1889 года чиновник для поручений в Московском охранном отделении. С 1894 года помощник начальника Московского охранного отделения, с 1896 года начальник вышеуказанного отделения в чине полковника жандармерии. Создатель системы политического сыска в России. Родоначальник тактики «полицейского» социализма. Начитан, интересуется книгами.

Монархист, престолу и государю предан безмерно.