Кейт

Сам по себе Феррерс мне не нравился.

А вот секс с ним – нравился еще как. Во время секса надменный, самовлюбленный и изрядно отмороженный, прости господи, аристократишка здорово менялся. Становился собранным, внимательным, аккуратным и тактильным – качества, которых от него сроду не видывали окружающие в повседневной жизни. Даже забирая мою девственность, он был сосредоточен и внимателен и, кажется, готов был остановиться, встретив отказ – но я настолько обалдела от резкой смены курса в отношениях, что сразу решительного «нет» не сказала.

А когда опомнилась, было уже поздно – вечное неуемное любопытство подзуживало узнать, что же в этом действе такого, что мужчины и женщины с ума сходят, а обостренное чувство справедливости шептало, что нечестно поступать с Феррерсом так жестоко: останавливаться надо было раньше, а не тогда, когда он совсем отпустил самоконтроль. И если теперь начать сопротивляться, его может и понести по кочкам, и проще перетерпеть, и вообще, не так уж мне и неприятно… А потом то ли Феррерс наработал навык, то ли я вошла во вкус – словом, наши отношения этот год состояли из двух слоев. В первом Эдвард Феррерс, знатный дегенерат, изводил умненькую девушку-заучку из числа незнатных, а во втором… во втором я самозабвенно и страстно отдавалась этому придурку, каждый раз заново удивляясь, как отзывалось на него мое тело, и как чутко и внимательно он обходился с партнершей.

О сногсшибательном событии мы оба молчали, не сговариваясь. Я – потому что хорошая девочка, тихая правильная умница, уж точно никогда бы не пошла на такое, и я изо всех сил берегла репутацию, а он, подозреваю, по той же причине. Феррерс – старая магическая знать, древний огненный род, и отношения с низкородной, с волшебницей-простолюдинкой без двадцати поколений знатных магов за спиной, такая потеря лица, выдержки и самоконтроля ставила на его репутацию куда более жирное пятно, чем на мою – интимная связь с одним из первых придурков школы.

Для того, чтобы я могла уехать из школы на две недели, пришлось потрудиться. Помимо того, что мы с мамой чуть не утонули в документах, необходимых для оформления разрешения, я еще и получила длинный список заданий и рекомендаций по всем пропущенным предметам, а теперь меня ждали проверочные работы по изученному самостоятельно материалу. Но оно того стоило.В начале года, когда мы только приехали в школу после каникул, нам объявили, что в этом году в Андервуде будет действовать программа по обмену студентами с шельгарской магической школой «Белый ворон», но попадут в программу не все, а только те студенты, у кого средний балл выше семи с половиной.Я тоже подавала документы на участие, и мне отказали. При том, что средний балл у меня стабильно держится между восемью и девятью!

Феррерсу, впрочем, тоже отказали – судя по тому, что обмен уже начался, а аристократ тут.Но до Феррерса мне дела нет, хотя отказали ему поделом, а вот за себя – обидно. Я по своему году если не первая, то одна из первых. У меня только официально признанных и запатентованных индивидуальных разработок две, а сколько тех, которые я не регистрировала и не оформляла на них официального признания, я не считала.

И меня – в Шельгар не пустить?!Да я! Да я…

Я ни за что не наскребу денег, чтобы съездить туда просто так, а у мамы подобных средств и подавно нет, все уходит на мое образование. На учебные принадлежности, форму, «чтобы не хуже, чем у прочих», на приличную одежду и обувь. Это только кажется, что полный пансион избавляет родителей от расходов совсем и полностью, а на самом деле – девице семнадцати лет от роду даже на полном пансионе очень много надо…

И мне ужасно хотелось увидеть Шельгар. Любую заграницу. Я, в свои семнадцать лет, кроме родного Сент-Даумана нигде не была…Когда мне вежливо, но непреклонно отказали, я с особой отчетливостью поняла, что кроме меня самой обо мне и моем будущем позаботиться некому.Подумала, чем бы я хотела заниматься всю жизнь, и развила бурную деятельность. Полтора месяца активной переписки, школьные табеля, сплошь пестрящие девятками и десятками, метрика от целителей о состоянии здоровья, характеристика от куратора, от декана, с места проживания, с матушкиной работы…

У гостей из Шельгара оказалось расписание, составленное довольно причудливым образом, и с нашими группами они пересекались непредсказуемо. Первым занятием, на котором мне довелось заниматься вместе обменниками, оказалась теория магии.Теорию магии у нас вел мистер Роджер Вилсон.  Я его откровенно любила – во-первых, он был моим тьютором с первого курса, а во-вторых, в своей сфере и во многих смежных, он был очень грамотным специалистом. Да и просто – хорошим человеком.

– Запишите тему лекции, – велел куратор, после того как поздоровался и посадил класс. – Инициация стихийного мага.

В общем и целом, с понятием инициации мы были знакомы еще с первого курса. Но именно что в общем. И целом. А сейчас этому вопросу пришла пора уделить внимание всерьез – каждый из нас, магов, подходил к моменту, когда инициация придвигалась вплотную. Можно сказать – маячила перед носом.

– Инициация – это переход индивида из одного состояния в другое. Магическая инициация представляет собой обряд, ориентирующий силы мага по выбранному направлению, исходя из возможностей, естественных склонностей и предпочтений мага, и облегчающий манипуляции в родной стихии и выбранной специализации. Энергетически, инициация стихийного мага – это единовременное, одноразовое высвобождение большого объема энергии, ограниченной ритуалом, которая проходит через энергетическую структуру мага и калибрует ее, расширяя энергоканалы и закрепляя их в соответствии с выбранной стихией и специализацией, прописанной в обряде.

Мистер Вилсон прошелся вдоль доски, окинул нас всех серьезным взглядом и продолжил:

Эдвард

Раздражение крепло.Всё, всё шло не так. Сначала мне без всяких уважительных причин отказали в обмене. Мне, ученику первого десятка, сыну Чейза Феррерса, наследнику рода. Потом отец, в ответ на уместную – мать твою, уместную! – просьбу сына принять меры, ответил, что я большой мальчик и должен учиться урегулировать подобные мелочи сам.Да еще и Сеймур, на которой можно было бы сорвать раздражение, свалила на две недели, никому ни слова не сказав. Никому. Ни слова!Что, по-вашему, можно подумать в такой ситуации?Куда вообще понесло эту чертову зацикленную на занятиях стерву? Чем ей припекло так, что она даже на свою обожаемую учебу наплевала?!

Черт, черт, черт!Сделав над собой усилие, я задавил поток мысленной брани и вернулся вниманием к уроку.Тренер бодро отдавал команды, студенты разминались на зеленой траве стадиона – совместные спортивные занятие пятых-шестых курсов были делом привычным, только сегодня добавились еще и шельгарцы.И это было кстати.  Очень удачно вышло, я бы сам именно так всё и заказал.Потому что эти раздражали больше всего, бесили просто. Особенно отдельные особи. Которые какого-то хрена смеют распускать конечности.Свисток тренера отметил окончание первой, физической части разминки.Магическая часть разминки куда интересней.

Две команды, четыре снаряда – энергетических сгустка, символизирующих стихии. У каждой команды свои ворота – место на своей половине поля, куда нужно доставить снаряд. Оно называется «ароу». Цель игры – за тридцать минут собрать как можно больше элементов стихий в свое место силы. В идеале – все. При этом, их надо пропустить через максимально возможное число участников, каждый из которых подпитывал снаряд своей силой, и не позволить перехватить соперникам, которые стремились к тому же.За один раз снаряд можно подпитать ограниченным объемом силы. Перельешь – сгусток лопнет, угостив игрока разрядом не сильным, но противным и очень бодрящим, а сам вернется к изначальному размеру.Снаряд можно пасовать, отбирать, вырывать из рук… Но если мячик при этом взорвется – разряд заденет обоих соперников.Противников можно сбивать с ног, валить, устраивать кучу-малу – но если внутри нее лопнет «мячик»… достанется всем! Выигрывала та команда, в «место силы» которой участники приносили больший суммарный магический заряд, и называлось всё это бесовство «Сбор силы».За тридцать минут мы успевали набегаться, натолкаться, и сбросить излишки магической силы и физической энергии.Вся магия, набранная снарядами за время игры, собиралась в два артефакта, зарытые под воротами, и шла на восстановление и поддержание спортивного поля – потому что после тридцати минут активной магической разминки старших курсов оно обычно выглядело как натуральное поле боя, в подпалинах и дымящихся проплешинах.Мы, маги, были куда устойчивее – и то после занятий гуськом шли в лазарет, залечивать ушибы и сводить синяки и ссадины.

Люблю разминку!Тренер привычно поделил нас на команды, стараясь, чтобы они получились примерно равными по силе и потенциалу, и Итан Браун, улыбающийся мудак, как по заказу оказался в моей команде.Раздражение на время отступило, уступая место расчету и азарту.Две шеренги магов выстроились друг напротив друга.Четыре цветных энергетических сгустка поднялись над углами поля.Голос тренера начал обратный отсчет.Пятьдесят магов.Два места цели.Четыре снаряда.Одна цель.

Утомительная неделя, полная злых стычек, побегов в самые людные места и моего раздражения, которое пробивалось из-под заклятий школьной медсестры, наложенных, дабы призвать к порядку подростковые и менструальные гормоны, эта отвратительная, толкающая меня к разрушениям и смертоубийству, неделя подошла к концу.И вплотную приблизился мой день рождения.Начался он с подарков, и самым первым его вручило мироздание: с утра, сев на кровати, я прислушалась к себе и не ощутила желания одновременно заплакать, съесть шоколадку, забиться в самый темный угол и прокрутить на фарш все человечество в целом и отдельных его представителей.

Славься, мир!Эти дни наконец-то закончились!С облегчением и улыбкой до ушей я рухнула обратно на кровать, и тут-то на меня сверху свалился второй подарок, на сей раз от мамы.Энциклопедический справочник по теории сопряжения заклинаний, лично мной выбранный пару месяцев назад, в нарядной оберточной бумаге, приятно и увесисто шлепнулся на живот, взорвавшись блестками, конфетти и серпантином.Под хихиканье проснувшихся соседок, я села, отплевываясь от попавших в рот бумажек и нежно обнимая свою драгоценность. Развеяла поздравительную мишуру, и сконцентрировавшись на нужном заклинании, выдохнула. Вздох превратился в рой золотистых искорок, и я сказала ему:

– Спасибо, мама! Ты самая лучшая, я люблю тебя!

Искры осыпались с нежным звоном, с тем, чтобы в этот же самый момент возникнуть наяву перед моей кровной родственницей, и терпеливо дождаться, пока она проснется и примет сообщение.Соседки, чинно дожидавшиеся, пока я обменяюсь нежностями с поздравителем первой очереди, сочли, что проявили достаточно деликатности, и с жизнерадостным ревом «С днем рождения!», залпом выстрелили в меня новой порцией поздравительного конфетти. Я ответила, и мощный заряд разноцветных блесток осел на вероломном противнике.Сборы на завтрак протекали с визгом и смехом, прыжками по кроватям и обстрелом друг друга подушками и салютами. А на занятия мы пошли, так и не сумев удалить из особо труднодоступных мест блестки и кружки конфетти…

По дороге в кабинет магической теории, Гвен шепнула мне на ухо:

Кейт

– Ну, как я выгляжу? – поинтересовалась я, крутясь перед зеркалом.

Лично мне отражение очень нравилось. Строго, но женственно, со вкусом и без излишеств. Майкл меня, кажется, не услышал и, как настоящий мужик, продолжил пялиться в экран телевизора, где двадцать дураков на зеленом поле страдали ерундой.Я оправила пиджак, пригладила капельку серебряной подвески, покрутила головой, в который раз примеряясь к новой стрижке, и сама себе улыбнулась. День обещал быть насыщенным, но плодотворным, а такие дни я любила.Подхватив кейс, я подошла к дивану, чмокнула Майкла на прощание и с напутствием: «Обед подан, ужинать будем вместе, не скучай!» – вышла за дверь.

Майкл – мой кот. А я – успешная деловая женщина. И эти два утверждения между собой никак не связаны.Сегодня мне предстояло познакомиться с новым «объектом».

Рабочее предложение свалилось на мою фирму как гром среди ясного неба. Да, за несколько лет мы с коллегами успели сделать себе определенное имя в области магической безопасности, контракты становились все солиднее, работа все ответственнее, но к запросу от министерства на охрану одного из заместителей министра никто из нас готов не был. Морально. Обычно этим занимались государственные безопасники, но, «возникли обстоятельства непреодолимой силы», как туманно пояснил мне наниматель. Что там за обстоятельства – сие было, конечно же, государственной тайной, но на этот счет меня даже не особенно терзало любопытство. Достаточно было того, что мне сообщили. Замминистра ведет какой-то крупный международный страшно засекреченный проект, который все хотят то ли выпытать, то ли сорвать, а потому существует непосредственная угроза жизни и благополучию политика.

В восемь часов ровно я поднялась по белым ступенькам двухэтажного особняка на Гросер-стрит и без колебаний нажала на круглую позолоченную кнопку дверного звонка.Дверь открылась быстро. Феррерс все в той же рубашке, только фривольно расстегнутой сверху, и без пиджака, встретил меня улыбкой. Улыбку на его лице я видеть не привыкла, она несколько настораживала.

– Проходи.

– У тебя что, даже дворецкого нет? Плохо нынче живется аристократам? – хмыкнула я.

– Есть. – Улыбка стала больше похожей на ухмылку, и у меня умиленно потеплело на душе – это наше, это я узнаю. – Я его отпустил.

Я сделала вид, что мне это ни о чем не говорит. Ну отпустил и отпустил. И правда, пусть отдохнет человек. С таким типом работать – тут отдых нужен регулярный и в больших количествах!

Кейт

 Спала этой ночью я плохо. Ворочалась с бока на бок, никак не могла улечься и гнала от себя мысли о Феррерсе. Мысли не реагировали ни на нафантазированную мухобойку, ни на фумигатор, ни даже на убойный антиинсектицидный амулет и продолжали стаей оголодавших комаров пищать в ухе.В конце концов, мне уже давно не семнадцать лет. Я взрослая состоявшаяся женщина, с бизнесом и котом. А Эдвард Феррерс – это не только первоклассный секс, но еще и непроходящая головная боль. Более того, этого Феррерса я не знала.Тот, кого я знала, был заторможенным отмороженным придурком, некоторые подвижки к концу обучения у него, конечно, наметились, эмоции он стал проявлять чаще, в постели так вообще – огонь! Но все равно, чувствовалась вокруг него скорлупа. Стучи в нее стучи – не достучишься.

Да, мне потом все объяснили, и я сама еще почитала про врожденные аристократические неполноценности, которые обзывали защитными механизмами, про еще большую неполноценность Эдварда, у которого защитный механизм и тот сдал раньше времени. Объяснили все, что между нами происходило эти пять лет, уложив в сухие, как оказалось, еще и «контролируемые» закономерности. Объяснить-то объяснили, а поняла я, пожалуй, только сейчас.Скорлупы не было. Будто ее не было никогда. Нет, Феррерс оставался придурком и гадом, но при этом был каким-то… нормальным. Спокойным. Ироничным. Уравновешенным придурком и гадом. Чувствовалось, что он нашел свой эмоциональный баланс (ну слава тебе, господи, не зря я пять лет «кормушкой» работала!). И все мое существо тянулось к нему, как тянулось тогда, в школе, но натыкаясь на чужие, незнакомые реакции, впадало в ступор.Это злило. Он меня злил.

Впрочем, прохладный душ и двойной кофе с утра сделали свое дело. От ночной бессонницы не осталось и следа. Привычный рабочий ритм успокаивал, настраивал на нужный лад. Непредвиденная заминка приключилась лишь у ящика с нижним бельем. Напавшая на меня возле него глубокая задумчивость, конечно же, не имела никакого отношения к нарисовавшемуся в моей жизни мужчине из прошлого. А «нечего надеть» – это вообще жизненный постулат любой уважающей себя женщины!И все равно на место работы я прибыла за десять минут до назначенного времени. И была далеко не первая.Кортеж замминистра состоял из двух машин. Первая принадлежала собственно политическому деятелю, вторая – его охране. Охрану предоставляло министерство безопасности, то самое, у которого внезапно не нашлось нужного специалиста, роль которого на себя приняла я. Незнакомые со спецификой наших работ люди, частенько путали обязанности тех и других, хотя мне разница казалось очевидной.

Они – охраняли. Я – обеспечивала безопасность. Они – отвечали на удар, ликвидировали противника. Я – была гарантией того, что этот удар не достигнет цели. В их ответственности находились только жизнь и здоровье вверяемого объекта. Я же должна была обеспечить его безопасность в куда большем спектре областей деятельности. Физическая защита, защита от прослушивания, защита информации, защита от вредоносной магии…Именно поэтому охрана путешествовала позади, а специалист по безопасности всегда должен был находиться рядом.

Кейт

Господи, как же хорошо дома!Я подумала об этом, едва шагнув за порог, когда за моей спиной встали на место запирающие заклинания, отгораживающие мой славный двухкомнатный кокон от внешнего мира. Артефакт-ключ привычно повис на крючке, из кухни с дробным костяным стуком когтей по полу явился Майкл и принялся тереться об ноги. Получив свою порцию еды, неблагодарное благодарное животное тут же прекратило нежности и принялось с громким чавканьем уминать подношение, а я направилась в ванную. Тяжелый день подошел к концу, и я определенно заслужила дозу благословенной релаксации в тишине и покое.Откинув голову на бортик ванны, полной волшебной пены, одуряюще пахнущей морем и соснами, я закрыла глаза. Хо-ро-шо. От горячей воды будто все кости в теле таяли, аромат пены и пар кружили голову, даря ей легкость. Но только с телесным расслаблением, умственное никак не приходило.

Раздражение, прочно поселившееся в душе, и не думало утихать. Я понимала теперь, что это все еще шалит связь, что скоро все придет в норму. Но мысли эти не помогали. Сорвать злость на Ароу, который от моего наезда настолько ошалел, что даже не сопротивлялся, тоже не помогло. Зато я теперь была уверена, что потакать Феррерсу в дурацких розыгрышах он больше не будет. Не помогли и заверения начальника службы безопасности о том, что с его стороны будут предприняты все меры, чтобы урегулировать ситуацию в соответствии с моими требованиями. Мысли о том, что теперь я буду работать не с Феррерсом, а с другим, незнакомым человеком, с которым меня будут связывать понятные, ничем не осложненные рабочие отношения – тоже не помогала. Эта отчего-то наоборот, бесила еще больше!

Очень хотелось выпить успокоительное, но – еще чего не хватало! Сонливость, притупленные реакции – тоже мне, профессионал. И, отогнав от себя эту идею, я только собралась примерить на себя известную методику «надо думать о хорошем», как дверь в ванную открылась. Вот только вместо Майкла, любящего иногда сунуть нос в пену и потом чихать от этого полдня, на пороге появился… Феррерс.

Он окинул хозяйским взглядом ванную, меня в ней, облака пены, выдал:

Кейт

После этой ночи я могла с уверенностью сказать, что занимает первую строчку в моем списке худших вариантов пробуждения. Это когда часов в пять утра ты подскакиваешь на кровати от громоподобного оскорбленного мявка, мужского вопля и рева пламени вперемешку с озлобленным шипением. А потом, сорвавшись в бег прямо из положения лежа, чтобы кого-нибудь срочно спасти, путаешься в одеяле, грохаешься на пол и в соседнюю комнату уже вползаешь с видом неторопливым и величественным, потирая ушибленный бок.Вошла я вовремя. В руках Феррерса разгоралось очередное убийственное плетение, а Майкл, распушившийся до размеров дикобраза, готовился к прыжку.

– Фу! Сидеть! – рявкнула я генеральским голосом.

Добротно выдрессированный Майкл машинально шлепнулся на задницу, оборачивая лапы хвостом и принимая вид «а кто у мамочки послушный мальчик?». Феррерс, у которого дрессировка хромала, лишь выпустил плетение в сторону, и я зажмурилась, не желая видеть, как под «огненной плесенью» гибнет висящая на стене картина.

– Какого?!.. – прорычал Эдвард, поворачиваясь ко мне и, кажется, не испытывая ни малейших угрызений совести насчет нанесенного моему интерьеру ущерба. – Что это за тварь?!