Он ждал их с той минуты, как понял, что прославится. То, что они явились так скоро, удивило его, но не поразило.

Сперва показалось лишь облако пыли в далёкой дали. Он тотчас заметил его краешком глаза, потом поднял голову и вгляделся пристальнее, раздумывая, не играют ли с ним злую шутку его расшалившиеся от напряжённого ожидания нервы. Такие облачка пыли поднимали машины, едущие по каменистой дороге, которая пролегала примерно в миле юго-западнее лагеря. Нет, это наверняка всего лишь грузовик, который направляется в ближнюю деревню. Да-да, именно так. Это совсем не то, чего он ожидал.

Он снова обратил взгляд к нескольким квадратным сантиметрам земли, которую уже битый час обрабатывал кисточкой из щетины. Было жарко. Стоял июнь, и с самого раннего утра температура поднималась до тридцати градусов и выше, после чего все избегали даже поглядывать на термометр. Дождя не видели уже несколько недель, и для работы это было бы хорошо, но верхний слой почвы из-за этого превратился в тончайшую противную пыль, которую вздымал малейший ветерок – и они ею дышали, глотали её, уносили на себе в свои палатки и походные койки, и избавиться от неё до конца раскопочных работ не представлялось возможным. Смешавшись с потом, она образовывала тонкий слой грязи, против которой был бессилен экономный капельный душ, смонтированный в лагере.

Да, он должен признаться в этом самому себе: он ждал. В нём что-то дрожало от нетерпения. Он должен признаться, что работал только для того, чтобы как-то отвлечься от ожидания. Монета, на которую он только что наткнулся, голыми руками осторожно раздвигая почву на одном из участков, была шекелем из времён Иудейской войны – драгоценная монета с изображением цветка с тремя бутонами, древне-еврейская надпись по краю. Он долго чистил её кисточкой, чтобы сфотографировать и потом занести в журнал раскопок. В другое время такая находка привела бы его в восторг. Серебряные монеты высокого достоинства евреи чеканили только во время краткого периода римской оккупации, иначе говоря, во время Иудейского восстания, которое началось в 66-м году и было подавлено римскими войсками в 70-м году. Тогда же был разрушен Великий Храм и началось изгнание иудеев. Монета была очередной находкой, дающей возможность точно датировать захоронение, которое они раскопали.

Но мысли его были все это время прикованы совсем к другой находке – вчерашней. На неё наткнулся один из рабочих, молодой студент из Соединённых Штатов, – но он был единственным, кому было ясно её значение. У него мороз бежал по коже, когда он думал о ней. До сих пор ещё никогда археологи не сталкивались с таким щекотливым предметом, который грозил пошатнуть основы цивилизации.

Первый этап раскопок был запланирован на период в пять месяцев, начиная с мая. Общее руководство было возложено на автора этого сообщения, тогда как д-р ШИМОН БАР-ЛЕВ числился ответственным за документацию. Десятником по подготовительным работам был РАФИ БАНЬЯМА-НИ. Из-за протяжённости поля раскопок в работе использовалось временами до ста девятнадцати вольнонаёмных рабочих.

Профессор Чарльз Уилфорд-Смит. «Сообщение о раскопках при Бет-Хамеше»

Телефон зазвонил незадолго до ужина.

После второго звонка из кухни показалась Лидия Эйзенхардт, вытирая руки о передник перед тем, как снять трубку. Телефонный аппарат был со старомодным диском для набора номера и с тяжёлой, массивной трубкой. Он висел на стене в тёмной прихожей и вынуждал все телефонные разговоры вести между гардеробом с плащами и пальто и обувной полкой, забитой разноцветными детскими резиновыми сапогами. Этот телефон достался им от предыдущего владельца дома, прожившего здесь сорок лет, и они решили оставить его.