Разочарование в Боге

Янси Филип

Почему Бог не справедлив? Почему Он молчит? Почему Бог прячется от нас? Эти три вопроса пронзительно честны. Эти три вопроса на определенном этапе жизни задает себе практически каждый верующий, независимо от того, решится он или нет произнести их вслух. о есть, вопрос можно поставить так: «А не безразличны ли мы Богу, если Он вообще существует?» Чтобы ответить, автору пришлось не только отправиться в путешествие в глубины человеческого естества, но и задуматься над вопросом: «Каково быть Богом?» Шаг за шагом Филип Янси движется к ответам на них. Он не боится показаться «недостаточно набожным» или «недостаточно христианином», когда задает эти и другие вопросы. Но именно эта книга способна возродить веру в человеке, который почти полностью утратил ее.

Автор со всей очевидностью показывает нам, насколько велика пропасть между нашими понятиями о Боге и тем, чего мы ждем от Него в повседневной жизни. Из книги мы много нового узнаем и о себе самих, посмотрим на себя с совершенно иной стороны. Возможно, разберемся в своем неравнодушии к чудесам, которые так жаждем увидеть или в своей тяге к богословским знаниям, сможем поразмыслить, ради чего нам нужны эти знания — ради них самих или из любви к Богу.

Эта книга обращена к каждому думающему христианину и ищущему человеку. Она никого не оставит равнодушным, заставит устроить себе «внутреннюю ревизию», переосмыслить свое отношение к Богу.

Филип Янси

— писатель, автор одиннадцати книг, среди которых «Библия, которую читал Иисус», «Иисус, Которого я не знал», «Что удивительного в благодати», «Разочарование в Боге», «Где Бог, когда я страдаю», «Ты дивно устроил внутренности мои», «По образу Его». Его отличает честный взгляд на мир, церковь и жизнь христианина. Он не боится поднимать вопросы, которые предпочитают избегать в христианском мире.

Предисловие

Когда я приступил к этой книге, некоторые прихожане нашей церкви звонили мне и спрашивали: «Вы действительно пишете книгу о разочаровании в Боге? Мне хотелось бы с Вами поговорить. Я никому раньше об этом не рассказывал, но в моей жизни тоже случались периоды величайшего разочарования в Боге». Я много беседовал с обращавшимися ко мне людьми. Благодаря этим разговорам и сложился план книги.

Я обнаружил, что очень многие люди болезненно переживают разрыв между своими ожиданиями и реальностью: они ждали от христианской веры больше, чем получили от нее. Книги, проповеди, полные радости и торжества личные свидетельства говорили о том, что в их жизни будет реально присутствовать Бог. Не получив же такого рода подтверждений веры, они ощутили разочарование. Им кажется, что их обманули. И в этом они винят окружающих. Или же корят самих себя в отсутствии духовной чуткости. Одна женщина сказала: «Я повсюду слышу о необходимости личных отношений с Иисусом Христом, но к моему огорчению выяснилось: отношения с Богом совсем не похожи на отношения с людьми. Я никогда не видела Бога, не слышала Его голоса. В отношениях с Ним не было того ощущения близости, которое возникает при общении с человеком. Либо учившие меня люди в чем–то неправы, либо я сама виновата».

Разочарование возникает, когда реальный опыт не совпадает с предвкушением. Вот почему в первой половине книги мы обратимся к Библии и постараемся понять, чего можно ожидать от Бога. Я боялся начинать с Писания, поскольку многие люди, особенно те, кто разочарован, не слишком–то любят Библию. И все же мне кажется, что для начала правильней всего будет предоставить слово самому Богу. Я постарался отринуть всякую предвзятость и прочесть Библию как некую историю, как некий «сюжет». Результат поразил меня — получилась совсем не та история, к которой я привык с детства.

Вообще–то я собирался написать две книги. Так и сделал. Но потом я объединил их под одной обложкой. Вторая книга посвящена практическим, экзистенциональным проблемам. В ней изложенные мной идеи применены к реальным ситуациям, к тем, которые и порождают разочарование в Боге. Я счел, что оба подхода — практический и теоретический — вполне уместны в рамках одной книги. Они взаимодополняют друг друга.

Когда я рассказывал о своей задумке другу, он, нахмурившись, покачал головой: «Мне бы никогда не пришло в голову подвергать Бога сеансу психоанализа», — заметил он. Надеюсь все же, что и я так не поступаю. Но мне бы хотелось лучше понять Бога, узнать, почему Он подчас ведет нас столь невероятными путями. И почему Он не вмешивается в ситуацию, когда и как мы этого от Него ждем.

Книга I

БОГ В ТЕНИ

Часть первая

Вслушиваясь в тишину

1. Роковая ошибка

С тех пор как была опубликована моя книга «Где Бог, когда я страдаю?», я начал получать письма от людей, разочаровавшихся в Боге.

Молодая мать писала мне о том, как радость, с которой она ожидала рождения ребенка, вдруг обернулась горечью и скорбью. Девочка родилась с тяжелой формой spina bifida — врожденного порока развития позвоночника, при котором нередко поражается спинной и головной мозг. Беды, постигшие эту женщину, были перечислены на нескольких страницах, покрытых бисерным почерком: медицинские счета поглотили все семейные сбережения, разрушился брак, поскольку мужу не хватало внимания — все свое время мать уделяла больному ребенку. Жизнь трещала по швам. Женщина усомнилась в существовании любящего Бога. Она просила у меня совета.

В другом письме гомосексуалист излагал мне свою историю. Более десяти лет он искал средство изменить свою сексуальную ориентацию, искал исцеления в церкви, ходил в группы поддержки, пробовал принимать лекарства. Даже подвергался шоковой терапии: если во время сеанса он возбуждался при виде мужских эротических фотографий, он получал удар током по гениталиям. Но в конце концов он вернулся в голубое сообщество. Этот человек по–прежнему пишет мне. Он твердит, что хотел бы следовать за Богом, но не способен на это из–за своего «проклятия».

Молодая женщина с некоторым смущением поведала мне о развивающейся депрессии. Она утверждала, что причин для угнетенности у нее нет: она здорова, неплохо зарабатывает, выросла в хорошей семье, и все же, просыпаясь по утрам, она не испытывает ни малейшего желания жить. Она равнодушна и к Богу, и к собственной жизни. Она молится по привычке, но не уверена, что ее молитвы хоть кто–то слышит.

Во всех этих письмах, полученных мной на протяжении многих лет, повторяется на разные лады один и тот же вопрос: «Вы писали о физическом страдании. Но как быть с моей болью? Где Бог, когда я испытываю душевные муки? Что об этом говорит Библия?» Я, как мог, отвечал на письма, прекрасно сознавая неадекватность любых слов. Разве слово способно исцелить рану? Должен признаться, что, читая чужие письма, я и сам задался тем же вопросом. Где же Бог, когда мы испытываем душевные муки? Почему Он так часто подводит нас?

2. Крах веры

Однажды мне позвонил студент–теолог из Уиттон–колледжа.

— Меня зовут Ричард, — представился он. — Мы с вами не знакомы, но благодаря вашим книгам мне кажется, что мы близки. Не могли бы вы уделить мне немного времени?

Ричард рассказал о себе. Он обратился в христианство во время учебы в университете — представитель христианской молодежной организации, подружившись с Ним, познакомил молодого человека с основами веры. Однако Ричард вовсе не казался новичком в богословии. Он попросил меня порекомендовать ему что–нибудь из хорошей литературы, но выяснилось, что все книги из моего списка он уже читал. Мы приятно и не слишком связно побеседовали, и только в конце разговора Ричард обратился ко мне с просьбой:

— Мне неловко вас этим нагружать, — извинился он, — я понимаю, как вы заняты, но если б вы были так любезны… Видите ли, я написал реферат по Книге Иова, а мой преподаватель советует сделать из него книгу Не могли бы вы пролистать мою рукопись и высказать свое мнение?

Я согласился и через несколько дней получил по почте рукопись. По правде говоря, я не рассчитывал получить особое удовольствие: дипломники редко умеют увлекательно писать. Я не думал, что человек, лишь недавно принявший христианство, сможет найти нечто новое в сложнейшей из книг Библии, но я ошибся. Текст показался мне интересным. В течение нескольких месяцев мы с Ричардом по телефону и в письмах обсуждали, как придать рукописи законченную форму.

3. Вопросы, которые не принято задавать вслух

Важнейшие вопросы, которые на протяжении всей нашей жизни как бы плавают в смутном тумане, способны в одночасье принять четкие формы. Визит Ричарда послужил для меня такого рода катализатором. Его беды — развал семьи, проблемы со здоровьем, неудавшийся роман, ускользнувшая работа — едва ли можно отнести к подлинным несчастьям, но в ту ночь у полыхавшего костра он облек в драматическую форму сомнения, которые преследуют каждого из нас. Думает ли о Нас Бог? А если да, то почему Он не спустится на землю и Не приведет в порядок все, что вышло из–под контроля? Почему хотя бы отчасти не поправит наши дела?

Ричард, охваченный болью и гневом, не систематизировал свои сомнения, он чувствовал себя преданным и не облекал свои ощущения в богословский вопрос. Однако обдумывая наш разговор, я все время возвращался мыслью к тем трем насущным вопросам о Боге, которые проступали сквозь его смятение чувств. Чем дольше я размышлял над проблемой, тем яснее понимал: эти вопросы таятся в душе каждого из нас. Большинство людей не осмеливается задать их вслух, считая их как минимум невежливыми, а как максимум кощунственными.

Справедлив ли Бог?

Ричард хотел следовать Богу, но его жизнь разваливалась на части. Как осмыслить свои несчастья в свете библейских посулов счастья и благополучия? А сколько людей преспокойно отрицают существование Бога — и процветают? Эта жалоба знакома нам еще из Книги Иова и Псалтиря, но для многих она по–прежнему остается препятствием на пути к вере.

Почему Бог молчит?

Трижды в наиболее критические моменты учебы, выбора карьеры, романа Ричард просил Бога дать ему четкие указания. Каждый раз ему казалось, что он угадал волю Бога, но всякий раз выбор приводил его к поражению. «Разве отец поступает так с детьми? — повторял Ричард. — Неужели Ему нравится смотреть, как я разбиваю себе нос? Меня учили, что Бог любит меня, что следуя Его замыслу, я обрету счастье. Так что же Он не откроет мне Свой замысел?»

Почему Бог прячется от нас?

Этот вопрос терзал Ричарда острее, чем остальные. Бог обязан как–то проявлять Себя. Это казалось Ричарду необходимым бoroсловским минимумом, уровнем, ниже которого вера невозможна. «Как я могу поддерживать отношения с Тем, в Чьем существовании не уверен?» Однако складывается впечатление, что Бог намеренно прячется даже от тех, кто Его взыскует. После того как Бог не откликнулся на всенощное бдение Ричарда, молодой человек, так сказать, «махнул рукой» на Бога.

4. Если б только

[2]

«Ели б только», — так сказал Ричард. Если бы Бог разрешил эти три проблемы, вера расцвела бы на земле, точно весенние ландыши. Так ли это в самом деле?

В тот год, когда мы с Ричардом обедали в мексиканском ресторане, я штудировал Исход и Числа. Вопросы Ричарда все еще тревожили меня, но я не сразу заметил удивительное совпадение: Исход описывал тот самый мир, о каком мечтал Ричард, мир, где Бог ежедневно участвовал в человеческой истории. Он поступал со всеми справедливо, каждый мог слышать Его голос, Он зримо открывался людям.

Контраст между жизнью израильтян и нашим временем заставил меня вновь задуматься над тем, как Бог правит миром, и я вернулся к трем своим вопросам: если Бог может действовать справедливо, говорить внятно и зримо являться людям, почему Он не хочет вмешаться в нашу жизнь? Быть может, мы найдем ответ, если вглядимся в историю блуждания израильтян по пустыне?

Вопрос: Справедлив ли Бог? Почему Он не всегда наказывает дурных и не всегда вознаграждает добрых людей? Почему и с хорошими, и с плохими людьми, без всякого видимого смысла, может случиться беда?

Попробуем вообразить себе, что мир устроен так: каждому греху сопутствует легкий укол боли, каждому доброму делу — удовольствие. Представьте себе мир, где ересь навлекает на себя удар молнии, а каждый раз, когда мы повторяем символ веры, в гипофизе — железе внутренней секреции, расположенной в промежуточном мозге — вырабатываются эндорфины, «гормоны удовольствия».

5. Первоисточник

[3]

На две недели я укрылся в уединенной хижине в Скалистых горах, чтобы обдумать вопросы Ричарда в свете идей, почерпнутых из Ветхого Завета. Я привез с собой множество книг, но раскрыл только Библию.

В первый же день, ближе к вечеру, я начал читать Книгу Бытия. Густыми хлопьями шел снег. Прекрасный Фон для чтения рассказа о сотворении мира. Тучи ненадолго разошлись, показав мне потрясающий горный закат. Снежные вершины превратились в сладкую розовую вату на палочке. К ночи тучи собрались вновь и возобновился сильный, яростный снегопад.

Я читал Библию страницу за страницей. Когда я добрался до Второзакония, снег уже завалил первую ступеньку моего домика. Когда я читал пророков, снег подполз к почтовому ящику. Когда же я заканчивал Откровение, пришлось вызвать снегоуборочную машину, иначе бы мне не выйти из хижины. Так я провел две недели, читая Библию и глядя в окно на присыпанные, словно сахаром, ели. За это время выпало под два метра снега.

Я задумался о том, насколько отличаются расхожие представления о Боге от того, каким Он предстает в Библии. Каков Он на самом деле? В церкви и в христианском колледже меня учили, что Бог — незримый и неизменный Дух, всемогущий, всеведущий и бесстрастный, то есть неспособный на человеческие эмоции. Предполагается, что эти установки помогают нам понять точку зрения Бога и что их можно отыскать в Библии, хотя они скрыты под различными наслоениями.

Но перечитывая Библию, я видел в ней не туманный призрак Бога, а Личность, не менее уникальную, живую, особую, чем любой известный мне человек. Бог способен на сильные эмоции. Он радуется, гневается, горюет. Устами пророков Он плачет и стонет от боли и сравнивает Себя с роженицей: «Буду кричать, как рождающая, буду разрушать и поглощать все». Вновь и вновь Бога шокирует поведение людей. Израильтяне приносят в жертву младенцев, и всеведущий Бог так потрясен этим, что говорит: «Я не повелевал и не говорил,.. и на мысль не приходило Мне». Необходимость наказать народ Он оправдывает жалобным возгласом: «Что Мне делать с вами?» Знаю, знаю: все эти человеческие свойства Бога объясняются нашей склонностью к антропоморфизму. Так обычно говорят. И все же, когда Бог «заимствует» образы из человеческого опыта, это указывает на какую–то мощную реальность.

Часть вторая

Установление отношений: Отец

6. Рискованное предприятие

[4]

Чтобы понять, каково быть Богом, надо начать с момента творения. Мы часто читаем первую главу Бытия как прелюдию, спеша к великому разрыву, произошедшему в главе 3, или размышляя о том, как выглядит процесс творения с точки зрения современной науки. Однако глава 1 Бытия ничего не говорит ни об этом процессе, ни о последовавшей трагедии. Здесь мы видим лишь самый примитивный набросок нашего мира — солнце и звезды, океаны и растения, рыбы и животные, мужчина и женщина, и Бог о каждом этапе творения говорит Свое слово.

«И увидел Бог, что это хорошо», — пять раз, словно барабанная дробь, повторяется этот рефрен. Закончив, «увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма». В других разделах Библии о том же событии говорится в более восторженных выражениях: «При общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости», с гордостью напоминает Бог Иову. «Я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими», — подхватывает Премудрость.

Таким видит Бог Свое творение — и каждый художник с тех пор ощущает отголосок той же дрожи в своей душе: Он прищуривается, оглядывая завершенную работу и говорит: «Очень хорошо». С трудом удерживается от улыбки фокусник, когда публика стоя аплодирует ему — все аплодируют, даже та девочка с липкими от сладостей руками.

Антрополог и писатель Лорен Эйсли описал день, когда он ощутил первозданную радость бытия. Он был тогда уже немолод. Добравшись до пустынного берега, он укрылся от промозглого тумана под кормой разбитой лодки и тут же уснул. Открыв глаза, он увидел перед собой два остреньких ушка и любопытную мордочку лисенка — совсем маленького, еще не научившегося бояться. Там, в сумраке своего укрытия, известный ученый и юный лис смотрели прямо друг на друга. Потом лисенок с веселой широкой ухмылкой вытянул из кучи костей куриную косточку и зажал в зубах ее кончик. Повинуясь инстинкту, Эйсли наклонился вперед и ухватился задругой конец. Началась игра.

Лорен Эйсли пишет: «Много сказано о том, что человеку невозможно, как бы он ни старался, увидеть истинное лицо вселенной: мы обречены всегда смотреть на нее как бы со спины, видеть лишь изнанку природы. Но здесь посреди кучи костей обнаружился лисенок, приглашавший меня поиграть. Вселенная чудом повернулась так, что я увидел ее лицо — такое маленькое личико, что это насмешило саму вселенную и она расхохоталась. Тут неуместно было бы вспоминать о достоинстве человека.

Адам и Ева

Но первой главой Бытия история творения не исчерпывается. Чтобы понять дальнейшее, надо самому что–то создать.

Каждый творец, начиная с ребенка, строящего что–то из кубиков, и вплоть до Микеланджело, знает: творчество требует самоограничения. Создавая нечто, чего прежде не было, вы вынуждены при этом отказываться от всех других возможностей. Вы прилепили изогнутый хобот к голове слона — теперь уже нельзя поместить его сбоку или сзади. Вы решили рисовать простым карандашом — значит, набросок выйдет черно–белым, а не цветным.

От этих ограничений не свободен ни один сколь угодно великий художник. Микеланджело понимал, что никакая оптическая иллюзия не придаст потолку Сикстинской капеллы объем, каким обладали его скульптуры. Он выбрал материал и способ — роспись по штукатурке — и тем самым ограничил самого себя.

В акте творения Бог изобретал материал по мере необходимости, наделяя бытием то, что прежде существовало лишь в Его воображении. Но каждый свободный выбор влек за собой ограничения. Бог избрал пространственно–временной мир, среду с определенными ограничениями, в которой события могут происходить только последовательно. Бог, видящий разом прошлое, настоящее и будущее, выбрал временную последовательность, как художник выбирает холст и краски. И этот выбор определил границы, внутри которых мы живем до сих пор. (Хасиды подобрали специальный термин для добровольного самоограничения Бога — цимцум.)

«И сказал Бог: да произведет вода… душу живую». За этой фразой — множество конкретных решений: рыба с жабрами, а не с легкими, чешуя вместо шерсти, кровь, а не древесный сок. На каждом этапе Творец делает выбор, отвергая альтернативы.

7. Родитель

[7]

Вернувшись из Колорадо, я продолжал перечитывать Книгу Бытия в надежде найти в библейском рассказе о начале нашего мира какой–то ключ к Божьему замыслу. Даже после того как человек взбунтовался против Создателя, Творец не оставил Свое творение. Книга Бытия приводит поразительные примеры того, как Бог продолжает общаться с людьми.

Если бы понадобилось изложить сюжет Бытия в одной фразе, я сказал бы так: Бог учится быть родителем

[8]

.

Ослушание, совершившееся в Эдеме, навсегда изменило мир, уничтожив близость Адама и Евы с Богом. В первозданном же мире — в этой некоей прелюдии к мировой истории — Бог и люди должны были еще приспособиться друг к другу. Человек сделал первый ход, нарушив установленные правила, Бог в ответ подверг человека оговоренному заранее наказанию. Каково было тогда Богу? Не похоже ли Его состояние на то, в котором находятся родители двухлетнего ребенка?

Вряд ли можно обвинить Бога в том, что Он в ту пору мало вмешивался в земные события. Он был нежным и не скорым на расправу родителем. Когда Адам провинился, Бог говорил с ним, объясняя, как изменится все творение из–за того выбора, который сделал сам Адам. В следующем поколении произошло очередное ужасное преступление — убийство. «Что ты сделал?! — обращается Бог к Каину. — Слышишь? Кровь брата твоего вопиет ко мне от земли». И опять же Бог лично говорит с грешником, сам подбирает ему наказание.

Земля и род человеческий катились по наклонной плоскости. И вот нижняя точка падения. Ни одна строка из Библии не сравнится по горечи и безнадежности с этой: «И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем». Мы слышим в этих словах боль и потрясение Бога — отчаявшегося в своем детище родителя.

Замысел

Глава 12 Бытия отмечает совершенно новое событие: впервые со времен Адама Бог вмешивается в земные дела не с целью наказать, а для того, чтобы привести в действие новый замысел в истории человечества.

Бог не делал тайны из своих намерений, Он без утайки объявил Аврааму: «Я произведу от тебя великий народ, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение». Эта формула в разных вариантах повторяется в Бытие 13, 15, 16, 17, а также в десятке других мест Ветхого Завета. Бог не пытается сразу же восстановить нормальный порядок жизни на земле, Он предпочитает начать с «первопоселенцев», с нового народа, отделенного от всех других. Поверив посулам Господа, Авраам оставляет родной дом и переселяется за несколько сотен миль в Ханаан.

Аврааму оказана небывалая честь: он станет отцом нового народа. Однако именно Авраам оказывается первым в Библии персонажем, жестоко разочаровавшимся в Боге. Он видел чудеса, он принимал ангелов У себя в доме, он имел пророческие видения, но его точило сомнение: после всех обещаний, после ослепительного откровения настали годы молчания, долгие годы одиночества и растерянности.

«Пойди в землю, которую Я укажу тебе», — позвал Господь, но в Ханаане разразилась засуха, коренные обитатели страны голодали и умирали, так что Аврааму пришлось бежать в Египет.

«Умножу потомство твое, как звезды небесные», — сулил Господь, но вряд ли эти обещания могли успокоить Авраама: ему миновало семьдесят пять лет, а его шатер так и не наполнился шумом детской возни. В восемьдесят пять лет он прибег к крайнему средству — матерью его первенца сделалась рабыня. В девяносто девять лет Божье обещание превратилось для него в пустой звук, и тут Бог явился, чтобы подтвердить свои слова. Авраам рассмеялся Ему в лицо. Он станет отцом в девяносто девять лет? Девяностолетняя Сара выносит дитя? Старики только посмеивались.

Иосиф

Если прочесть Книгу Бытия от начала до конца, непременно заметишь определенную перемену в отношении Бога к своему народу. Сначала Он пребывает рядом с первыми людьми, Он гуляет с ними в саду, наказывает каждого из них соразмерно провинности, напрямую общается с ними, участвует в каждом моменте их жизни. Даже в дни Авраама посланцы свыше заглядывали в шатер и делили с людьми трапезу. Однако со времен Иакова Бог подает уже не столь очевидные знаки своего присутствия: таинственный сон о лестнице, борьба во сне. В конце Книги Бытия человек по имени Иосиф получает указания от Бога совсем уж неожиданными способами.

Когда речь заходит об Иосифе, повествование как бы замедляется. Бог теперь действует преимущественно «за кулисами». Бог говорит с Иосифом не через ангелов, а с помощью снов, привидевшихся египетскому деспоту.

Если уж кто имел право разочароваться в Боге, так это Иосиф. Он упорно стремился к благу, и это приносило ему одни только беды. Он раскрыл своим братьям значение сна — и они бросили его в колодец. Он противостоял сексуальному искушению — его бросили в египетскую тюрьму. Там он вновь толкует сновидение, спасая жизнь товарищу по камере, а этот человек, едва выйдя на свободу, тут же забывает об Иосифе. Хотел бы я знать, приходили ли на ум добродетельному Иосифу, томившемуся в египетской темнице, те же вопросы, что и Ричарду: «Справедлив ли Бог? Почему Он молчит? Почему Он скрывается?»

Но взглянем на ситуацию с точки зрения Бога–родителя. Возможно ли, что Он намерено «отошел в сторону», чтобы вера Иосифа развилась и сделалась более зрелой? Не потому ли Бытие уделяет Иосифу больше внимания, чем любому другому персонажу? Пройдя через все испытания, Иосиф научился доверять Богу — не в том смысле, что Бог избавит его от трудностей, а в том смысле, что из любой беды Бог в конце концов извлечет благо. Глотая слезы, Иосиф пытается объяснить свою веру братьям, пытавшимся его убить: «Вы хотели повредить мне, а Бог обратил это на благо».

8. Открытый свет

[9]

Книга Бытия заканчивается тем, что одна семья, еще достаточно немногочисленная — все ее сыновья перечислены поименно — находит убежище в Египте. Следующая книга, Исход, на первых же страницах показывает нам разросшееся племя израильтян, превратившихся в рабов злого фараона. Нигде в Библии нет подробного рассказа о том, что произошло за четыреста лет, отделяющих эти две сцены друг от друга.

Я слышал много проповедей о жизни Иосифа, еще больше — о Моисее и чуде исхода, но никогда никто не Рассуждал при мне о четырехсотлетнем разрыве между Книгой Бытия и Исходом. (Не коренится ли наше разочарование в привычке пролистывать страницы, повествующие о периодах молчания, спеша к библейским повестям о победах и триумфах?) Нам хочется поскорее услышать радостный рассказ об освобождении из рабства. Но вдумайтесь: небеса молчали четыреста лет — это вдвое дольше, чем вся история США! Конечно же, еврейские рабы полностью разочаровались в Боге.

Представьте себя на месте еврея, потомка Авраама, с детства слышавшего о чудесах, обещанных Богом этому великому человеку. «Когда–нибудь твои отпрыски станут великим народом и будут жить в мире на собственной земле!» Бог лично дал такое обещание сперва Аврааму, затем Исааку и Иакову. Вы с младенчества затвердили эти обетования, но разве за ними что–то стоит? Разве они — не волшебная сказка? Свободный народ? Вам и вашим близким приходится гнуть спину на царя самой сильной из мировых держав. Вы каждый день подвергаетесь оскорблениям, бичи египетских надсмотрщиков гуляют по вашим спинам. Маленького брата убили солдаты фараона.

А Земля обетованная — она где–то далеко на востоке. Ее поделили между собой двенадцать царей.

9. Один сияющий миг

[11]

В возрасте девяти лет Лев Толстой бросился головой вниз из окна третьего этажа в полной уверенности, что Бог поможет ему полететь. Этот опыт стал для него первым большим разочарованием в Боге. К счастью, Толстой пережил падение и спустя годы сам смеялся над тем детским испытанием веры.

Все дети мечтают о сверхъестественном. «Боже, помоги мне пройти по озеру аки посуху. Помоги мне побить того задиру. Сделай меня таким умным, чтобы не пришлось делать уроки». Если бы Бог счел уместным ответить на какую–либо из этих молитв, если бы, точно джинн из бутылки, Он исполнил заветное наше желание, постарались бы мы из благодарности угодить Ему? В черные часы отчаяния я почти бессознательно твердил: «Если Бог спасет меня, выручит, если все обойдется, если все будет хорошо… я последую за Ним».

Ричард был твердо убежден, что каждый из нас превратился бы в преданного пса, если бы Хозяин всегда поступал по справедливости, отдавал четкие приказы и был доступен нашим чувствам. На примере израильтян, блуждавших в пустыне, мы уже убедились, что Ричард не совсем прав. Однако вы можете возразить: вера народа поколебалась, когда он оказался, по описанию Моисея, в «пустыне великой и страшной, где змеи, василиски, скорпионы и места сухие, на которых нет воды». Кто бы не сдался при подобных обстоятельствах? Но было ли в истории Израиля другое такое время, когда Бог не только находился рядом, но и исполнял желания Своего народа?

Интонация Ветхого Завета оживляется, когда речь заходит о царе Давиде. «Как бы от сна воспрянул Господь, как бы исполин, побежденный вином», — говорит об этой эпохе Псалом 77. Наконец Господь нашел человека Себе по сердцу, человека, способного объединить народ. Похотливый Давид нарушал все писаные законы, за исключением одного: он любил Господа всем сердцем своим, всем разумом и всей душой. Когда Давид сделался царем, вернулась мечта о завете с Богом.

Когда же престол занял сын Давида, Соломон, Господь исполнил все упования. Сбылись те сказки, в какие ныне верят лишь дети: Бог предложил осуществить любое желание Соломона, дать ему долгий век, богатство, все, что угодно. Когда же Соломон выбрал мудрость, Бог сам добавил к этому дару богатство, славу и мир. Эпоха Соломона превратилась в золотой век, в прекрасный период мира и спокойствия в долгой, мучительной истории евреев.

Соломон

Соломон унаследовал израильский престол в ранней юности и вскоре сделался богатейшим человеком на земле. Библия утверждает, что серебро в Израиле ценилось не выше обычного камня. Торговый флот разыскивал повсюду редкости для частной коллекции царя — вез мартышек и бабуинов из Африки, тонны золота и слоновой кости. Соломон обладал и поэтическим даром: он сочинил 1005 песен и 3000 притч.

Правители приезжали издалека, чтобы испытать мудрость Соломона и своими глазами увидеть построенную им столицу. Царица Савская сказала ему:

10. Огонь и слово

[12]

Проблема с поразившей Йоркский собор молнией заключается в том, что этот случай — исключение. Небесный огонь покарал знаменитый храм — а как насчет унитариев, отрицающих большинство доктрин ортодоксального христианства? Что сказать о мечетях и святилищах индуистов? Почему Дэвид Дженкинс навлек на себя Божий гнев, а кощунник Бертран Рассел дожил безнаказанным до преклонных лет? Если б Господь расплачивался с нами молниями за каждое неверное суждение, наша планета сверкала бы по ночам не хуже рождественской елки.

И все же однажды, почти тридцать веков назад, с неба сошел огонь, и с тех пор все священники вспоминают события на горе Кармил. Этой истории присущ сказочный оттенок на манер Толкиена: Илия, словно Фродо, отважившийся на путешествие в Мордор, пересек весь Израиль и добрался до горы, возвышавшейся посреди пустыни, чтобы там в одиночку бросить вызов восьмистам пятидесяти лжепророкам.

Илия, самый необузданный из израильских пророков, зачаровывал толпу словно фокусник. Он облил очаг водой из двенадцати больших кувшинов — вода же была драгоценностью после трехлетней засухи. Казалось, ничего не произошло. Неужели Илия посмеялся над народом? И вдруг — вот оно: огненный шар — раскаленный, плавящий камни и почву, — будто метеор, летит с ясного неба. Огонь пожирает разлившуюся по канавкам воду, словно это не вода, а нефть. Толпа в ужасе падает наземь. «Господь есть Бог! Господь есть Бог!» — кричат все.

Бог устроил публичное представление и на глазах у всех рассеял силы зла. Естественно, этот эпизод вошел в предания веры. Даже Иисуса верующие принимали за воплощение Илии. Даже сегодня, когда молния ударяет в собор, находятся люди, вспоминающие о горе Кармил.

Пророки

Нелегко было следовать примеру пророка Илии. Вскоре после столь зрелищного события на горе Кармил другой пророк, Михей, примерно при таких же обстоятельствах свидетельствовал перед царем Ахавом. Подобно Илии, он разоблачил четыреста лжепророков и объявил суровый приговор Господа. Но огня с неба он не дождался и, получив пощечину, был брошен гнить в темницу.

Со времен Илии и Елисея Бог словно обуздал Свою запредельную мощь и знамениям предпочел слово. Большинство пророков — Исайя, Осия, Аввакум, Иеремия, Иезекииль — не могли продемонстрировать публике чудеса Божьего всемогущества. В их распоряжении осталась лишь власть слова. Бог уходил все дальше и дальше, и пророки начали сами задавать вопросы — выразительные, неотступные, мучительные вопросы. Пророки выражали вслух страдание народа, оставленного Богом.

Я раньше не понимал пророков, да и читал невнимательно. Мне казалось, что они — вечно ворчащие и грозящие старики, накликающие, как Иеремия, проклятие на язычников. К своему изумлению я обнаружил, что произведения древних пророков кажутся наиболее «современным» разделом Библии. Пророков волновали те самые вопросы, которые словно густым туманом окутали наш век — молчание Бога, видимое торжество зла, не находящие облегчения страдания. Пророки задавали те же самые вопросы, какие и я пытаюсь поставить в этой книге: они сокрушались о несправедливости, молчании, скрытости Бога.

Так страстно, как никто другой во всей истории человечества, пророки Израиля изливали свое разочарование в Боге. Почему процветают народы безбожников? — недоумевали они. Почему в мире столько бедности, столько насилия? Почему чудеса почти прекратились? Где же ты, Господи? Почему Ты так надолго оставил нас? Покажись нам, прерви молчание. Ради Бога — буквально, ради Бога! — СДЕЛАЙ ЧТО–НИБУДЬ!

Об этом говорит Исайя, горожанин, аристократ, царский советник, чей стиль и образ жизни отличался от образа жизни Илии не менее, чем Уинстона Черчилля — от Ганди: «Истинно, Ты Бог Сокровенный… О, если бы Ты расторг небеса и сошел! горы растаяли бы от лица Твоего».

Часть третья

Приближение: Сын

13. Самоуничижение

[18]

Жил некогда король, полюбивший бедную девушку

— так начинается притча Кьеркегора.

Этот король превосходил всех других правителей. Придворные трепетали перед ним. Никто и слова не смел молвить поперек — король обладал достаточной мощью, чтобы сокрушить любого противника. И вот этот могущественный владыка таял от любви к скромной девушке.

Как мог он выразить свою любовь? Парадоксально, но королю мешала его же царская власть. Если он приведет ее во дворец, увенчает ее голову драгоценной короной, облечет ее тело в царскую мантию, она, конечно же, не станет противится ему — противиться ему не посмеет никто. Но будет ли она его любить?

Она скажет, что любит его, несомненно, — но будет ли любить искренне или будет жить в страхе, тайно печалясь о прошлом? Будет ли она счастлива с ним? Как королю узнать об этом?

Если он подъедет к ее лесной хижине на царской карете с вооруженной свитой, под яркими знаменами — это подавит, сокрушит его возлюбленную. Но королю не нужна еще одна трепещущая подданная. Ему нужна жена, то есть равная. Он хотел, чтобы она позабыла, что она лишь бедная девушка, а он — король. Ему хотелось, чтобы взаимная любовь заполнила бездну, раскинувшуюся между ними.

Не бойся

Каждый раз на рождественской литургии мы слышим эти слова. Зачастую детишки, наряженные в халаты и простыни, разыгрывают перед прихожанами сцену рождения Иисуса. «Не бойся», — лепечет шестилетний ангелок, чей наскоро сметанный из простыни наряд подметает пол, а крылья (их удерживает изнутри вешалка для пальто) слегка трепещут в лад его нервной дрожи. Мальчик исподтишка бросает взгляд на шпаргалку, спрятанную в рукаве. «Не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога». Он уже обращался с теми же словами к Захарии (своему старшему брату, наклеившему ватную бороду), а теперь они обращены к Марии (веснушчатой девчонке, из второго класса). Всем им он повторяет: «Не бойся!»

Этими словами начинается разговор Бога с Авраамом, с Агарью, с Исааком. «Не бойся!» — говорит ангел, приветствующий Гедеона и пророка Даниила. Похоже, этот оборот речи столь же привычен сверхъестественным существам, как «Здравствуйте!». И это неудивительно: когда высшее существо начинает свою речь, человек тут же падает ниц в состоянии, близком к трансу. Когда Бог является на планету Земля, люди слышат раскаты грома. Его пришествие сотрясает воздух, подобно урагану, или воспламеняет куст, словно вспышка фосфора — в любом случае богоявление вызывает ужас. Но ангел возвещает Захарии, Марии и Иосифу, что на этот раз Бог примет облик, не внушающий страха.

Можно представить себе что–либо, более «не страшное», чем младенец, не способный управлять своими членами, не способный остановить свой взгляд на одном предмете? Иисус родился в хлеву или в пещере. Бога спеленали и положили в кормушку для скота. Наконец–то Он подобрал Себе облик, которого люди не пугались! Наконец–то король отказался от своей мантии.

Подумайте, как далеко зашло снисхождение! Свидетелями Воплощения, расколовшего историю надвое (этот факт не отрицают даже наши светские календари), стали не только люди, но и животные — они даже оказались ближе. Подумайте, на какой риск шел Господь: Он перешагнул через зияющую бездну страха, отделявшую Его от творения. Но устранив эту преграду, Иисус сделался уязвимым — уязвимым для нашего страха.

14. Большие надежды

[22]

Каждый год перед Рождеством воздух трепещет от песен, обещающих нам приход Мессии. Мальчики из хора и достопочтенные оркестранты — все спешат, словно паломники, на репетицию, все хватаются за измятые от многолетнего использования ноты. Что там! В наши дни даже не нужно состоять членом хора, чтобы петь положенное Генделем на музыку пророчество: Генделя можно петь дома под караоке.

Что же мы празднуем столь торжественно? Вот слова библейских пророков, которые повторил Гендель:

Царство внутри нас

Если бы Иисус отказался лишь от одного, слишком эмоционально насыщенного слова «царство», все могло бы пойти по–другому. Но едва Он произнес его, перед глазами зрителей замелькали привычные образы: сверкающее оружие, развевающиеся знамена, золото и слоновая кость, слава дней Соломона, возрожденное величие нации. И тут же все эти надежды были разрушены. Нахлынула новая волна разочарования: оказалось, что толпа подразумевает под «царством» одно, а Иисус — совсем иное.

Народу требовалось нечто большее, чем отдельные чудеса там и сям. Люди жаждали земного царства, власти и славы, а Иисус говорил о «Царстве Небесном», невидимом. Да, Он разрешил кое–какие проблемы здесь, на земле, но все силы Он направлял на борьбу с невидимым врагом. Однажды к Нему принесли расслабленного, столь яростно стремившегося к избавлению, что больной уговорил друзей пробить крышу и через эту дыру опустить его к находившемуся в доме Иисусу. Иисус спросил: «Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи?» Он ясно показал, что легче — телесные болезни исчезали при одном Его прикосновении. Но подлинная битва шла против невидимого духовного врага.

Вера, прощение грехов, борьба с силой зла — вот о чем Иисус ежедневно говорил с Отцом в молитве. И это смущало толпу, искавшую прежде всего решения земных проблем — бедности, болезней, политического угнетения. Иисус не оправдал их ожидания, не стал тем царем, в каком они нуждались. (Многое ли изменилось с тех пор? Миссионеры практикуют медицинскую помощь и пытаются принести облегчение голодающим, но мало кто сосредотачивается на вечных проблемах человечества — гордыни, лицемерии, фарисействе, проблемах, столь трудных даже для Иисуса.)

События, произошедшие в Иерусалиме, окончательно разрушили все надежды на появление нового, могущественного Соломона, который возвратит себе власть над Израилем. После торжественного входа в Иерусалим — жалкой пародии на триумфальные шествия римлян — Иисуса арестовали и подвергли суду. Он признался перед римским прокуратором, что Он и в самом деле Царь, но тут же добавил: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда».

Так Иисус — царь? Царь шутов, чья пурпурная мантия окрашена Его собственной кровью, а вместо короны в лоб впивается терновый венец. Перед лицом смертельной угрозы ученики бежали, забыв о верности. Иисус не сумел защитить самого Себя, как же Он спасет их? Земной и зримый мир римской империи столкнулся с незримым Царством Божьим, и в первый момент могло показаться, что Рим восторжествовал.

15. Скромность Бога

[24]

Самым подходящим моментом для разрешения вопроса о бытие Бога был период, когда Иисус жил на земле. Иисус располагал всеми возможностями для того, чтобы навеки заткнуть рот скептикам.

Если бы, скажем, мой друг Ричард был современником Иисуса, он мог бы потребовать доказательств от самого Иисуса. «Говоришь, ты — Сын Божий? Прекрасно, так докажи это!» Мы можем догадаться, какой ответ получил бы Ричард, поскольку Иисусу не раз приходилось принимать подобный вызов. Когда фарисеи требовали от Него чудес, Он с гневом называл их «род лукавый и прелюбодейный». Когда царь из любопытства попросил у Него чуда, Иисус отказался удовлетворить его желание, хотя тем самым мог бы спасти Свою жизнь.

Почему Бог ограничивает Себя? Быть может, ключ к этой проблеме мы найдем в первом эпизоде служения Иисуса, в искушении — экзамене, подготовившем Его к служению.

То было наиболее драматичное столкновение: Иисус против вождя всех скептиков, против самого сатаны, на фоне морщинистых, растрескавшихся холмов палестинской пустыни. Сатана тоже требовал доказательств: «Если Ты — Сын Божий…» Он предлагал Иисусу превратить камни в хлеб, испытать, спасет ли Его Бог, искушал Его властью над всеми земными царствами.

Я думаю, что для Иисуса вызов, брошенный сатаной, был настоящим искушением, а не театральным поединком с заранее известным исходом. Всякому, кто постился сорок дней, ломоть хлеба покажется соблазнительным. Того, кого ждут пытка и смерть, не может не привлечь обещание физической безопасности. Что же касается блеска и слава всех царств земных — разве пророки не обещали Мессии неограниченной власти?

Чудеса

Однако в земной истории Иисуса есть и другая сторона. Несмотря на то, что Его человеческая плоть была своего рода «маской» Бога — по сравнению с нестерпимым сиянием Славы в Ветхом Завете — и Иисус выказывал явное нежелание подавлять людей демонстрацией своего могущества, Он все же совершал чудеса. В Евангелии упомянуто по крайней мере три дюжины таких событий. Человек, участвовавший в трапезе пяти тысяч, присутствовавший при воскресении Лазаря или видевший, как Иисус словом успокоил бурю, не согласится с предложенным нами понятием «скромности Бога».

Тем не менее: Иисус мог бы совершать чудеса каждый день, но Он чуть ли не стеснялся чудес. Он предъявлял их ученикам, как свидетельство о Себе (верьте Мне, когда Я говорю, что Я в Отце и Отец во Мне, или, по крайней мере, верьте чудесам), но, даже совершая чудо, Иисус часто старается замолчать его. Воскресив дочь еврейского царедворца, Иисус настрого запрещает разглашать это событие. Марк приводит семь случаев, когда Иисус, исцелив больного, приказывает: «Никому об этом не говори!»

Иисус прекрасно знал, сколь мало чудеса содействуют вере. Во времена Моисея и Илии чудеса привлекали толпу, но долговременных отношений с Богом на их основе построить не удавалось. Иисус нес людям суровую весть о послушании и самопожертвовании, Он не собирался устраивать зрелище для зевак и любителей сенсаций. Заметим в скобках, что в те времена, как и сегодня, скептики умели «объяснять» чудеса. Когда с небес раздавался Божий голос, его принимали за гром; когда Иисус совершал чудеса, их приписывали сатане, а самые упорные противники Иисуса отказывались уверовать в Него даже перед лицом очевидных свидетельств. Как–то раз они устроили официальное разбирательство, чтобы опровергнуть слух об исцелении. Главного свидетеля — «Одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу!» — они осыпали оскорблениями и выбросили вон из зала заседания. Точно так же, после воскресения Лазаря, пробывшего четыре дня в могиле, злоумышленники намеревались вновь умертвить его.

С поразительным постоянством библейское повествование показывает нам, что чудеса — поразительные, драматические явления, о которых многие из нас мечтают — нисколько не способствуют укреплению веры. Вспомним хотя бы Преображение — лик Иисуса сиял как солнце, одежды Его сделались яркими, «как на земле белильщик не может выбелить». К изумлению учеников, в облаке явились два великих вождя Израиля, Моисей и Илия. Ученики слышали голос Божий, они не смогли вместить происходящего и пали в ужасе наземь.

И какой же эффект произвела эта поразительна* сцена на трех ближайших учеников Иисуса — Петра, Иакова и Иоанна? Они навсегда избавились от сомнений и преисполнились веры? Как бы не так — прошло лишь несколько недель, и они оставили Иисуса как раз в тот момент, когда Он более всего в них нуждался.

16. Отложенное чудо

[26]

Когда король Франции Карл Великий впервые услышал рассказ об аресте и казни Иисуса, он пришел в ярость. Схватившись за меч и наполовину извлекши его из ножен, он воскликнул: «О, будь я тогда там, я бы с моими воинами перебил их всех!» Мы посмеиваемся над простодушной воинской преданностью Карла или Симона Петра, действительно обнажившего меч в защиту Иисуса, но тем не менее этот всплеск эмоций заставляет нас задать очень трудный вопрос: Карл не присутствовал в Гефсиманском саду и ничем не мог помочь, Но Бог–Отец, Который

мог

вмешаться, и пальцем не пошевелил, чтобы спасти осужденного Сына.

Почему Бог ничего не сделал? Каждому, кто испытывает разочарование в Боге, следует задуматься над событиями, произошедшими в Гефсиманском саду, во дворце Пилата и на Голгофе. Иисус был арестован, осужден и казнен. В эти последние часы Он и сам испытывал нечто, весьма похожее на разочарование в Боге.

Испытание началось, когда Иисус молился в прохладной, приятной тени оливковых дерев. Трое Его учеников ждали, подремывая, у стены сада. Сад казался спокойным и мирным уголком, но за стеной уже вырвались на волю все силы ада. Ученик стал предателем, сатана с рыканьем искал добычи, большая толпа, вооружившись мечами и дубинами, поспешала к Гефсиманскому саду.

«Душа Моя скорбит смертельно», — поведал Иисус трем ученикам. Он обладал достаточной властью, чтобы вызвать на подмогу целое войско ангелов, но не сделал этого. Иисус жил в мире плоти, кожи и крови и собирался умереть по его законам. Он простирался на земле, молил о спасении, о любом выходе из смертельной ловушки. Его пот крупными каплями падал на землю, словно кровь. А Отец молчал.

Воскресное утро

Спустя два дня, с громом, подобным землетрясению, и блеском, подобным молнии, приходит Воскресение. Разве это последнее чудо — не утверждение правоты Бога? Разве оно не разрешает раз и навсегда проблему разочарования?

Но Он вновь упустил возможность! Вот если бы воскресший Иисус явился во дворец Пилата и уничтожил своих врагов — тогда бы они узнали! Однако все десять или двенадцать раз, что Христос является людям после смерти, обнаруживают четкую закономерность: Он приходит только к тем, кто уже верит в Него. Насколько нам известно, никто из неверующих не встречался с Иисусом после Его смерти.

Еще два человека имели возможность увидеть воскресшего Христа, но им не хватило мужества остаться на своем месте. Два римских стража стояли возле склепа, когда совершилось Чудо Чудес. Они задрожали, на миг утратили сознание, а затем, по извечной человеческой слабости, помчались к властям. События того дня оба солдата — единственные свидетели мига Воскресения — согласились хранить в тайне. Пригоршня серебряных монет значила для них гораздо больше, нежели Воскресение Сына Божьего. Итак, эти два забытых участника Пасхи, два очевидца величайшего события, остались неверующими.

Сегодня главные даты земной жизни Иисуса отмечены на нашем календаре — Рождество, Страстная пятница, Пасха. Однако лишь одно событие из трех Распятие — произошло у всех на глазах. В тот миг, когда Бог казался особенно беспомощным, хватало свидетелей, чтобы запечатлеть происходящее для истории.

17. Прогресс

[28]

Давайте спросим прямо: уменьшилось ли наше разочарование в Боге благодаря Иисусу? Помогает ли нам весть о том, что и Он перенес разочарование?

Следуя апостолу Павлу, богословы обычно подбирают юридические термины для описания совершенного Иисусом труда — оправдание, возмещение, умилостивление. Однако эти слова — лишь намек на то, что в действительности произошло. С пришествием Иисуса суть проблемы разочарования в Боге кардинально изменилась. Но мы осознаем это, лишь обратившись от общепринятых терминов к истории о том, как Бог страстно искал любви человека.

Вспомним один из центральных образов у пророков: отец тревожится и горюет о бежавшем из дому сыне. Иисус завершает притчу о Блудном сыне счастливым концом — отец дождался сына, он распахивает дверь и спешит навстречу бунтарю, ведет его в дом, не задавая неприятных вопросов.

Разорванная завеса

Что изменилось с пришествием Иисуса? Появилась возможность такой

близости

между нами и Богом, какой не существовало прежде. Израильтяне в ветхозаветные времена падали замертво, случайно прикоснувшись к ковчегу, а люди, притрагивавшиеся к Иисусу, Сыну Божьему во плоти, получали исцеление. Евреи не смели ни произнести, ни написать имя Бога, а Иисус учил их обращаться к Богу «авва», «папа». Бог подошел к нам вплотную.

Августин рассказывает в «Исповеди», как подействовала на него эта близость. Греческая философия внушала ему образ совершенного, вечного, непогрешимого Бога, но он не понимал, как может вступить в общение с Ним подобный ему необузданный, чувственный человек. Августин познакомился с различными современными ему ересями, но удовлетворения они ему не принесли. Наконец он обрел евангельского Иисуса, соединившего самых обычных людей с Господом.

Послание к Евреям рассказывает об этом новом невероятном этапе сближения с Богом. Сперва автор этого послания описывает обряды, которые израильтяне соблюдали при приближении к Богу. В Святое Святых имел право войти лишь один человек — первосвященник — и только раз в году, в день искупления, Йом Кипур. Предварительно он подвергался омовению, менял одежду, приносил пять особых жертвоприношений. Тем не менее в скинию он все равно вступал со страхом. На одежду первосвященника были нашиты колокольчики, к его ноге привязывали веревку, на случай если он упадет замертво. В этом случае помощники, услышав, что колокольчики перестали звенеть, не входя в Святое Святых, могли вытащить его тело за веревку.

Послание к Евреям подчеркивает поразительный контраст: отныне мы можем «приступать с дерзновением к престолу благодати», без страха. Дерзко вторгнуться в Святое Святых — кощунство в глазах евреев. Но именно они стали свидетелями того, как в момент смерти Иисуса храмовая завеса разодралась надвое и Святое Святых отворилось. «Да приступаем… во святилище» — призывает послание.

Вот что сделал Иисус, чтобы разрешить проблему человеческого разочарования: благодаря Ему мы имеем возможность напрямую обращаться к Богу. Больше мы не нуждаемся в земном посреднике, ибо посредником для нас стал Сам Господь.

Лицо

Ни один персонаж Ветхого Завета не знал Бога в лицо. Никто из них не выжил бы, взглянув на Него в упор. Те, кому довелось увидать хоть отблеск Божьей славы, сами начинали сиять словно неземные существа, и люди бежали от них в страхе. Зато Иисус позволил нам долго, пристально всматриваться в Божий лик. «Видевший Меня, видел Отца», — говорит Он. Бог — это Иисус. По словам Майкла Рэмси, «в Боге нет ничего, чуждого Христу».

У разных людей складываются неодинаковые представления о Боге. Для кого–то Бог — враг, для кого–то — полицейский или злоупотребляющий своей властью родитель, кто–то и вовсе не видит Бога, а лишь слышит Его молчание. И все же благодаря Иисусу нам уже не приходится гадать, как выглядит Бог, что Он чувствует. В минуту сомнения Иисус поможет нам исправить нечеткие, расплывчатые представления.

Если меня охватывает недоумение, и я хочу знать, как Бог относится к калекам и инвалидам, мне достаточно прочесть, как Иисус исцелял расслабленных и прокаженных. Если я хочу знать, не Бог ли обрек бедняков на нищету, мне следует припомнить слова Нагорной Проповеди. Когда я ищу духовное объяснение проблеме боли и страданий, лучше всего всмотреться в реакцию Иисуса — Он принимал боль и смерть со страхом и трепетом, со слезами и рыданиями.

Еще не видим

В Новом Завете происходит явная перемена интонации — где–то в Деяниях Апостолов. Больше мы не слышим ни жалоб Иова, ни отчаяния Екклесиаста, ни муки Плача. Авторы Нового Завета писали в уверенности, что Иисус навеки преобразил мир. Павел прибегает к превосходным степеням сравнения, когда пишет о власти Бога: «Он есть прежде всего, и все Им стоит…. Чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное… Христос восседает на небесах, превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем».

Но Павел писал эти слова в те годы, когда Римскую империю сотрясали войны и терзали тираны, когда люди продолжали лгать, воровать, убивать друг друга, когда свирепствовали эпидемии, а христиан бичевали и бросали в темницу. Но эти весьма здравые поводы для сомнения и даже для разочарования не поколебали уверенности апостола в том, что Иисус придет вновь, как и обещал, в славе и силе. Это лишь вопрос времени. Однажды ученики усомнились во Христе, но после Воскресения они уже не отступятся.

Правда, положительный, убежденный тон новозаветных авторов оборачивается новой проблемой: как получилось, что сегодня, двадцать веков спустя, я вынужден посвятить книгу проблеме разочарования в Боге? Почему людям, которые поведали мне свой печальный опыт, недостает уверенности апостолов? Почему с разочарованием так и не было покончено?

Размышляя над этим вопросом, я вновь вернулся к проблеме несправедливости.

Справедлив ли Бог?

Иисус дал прямой ответ на вопрос о сокрытости и молчании Бога, но проблема несправедливости, кажется, только усугубилась. Жизнь самого Иисуса завершилась величайшей несправедливостью: лучший из людей претерпел жесточайшее наказание, пал очередной жертвой Нашей жестокой планеты. После Его смерти тоже мало что изменилось. «Наградой» Его ученикам стали тюрьмы, пытки и смерть. Несправедливость по–прежнему царит на земле.

Но автор Послания к Евреям, похоже, предусмотрел и эту ситуацию, предвидя новое разочарование в Боге. Вторая глава послания открывается величественной цитатой из Псалмов и утверждением, что Бог покорил вселенную Иисусу, но затем следует оговорка: «Ныне же еще не видим, чтобы все было Ему покорено».

Часть четвертая

Великий переворот: Дух

18. Миссия

[29]

Представьте себе, как неприятно сжимается желудок — сегодня вы приступаете к новой работе.

Получится ли у меня? Что если я допущу какой–нибудь промах? Одобрит ли меня начальник?

Вы поглядываете на других — те также щурятся от яркого солнца, переминаются с ноги на ногу, нервно чертят носком сандалии узоры на песке. Он вызвал для особого разговора семьдесят человек.

Иисус произносит перед ними речь. Он встревожен, и в словах Его слышится беспокойство: «Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков. Не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви, и никого на дороге не приветствуйте». Но вот Его речь подходит к завершению, и голос взмывает вверх, наполняется звучностью, уверенностью: «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня». Что же это значит? Группы учеников расходятся, и вы среди них. Подавив неуверенность, вдвоем с назначенным вам напарником вы отправляетесь исполнять свою миссию.

Через несколько дней вы возвращаетесь к Иисусу — за это время все изменилось. Исчезла суровость, улеглась тревога. Он с улыбкой выслушивает ваш отчет, просит рассказывать подробнее, Он не может насытиться рассказами об исцелениях и изгнании бесов, о спасении и преображении человеческих жизней. Он послал вас с опасным поручением в горную страну, и все получилось. Иисус празднует победу — вашу победу. Пока вы сидите рядом с Ним, вам кажется, что вы и впрямь способны на все, вы можете наступить на змею и скорпиона — да что там!

Он перебивает вас на полуслове и поднимает руку, требуя внимания. Он не может больше сдерживаться. Впервые вы видите Его столь взволнованным. «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию», — провозглашает Он. Что Он хочет этим сказать? Непонятно, но вам передается Его энтузиазм. Да, произошло нечто замечательное, небывалое. Наклонившись к вам, Он говорит негромко, доверительно: «Многие пророки и цари желали видеть то, что вы видите, и не увидели, и слышать то, что вы слышали».

Последнее испытание

Прошло примерно полгода. Вы ужинаете в числе Двенадцати в маленькой комнатке в Иерусалиме.

Странная, напряженная атмосфера, голова немного кружится от обилия еды и вина. Слишком быстро все происходит, трудно поспеть, охватить. Только на этой неделе Иисус допустил, наконец, публичное торжество, въехал в город почти в триумфальной процессии. Казалось, вот–вот сбудутся все мечты. Но сегодня в воздухе висит какая–то угроза.

Сначала омовение ног, так смутившее Петра. А теперь, когда Иисус говорит с учениками, Его настроение то и дело меняется. То Он вспоминает прошлое, подбадривает Своих друзей, а в следующую минуту их же упрекает за леность и недостаток веры. Он все время намекает на грядущее предательство. Некоторые из присутствующих вообще не понимают, о чем идет речь. Несмотря на все ваши протесты, Он повторяет вновь и вновь: скоро Он уйдет. На Его место придет другой, Он называет его Утешителем.

Какое–то движение прошло по горнице, точно ветер пронесся, шелестя травой. Все это время вы ждали, когда же Иисус станет во главе Своего царства, но сегодня Он сказал то, что полностью изменило ситуацию для всех Двенадцати. Оглядев сидящих за столом, Он объявляет: «Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство».

Уход

Да, вы все подвели Его. Все, даже Петр, клявшийся Ему в верности за несколько часов до своего отречения. «Я победил мир!» — сказал Иисус в ту ночь в горнице, но вам никак не удавалось связать Его слова с тем, что произошло дальше. Не прошло и двадцати четырех часов, как вы увидели Его нагое тело пригвожденным ко кресту. Изможденное тело, блестевшее от пота при свете факелов. Так это — Спаситель народа, Царь Царей? Возможно ли поверить в такое? Была пятница…

В субботу маленькую общину скорбевших о Нем потрясли нелепые, дикие слухи. А еще через день–два вы своими глазами увидели Его. Да, это истина! Вы касались Его своими руками. Иисус совершил небывалое: Он добровольно пошел на смерть — и вернулся. Больше вы никогда, никогда не усомнитесь в Нем!

В течение сорока дней Иисус являлся, кому хотел, и исчезал. Когда Он приходил, вы жадно слушали Его рассказ обо всем, что с Ним произошло. Когда Он уходил, вы начинали снова мечтать о царстве, об Иерусалиме, свободном от римлян.

Друзья давно смеялись над вашей одержимостью пророком из крестьян. Теперь–то они увидят, кто был прав! Больше никто не посмеет презирать вас, больше никто не посмеет презирать Израиль. Конечно, верховная власть достанется Петру, Иакову и Иоанну, но государству понадобится много руководителей, а вы, как–никак, три года состояли в числе Его последователей. Мессия, истинный Мессия Израиля, принял вас в число ближайших учеников!

Сорок дней не угасал этот восторг. Каждое появление Иисуса было очередным чудом. Но вот, наконец, кто–то отважился задать Ему вопрос, интересовавший всех вас: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» Затаив дыхание, вы ждали ответа — призыва к оружию, плана сражения. Римляне ведь не уйдут без борьбы.

Три эпизода

Три эпизода — миссия Семидесяти, Тайная Вечеря и Вознесение — вновь и вновь открывают нам, зачем Иисус пришел на землю и почему Он ее покинул. Он пришел установить Божью справедливость и явить нам лик Отца, но также и затем, чтобы создать Церковь, место обитания Духа Божьего.

Вот почему Иисус так ликовал, слушая отчет семидесяти учеников. «Слушающий вас Меня слушает», — сказал Он им, и Его план оказался успешным. Семьдесят учеников, семьдесят самых обыкновенных людей продолжили Его миссию, Его жизнь.

Вкушая последнюю трапезу вместе с апостолами, Иисус возлагает на них ту же миссию, но в большем объеме. Они — ближайшие Его друзья. Теперь они должны стать Его преемниками. Как они спешат заверить Его в своей преданности! Как быстро они отрекутся от Него! И все же: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас», — говорит Он, зная, что они пока еще не в состоянии понять Его. Эта горстка людей понесет Его весть в Иерусалим, в Иудею и Самарию, до края земли, туда, где Он не успел побывать.

В момент Вознесения тело Иисуса отрывается от земли на глазах изумленных учеников. Скоро, очень скоро — в Пятидесятницу — Дух Божий войдет в другие тела, в их тела.

19. Изменение отношений

[30]

Документальный сериал по истории религии. Еще один грандиозный проект. «Исследуем образ Бога на протяжении веков», — что–нибудь в этом роде. Замечательно. Кто только пишет подобные сценарии? Главный герой фильма остается невидимкой.

Что ж, пока мы не изобрели способа интервьюировать Бога, придется рассуждать о Боге, ходить вокруг да около.

XIV век до н.э. Панорамные съемки горы Синай. Необитаемая территория. Нигде не увидишь ни одной телевизионнои антенны. Толпа статистов–бедуинов изображает древних евреев. Комментатор рассказывает, как они

одеваются и нем питаются. Наплыв — лицо двенадцатилетнего мальчика. Оторвем его от игры и подзовем сюда.

— Расскажи мне о Боге. Какой Он? — спрашивает ведущий.

Делегирование полномочий

От Отца к Сыну, от Сына к Святому Духу — Бог становится все ближе к человеку. У подножья горы Синай люди страшились предстать перед Богом и просили Моисея предстоять за них. Во времена Иисуса каждый человек мог общаться с Сыном Божьим, мог прикоснуться к Нему — даже нанести Ему рану. После Пятидесятницы те самые слабодушные ученики, покинувшие Иисуса в час ареста и суда, превратились во вместилище Бога Живого. В непостижимом акте передачи полномочий Иисус вверил Царство Божье людям, подобным этим ученикам, в том числе и нам с вами.

Однако довольно — все эти туманные рассуждения о Духе Святом должны как–то согласовываться с реалиями нынешней Церкви. Вглядимся еще раз в лица прихожан. Это ли имел в виду Бог?

Любой босс знает, как опасно передоверять свои полномочия другому. Даешь человеку работу — и никаких гарантий, как дело пойдет. Бог «увещевает через нас», как говорит апостол Павел, и при этом идет на риск: мы способны извратить Его слова. Рабство, крестовые походы, еврейские погромы, ку–клукс–клан — все эти движения действовали именем Христа. Быть может, мир, который Бог хочет любить, мир, к которому Он обращается, так и не увидит Его, ибо лик Божий скрывают наши лица?

20. Кульминация

[34]

Если б мы могли хотя бы ненадолго забыть все, что мы «знаем» о Библии, и прочесть эту огромную книгу просто как единое повествование, мы бы обнаружили в ней примерно такой сюжет:

В начале Бог, то есть Дух, создал весь материальный мир. Из всех дивных творений Бога только люди получили такое сходство с Ним, что их можно называть «образом Божьим». Это был и великий дар, и великая ответственность. Мужчина и женщина могли общаться Богом напрямую, как духовные существа. Но в то же время, из всех тварей только они обладали достаточной свободой, чтобы восстать против Него.

И они восстали против Него. В тот роковой день Адам и Ева утратили нечто очень важное. Телесная их жизнь продолжалась еще много лет, но дух лишился возможности напрямую, свободно общаться с Богом.

Библия повествует, как Бог старался возродить падший дух человека. Он работал с отдельными людьми и их семьями: сперва с детьми Адама, затем с Ноем и его потомством и, наконец, с Авраамом — ему и его роду посвящена большая часть Ветхого Завета. Библия изображает Бога то родителем, пестующим свое чадо, то влюбленным, страстно преследующим объект своей любви, и все мы видим, как Он пытается «прорваться» к людям, возместить утраченное.

Чем это лучше?

С самого начала этой книги я решился на предельную искренность, ведь я пишу о людях, ставших жертвами чрезмерных ожиданий и разрушенных надежд. Должен откровенно признать: разочарованным людям трудно разделить энтузиазм новозаветных авторов. Так, Ричард жаловался, что утратил веру именно из–за излишней «скромности» Бога. Ему требовалось нечто поубедительнее, вроде горящего куста или разделения Чермного моря. Как эта «многоразличная премудрость Божия» проявляется в Церкви? Давно ли вы сами посещали церковь? Да, Иисус мог произвести впечатление на толпу, а уж сияющее облако славы и вовсе заставляло человека пасть ниц, но церковь?!

Как примирить возвышенные слова Посланий с окружающей нас действительностью? Некоторые люди находят выход: «Павел говорил о новозаветной Церкви, а мы далеки от этого идеала». Должен возразить: послания адресовались, в сущности, общинам, состоявшим из случайных людей, только что обращенных идолопоклонников, воров, бездельников и проституток — именно в этих людей вошел Господь. Перечитайте у Павла описание «идеальной общины» в каком–нибудь городе вроде Коринфа: непокорное, обмирщенное собрание, удивляющее как раз отсутствием святости. Тем не менее, именно в этом послании Павел с величайшей убежденностью именует Церковь телом Христовым.

Я должен сформулировать свой вопрос со всей прямотой, тут уж не до любезности: чего достиг Бог Своим планом, рассчитанным на много столетий? Если б мы могли составить некий отчет о прибылях и убытках, как это делает любая уважающая себя фирма, то какими окажутся убытки, и какой — выгода, для нас и для Бога?

Величайшим убытком с точки зрения Бога следовало бы считать очевидные изъяны Церкви: когда–то Он дал Свое имя народу Израиля, и Его имя втоптали в грязь. Теперь Он дарует свой Дух падшему человечеству, и что мы видим? Коринфская церковь, расизм в Южной Африке, кровопролитие в Северной Ирландии, позорящие свое имя проповедники США — безусловно, Церковь не соответствует Божьему идеалу. Мир наблюдает за нами и судит Бога, глядя на тех, кто носит Его имя. Разочарование в Боге в значительной мере вызвано недовольством нашими же братьями–христианами.

Дороти Сейерс говорит, что Бог, стремясь спасти род человеческий, подверг Себя трем великим унижениям: первым стало Воплощение, когда Он ограничил Себя рамками человеческого тела, затем последовало Распятие — Он перенес позор публичной казни, а третьим унижением Дороти Сейерс называет Церковь. Внушающим страх и трепет актом самоотречения Бог вверил Свою репутацию обычным людям.

Наша выгода

Однако все эти прекрасные звания — «свои Богу», венец творения — отражают точку зрения Бога, встать на которую мы не можем. Каковы убытки и прибыли от Божьего плана для нас, живущих на Земле? Мы по–прежнему обитаем в мире, несущем проклятье боли, трагедий, разочарования. Тот процесс, который я описал как

сближение

— от облака над горой Синай к физическому облику Иисуса и к обитающему внутри нас Духу — может, как это ни парадоксально, восприниматься совершенно иначе: как

уход

Бога от прямого участия в нашей жизни.

Многие люди вздыхают о «старом добром времени», когда Господь более наглядно и очевидно общался с людьми. Ветхий Завет рассказывает о договоре между Богом и людьми — на определенных условиях Он гарантировал им физическую безопасность и процветание. Новый Завет не дает подобных обещаний. При переходе от зримого присутствия Бога в пустыне к незримому пребыванию Святого Духа кое–что утрачивается — мы лишаемся ясного, неопровержимого доказательства Божьего бытия. Ныне Бог уже не висит у нас над головой в виде облака, и это зрелище не способно внушить нам уверенность. Для некоторых людей — например, для Ричарда — это и впрямь большая утрата.

Бог полагается на свою Церковь, и это значит, что разочарование в Боге станет всеобщим и постоянным. В прежние времена, когда евреям требовалось выяснить волю Бога — узнать, какой боевой маневр выполнить, какую древесину использовать при строительстве святилища, первосвященник умел угадывать правильный ответ. Ныне только в США имеется 1275 деноминаций, а это значит, что в церкви не существует согласия даже относительно наиболее фундаментальных свойств Бога. Смешанные, рассеянные голоса современного христианства — часть цены, которую мы платим за то, что живем сейчас, а не скитаемся вместе с евреями по пустыне, не бредем вместе с учениками вслед за Христом.

Так в чем же наше преимущество? Новый Завет всеми силами старается указать нам на огромный наш выигрыш. Особенно выделяют эту тему Послания к Евреям, Римлянам и Галатам. Так и видишь, как апостол Павел возмущенно отвечает на вопрос: «В чем наш выигрыш».

Три голоса

Представим себе Божий замысел в виде звучания трех голосов: первый Голос, звучавший громко и грозно, имел свои преимущества — когда этот Глас слышался с вершины содрогавшейся горы Синай, когда пламя лизало жертвенник на горе Кармил, никто не мог отрицать Его всемогущество. И все же, даже слышавшие этот Голос и убоявшиеся Его — израильтяне, присутствовавшие возле горы Синай, и те, кто был на горе Кармил, — быстро привыкли пренебрегать им. Сама громкость этого голоса мешала восприятию. Мало кто специально настраивался на Голос, еще меньше было людей, хранивших Ему верность, даже когда Он умолкал.

И вот Голос меняется с рождением Иисуса.

Слово

становится плотью. В течение нескольких десятилетий Божий Голос звучал с интонациями и акцентом еврея из палестинской глубинки. То был обычный человеческий голос, не громче прочих — хотя Он и говорил как власть имеющий. Этот Голос не обращал людей в бегство. С Иисусом можно было спорить, Его можно было даже убить.

После вознесения Иисуса, Голос вновь изменился. В Пятидесятницу языки пламени сошли на верных и возникла Церковь, тело Христово. Этот Голос близок к нам, как собственное дыхание. Он едва различим, словно шепот. Этот Голос слабее прочих, Им легче пренебречь. Библия говорит, что Дух можно ранить, можно подавить — попробовал бы кто подавить огненный куст Моисея или плавящийся камень горы Синай! Но, в то же время, Дух говорит с нами более задушевным голосом. В моменты слабости, когда мы не ведаем, о чем молиться, Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными — это первые стоны родов, предвещающие появление на свет новой твари.

Дух не устранит наше разочарование в Боге. Сами имена Духа — Заступник, Помощник, Советник, Утешитель — напоминают, что проблема еще не решена, однако Дух — «залог», гарантирующий нам будущее. Именно так говорит Павел, опираясь на самую что ни на есть земную метафору, заимствованную из сферы коммерции. Дух напоминает нам, что всякое разочарование временно. Оно — лишь приуготовление к вечной жизни в Господе. Бог восстановил духовную связь как

Дважды Новый Завет сравнивает состояние человека, исполнившегося Духом, с опьянением. И то, и другое состояние меняет наш взгляд на земные испытания, но есть между ними и существенное различие: многие люди начинают пить, топя в вине огорчения, неустроенность, болезнь, личные трагедии. Но рано или поздно пьяница очнется от фантазий, подаренных ему спиртным, и вернется к нисколько не изменившейся реальности, а Дух шепчет нам о новой реальности, о самой истинной из фантазий, в которой мы очнемся для жизни вечной.