Передвижной командный пункт резко занесло – они выехали на федеральную дорогу. Все сидевшие внутри не знали, как реагировать – то ли радоваться неожиданному исходу, то ли кивать оттого, что подтвердились их подозрения. Похоже, всеми владели смешанные чувства.
– Подождем подробностей! – сказал Мацуока, и его слова разрядили обстановку.
Какое-то время они не слишком внимательно слушали сообщения по рации. Огата и Минэгиси двигались еле-еле, как будто их прежнее оживление было миражом.
– Вот и подробности, – объявил Карандаш, отнимая от уха один наушник. – Касуми Мэсаки арестовали за мелкую кражу в магазине. Пыталась похитить помаду, тени и тушь. Она находилась в «Страйке», аутлете на улице Асахи. Владельцы магазина заявили о краже в кобан на той же улице. Дежурный ее арестовал. Он понял, кто она такая, только после того, как допросил ее. Она утверждает, что вчера под вечер она потеряла телефон. Она спала на улице, возле кафе с живой музыкой. По ее словам, проснувшись, она обнаружила, что телефона нет.
Мелкая кража… арестована… потеряла телефон. Миками глубоко вздохнул. Правда все же выплыла на поверхность, как внутренности взрезанного арбуза. Это не мистификация. Не похищение. Просто кто-то захотел получить выкуп, собранный после исчезновения Касуми.
«Похититель» прекрасно понимал, что, уйдя из дома, Касуми вряд ли туда вернется. Он украл у нее телефон, позвонил ей домой, потребовал выкуп, убедив родителей, что он похитил девочку. Тем не менее он должен был все время следить за Касуми. Если бы Касуми заявила о пропаже телефона в кобан… Если бы она неожиданно вернулась домой… В любом случае преступнику пришлось бы отказаться от своего замысла. Вот почему он вынужден был все время вертеться в людных местах возле приемной станции – он следил за Касуми, которая хо дила из одного магазина в другой. Наконец, сегодня утром его опасения оправдались, пусть и неожиданно. Касуми попалась на мелкой краже в одном из аутлетов на улице Асахи. Он видел, как ее арестовали, понял, что продавцы и охранники, скорее всего, засекли ее. Именно поэтому он вдруг так заспешил. Бросился в туалет при торговом центре, вдохнул гелий, который, наверное, таскал с собой в сумке, и позвонил на домашний телефон Мэсаки. Решив «все или ничего», привел в действие свой план по добыче выкупа. Как он и боялся, Касуми поймали на краже. Скорее всего, до прихода полицейского ее отвели в подсобку и приставили к ней охранника. Увидев это, похититель велел Мэсаки срезать путь. С кольцевой он послал Мэсаки на федеральную трассу, забыв о своем намерении повторить весь маршрут «Дела 64», который начинался с кафе «Аои». После первой перемены в плане он, наверное, отдавал указания из своей машины, которая стояла на парковке при магазине. Вот почему исчезло эхо. Да, должно быть, потом он звонил из машины; не было другой причины, почему ему нужно было ждать на парковке…
Он все время следил за входом в магазин, ждал прихода стражей порядка.
Успокаивая себя, он, наверное, вспоминал, что у Касуми нелады с родителями. Она – настоящая малолетняя преступница, которая почти никогда не ночует дома. Вряд ли она сознается в краже. Скорее будет изображать дурочку, лгать, рыдать. Хотя у нее найдут украденные вещи, она будет настаивать, что собиралась заплатить за них, просто забыла подойти к кассе. Если она не назовет свое имя, полицейские не узнают, кто она такая. Ее телефон со всеми личными данными украден. А Касуми явно не из тех девушек, которые разгуливают по улицам со школьным удостоверением. Похититель не сводил взгляда с входа в торговый центр, а попутно давал Мэсаки указания по телефону. Его надежды оправдались: Касуми в самом деле пыталась сопротивляться. Она тянула время, и Мэсаки успел отъехать на десять километров от дома.
Однако в конце концов в магазин пришел участковый. Но даже после этого «похититель» не терял надежды. Да и в магазине, наверное, заявили о краже только потому, что Касуми наотрез отказывалась сообщить свое имя. В конце концов, речь шла всего лишь о мелкой краже; полиция не любит тратить время на такие пустяки. «Похититель», конечно, понимал, что рано или поздно личность Касуми установят, но… Миками сразу же вспомнил о двадцатиминутной задержке во времени, которую обязан был соблюдать в МКП. Точно так же происходит с любой информацией. Сведения передают по инстанциям, но немного позже. «Похититель», видимо, на это и надеялся. Решив покончить с делом, пока не вышло время, он продолжал осуществлять свой замысел. Становится понятно, почему он торопил Мэсаки. Должно быть, место передачи выкупа находилось совсем недалеко. Но…
Все кончено.
Конечно, на самом деле он никого не похищал и не убивал, но причинил столько хлопот и столько горя!
– МКП, говорит «Эскорт-один». Мэсаки проехал перекресток Исида. Приближается к кафе «Сакура». До него пятьсот метров.
Миками открыл телефон. Он собирался набрать номер Сувы, но его остановил чей-то голос. Подняв глаза, он увидел, что Мацуока смотрит на него в упор.
– Кому вы звоните?
– Своему заместителю. Нужно объявить об отмене договора о неразглашении.
– Не забывайте о нашем уговоре!
– Не думаю, что он сейчас…
– Так-так, вы, значит, не думаете?
– Все кончено.
– Еще нет.
Может быть, Мацуока имел в виду следственные действия в целом? Да, конечно, но ведь именно Мацуока велел Миками заниматься своим делом, когда он вместе с ними очутился на передвижном командном пункте!
Миками встал.
– Речь сейчас идет о доверии. Договор о неразглашении должен защищать тех, кому угрожает непосредственная опасность. Я не могу продлевать его действие в интересах следствия.
– Я бы согласился с вами, если бы Касуми нашли мертвой. Но она цела и невредима; если вы подождете еще двадцать минут, прежде чем объявлять обо всем представителям прессы, ничего не изменится. Из-за двадцатиминутной задержки она не умрет.
Миками не верил собственным ушам. Неужели Мацуока только что произнес такие слова?
Заскрежетали тормоза. Звук еще усилился благодаря настенным динамикам.
– Я на месте, у кафе «Сакура». Что мне теперь делать? Хотите, чтобы я вошел?
– Езжайте… дальше.
– Что?
– Езжайте… если не хотите, чтобы ваша дочь умерла!
– Ах…
– А как же родители девочки? – Миками ткнул в один из динамиков. – Хотите сказать, что им тоже придется подождать двадцать минут?
– Им еще рано радоваться.
– Что, простите?
– Девочка, которую поймали на краже косметики, сказала только, что ее зовут Касуми Мэсаки. Больше нам пока ничего не известно. Нет доказательств, что в наших руках в самом деле она.
– МКП, говорит «Эскорт-один». Мэсаки набирает скорость. Он едет слишком быстро!
Миками посмотрел на Огату. Тот посмотрел на Минэгиси.
– Что, вы тоже собираетесь оставаться в стороне? А если он разобьется? Ведь вы совсем недавно беспокоились, что он попадет в аварию!
Никто из них не смотрел Миками в глаза. В то же время они и особенно виноватыми не выглядели.
– Понимаю. Для вас он был всего лишь наживкой. Вы не хотели терять наживку. Особенно до того, как поймали на крючок подонка-похитителя.
– А… что теперь?
– Не важно. Главное, поспеши!
– Идиоты проклятые! Вы все еще ждете, что преступник подавится? Ничего не случится, если наживка ненадолго задержится… Сначала арестуйте подонка, надышавшегося гелием! Ведь теперь не нужно бояться, что девочку убьют. Где машина группы перехвата, которую оставили у автошколы? Направьте ее к торговому центру! Тот тип сидит в машине. Его без труда можно вычислить. Он сдавливает себе горло рукой. Он разговаривает по мобильнику. Арестуйте его и заставьте назвать местонахождение сообщника!
– Пожалуйста, скажите! Куда я должен поехать?
– Езжайте… прямо… три… километра.
– Прямо?
– Да, прямо… впереди парикмахерская… «Салон Аи-аи». Не будете там через десять минут… вашей дочери конец.
– Н-но…
– Сейчас же позвоните Киту! Передайте ему, что Касуми жива. Прекратите мучить отца девочки… прекратите напрасно тратить время!
– Входящий звонок на телефон Мэсаки. В режиме ожидания. Ему звонит… – голос Толстяка стал громче, – его жена, Муцуко. Со своего мобильного. Соединяю!
Ну наконец-то! Миками ударил себя кулаком в грудь. Ну конечно… ну конечно… Муцуко звонит, чтобы сообщить Мэсаки, что Касуми цела и невредима.
Телефон все звонил.
Мэсаки не переключался на вторую линию. Почему? Миками судорожно вздохнул.
Конечно, он не может переключиться! Он все еще слушает похитителя. Он не может прервать вызов даже на долю секунды. Все очевидно. Похититель это предвидел. Он нарочно не заканчивает разговор, чтобы не дать Мэсаки поговорить с женой.
Миками заскрежетал зубами. Потянулся вперед, схватил один из мобильников с ярлычком «Киту». Вошел в список вызовов и набрал последний номер. Поднес трубку к уху… Кто-то схватил его за запястье. Перед ним возникло лицо Мацуоки. Глаза его метали молнии, он угрожающе сдвинул брови.
Мацуока не давал ему шевельнуться. Он что-то хотел сказать…
– Следствие – фикция! Ересь!
– Не вмешивайтесь, вам ясно?!
– МКП, говорит «Эскорт-один». Мэсаки повернул направо. Повторяю, повернул направо, на Усами.
Невероятная сила надавила на руку Миками. Он пробовал вырваться, но без толку.
– Алло! Алло! Киту слушает! – послышался голос издалека – трубка была прижата к ноге Миками.
Огата разжал ему пальцы; Минэгиси отобрал телефон. Миками испытывал унижение. Бессилие. Он упал на колени.
– Разве вы не понимаете?! – в отчаянии закричал он. – Конечно, откуда вам знать… Вы не представляете, как долго тянется каждая секунда, если у вас пропала дочь! Каждая секунда, каждая минута… Вам отчаянно хочется, чтобы она вернулась. Вам нужно увидеть ее лицо. Обнять ее… как только вы ее увидите… Неужели не понимаете? Как вы можете называть себя детективами, если не понимаете таких вещей?
Ответом ему был только гул мотора.
На всех четырех мониторах виднелись красновато-коричневые поля. Мелькали крестьянские дома под темно-синими крышами.
Мацуока посмотрел наверх. Стоял так какое-то время, прежде чем снова опустил взгляд. Он совсем ненадолго заглянул Миками в глаза. Потом отвернулся и вынул руки из карманов.
– Мы расследуем вовсе не фальшивое похищение.
– Что?!
Мацуока хотел было скрестить руки на груди, но вместо этого снова сунул их в карманы – на сей раз еще глубже.
– Все началось с информации, полученной от вас. Имейте в виду: мы сейчас расследуем «Дело 64».
Миками показалось, будто его завернули в большую мягкую простыню.
Все вокруг завертелось. Он оцепенел, сам не понимая почему.
– Расследуете «Дело 64»… Информация, полученная от меня?!
Что-то завибрировало рядом с его ногой. Его раскрытый телефон лежал у самых ног и еле слышно жужжал. Ну да. После того как он звонил Суве, он пытался дозвониться до…
Миками поднялся и поднес телефон к уху.
– Извини, что тебе пришлось перезванивать… – сказал Мотидзуки. – Что там у вас происходит?
– А что?
– Вчера вечером мне звонил Мацуока. Он выяснял, не было ли у меня недавно странных звонков, когда позвонивший молчит в трубку. Я немного удивился, поэтому ответил, что нет, и повесил трубку. Но знаешь, такие вопросы… наводят на определенные мысли. Ты знаешь, зачем мне звонил главный советник Мацуока?
– Нет… Не знаю.
Миками нажал отбой и без сил рухнул на табурет. В тот миг большая мягкая простыня кучей упала к его ногам, а потом совсем исчезла.
Он как будто проснулся.
Наконец-то он начал понимать…
«Все началось с информации, полученной от вас»… Вот оно! Когда он ездил к Мацуоке домой, он рассказал его жене о странных звонках. Позже оказалось, что им домой тоже кто-то звонил и молчал в трубку. Как и Мидзуки Муракуси. Тревожась за Минако, Мидзуки позвонила жене Мацуоки. Во время их разговора выяснилось, что кто-то так же звонил родителям Микумо. Причем всем им звонили примерно в одно время. А поскольку Минако как одержимая запоминала даты, у них появилось нечто вроде расписания. Дом Мацуоки. Дом Миками. Дом родителей Микумо. Квартира Муракуси. Звонки поступили именно в таком порядке. Миками знал и о других звонках. Перед самым похищением такие же звонки поступали и Мэсаки. Миками понял, что звонок, записанный на автоответчике Риёдзи Мэйкавы, происходил из того же источника.
Постепенно все вставало на свои места. Он живо представил себе все фамилии, и они выстроились в ряд – как будто он наблюдал парад планет.
«Ма, Ми, Му, Мэ, Мо…»
Ряд «М» в японской слоговой азбуке. Только последнего слога недоставало – «Мо».
Миками поднял голову. Посмотрел на Минэгиси.
– Вашим родителям или родственникам тоже звонили недавно?
В глазах Минэгиси он прочел ответ «Да».
Миками повернулся к Толстяку:
– А вам? Как ваша фамилия?
– Си…Сиратори.
Миками невольно улыбнулся: фамилия толстяка значила «Лебедь». Правда, он тут же опомнился и повернулся к Карандашу:
– А ваша?
– Морита.
– Вам тоже звонили и молчали?
– Нет.
– Мацуока выяснял у вас, звонили вам или нет?
– Я не могу…
– Да, выяснял, – ответил Мацуока, словно желая положить конец расспросам, прекратить пытку.
Миками увидел перед глазами почерневший указательный палец. Ах…
«Значит, нам все-таки звонила не Аюми…»
Он все понял, как только стал ясен один-единственный факт. Он уже давно отворачивается от правды… Осознание принесло с собой невообразимую горечь потери. Он закрыл лицо руками, потом сжал кулаки. Что было сил прижал их ко лбу.
Все было так ясно… теперь он понимал…
А, И, У, Э, О.
Ка, Ки, Ку, Кэ, Ко. Са, Си, Су, Сэ, Со. Та, Ти, Цу, Тэ, То. На, Ни, Ну, Нэ, Но. Ха, Хи, Фу, Хэ, Хо. Ма, Ми, Му, Мэ…
Невероятно! Невозможно поверить! Пятьсот восемьдесят тысяч семей. Миллион восемьсот двадцать тысяч жителей… И он все проделал один. За всеми странными звонками – один человек. Он начал с «А» и только теперь, спустя много лет, добрался до «М».
Интересно, когда же он начал? Три года назад? Пять лет назад? А может быть, еще раньше? Каждый день и целыми днями – утром, днем и вечером – он листал телефонный справочник и набирал, набирал номера… Даже после того, как указательный палец распух и почернел, даже после того, как потрескались кожа и ноготь, он продолжал нажимать на кнопки.
И все для того, чтобы найти тот самый голос. Чтобы найти похитителя дочери, чей голос он слышал по телефону четырнадцать лет назад.
«Я его узнаю, если услышу», – сказал Амэмия после похищения. Тогда он еще возлагал надежды на то, что полицейские найдут похитителя, но его надежды предали. Он узнал правду; узнал о постыдном замалчивании. Восемь лет спустя у его жены случился инсульт. Наверное, тогда все и началось. Ухаживая за ней, он начал звонить по телефону. Он пытался отыскать похитителя, полагаясь только на собственный слух. Может быть, его подгоняла мысль: «Пока Тосико еще жива». Он понимал, что с возрастом голоса меняются, и все же не сомневался, что узнает его. Голос мужчины от тридцати до сорока, хрипловатый, без особенностей произношения. Нет… Голос его мучителя, который он слышал у себя дома и в девяти разных местах, голос, который непрерывно звучал у него в ушах и приговорил его к жизни полной страданий.
Масштаб проделанной им работы страшно было даже представить. Телефонный справочник, выпущенный в шестьдесят четвертый год Сёвы. Они жили не в столице… у них тогда еще не думали о том, что сотрудники полиции рискуют, помещая в открытые справочники свои номера. «Префектура Д., Центр и Восток». В поразительно толстом справочнике содержались номера всех жителей города Д. и трех соседних городов. Список начинался с Аикавы, потом переходил к Аидзаве, Аоки, Аоянаги, Аояме… где-то посередине справочника находилась масса самых распространенных фамилий: Сато, Судзуки, Такахаси, Танака… И ведь ему недостаточно было делать по одному звонку на семью. Таких удачных случаев, наверное, было меньшинство. Если отвечал женский голос, приходилось перезванивать до тех пор, пока трубку не снимал мужчина. Если голос был мужским, но слишком молодым или слишком старым, снова приходилось перезванивать – ведь в семье наверняка имелся еще какой-нибудь мужчина, ровесник похитителя… Наверное, часто попадались такие номера, где никто не подходил, сколько бы раз он ни звонил. Несмотря ни на что, он упорно продолжал обзвон. Даже потеряв Тосико, он отказывался сдаваться. Из жажды мести. Из сознания своего отцовского долга. В память о жене и дочери. Наверное, им владели смешанные чувства. И вдруг – наконец! – он нашел, услышал голос из прошлого…
– Вижу рекламный щит! – дрожащим голосом заговорил Мэсаки. – Салон «Аи-аи», верно? То самое место?
Мэсаки сорок девять лет. Голос соответствует возрасту. Без каких-либо особенностей. Он, правда, кричал с самого утра, поэтому невозможно понять, хриплый у него голос в обычной обстановке или нет. И даже если бы он не кричал, никто из детективов его не узнал бы. Тогда, четырнадцать лет назад, никто не слышал голос похитителя. Вчера Мацуока сказал: «Я велел всем своим подчиненным работать и во всем разобраться. Вот и сейчас, пока мы с вами тут беседуем, они работают, не жалея сил». Он отмечал всех на букву «М». Связался со всеми детективами, чьи фамилии начинались на «М», поручил им опросить родственников и знакомых. Другим поручил обзванивать знакомых, чьи фамилии начинались с той же буквы. Все детективы жили в служебных домах или квартирах; их номера не были включены в телефонные справочники. Наверное, они удивлялись, узнав, скольким людям звонили и молчали, ведь они никогда не обсуждали странные звонки в разговорах между собой. К утру на столе Мацуоки высилась стопка рапортов, подтверждающих странные звонки. Еще одна стопка – от тех, кому еще не звонили: Модзи, Мотидзуки, Мори, Морикава, Морисита, Морита. Их фамилия начиналась с «Мо», последнего слога ряда «М». А если кому-то и звонили, их было слишком мало, чтобы включать их в общий список.
– МКП, говорит «Эскорт-один». Мэсаки подъезжает к месту назначения.
– Вас понял. Там есть место, чтобы припарковаться?
– Да, достаточно для одной или двух машин.
Мацуока ловил каждое слово. Взгляд сделался пронзительным. Он с полной уверенностью заявил, что они сейчас расследуют «Дело 64»; значит, прежде, чем подняться на передвижной командный пункт, он успел проверить другие ряды слоговой азбуки.
Звонки людям, чьи фамилии начинались на «М», были недавними, их еще хорошо помнили, о них говорили. Вот почему вопрос привлек его внимание. Такой уж человек Мацуока. Он, несомненно, решил, что нельзя ограничиваться только фамилиями на «М». Если звонивший почему-либо зациклился на одном ряду слоговой азбуки, это еще не делало Мэсаки похитителем из «Дела 64». Поэтому Мацуока решил проверить конец предыдущего ряда – фамилии на «Х» – и начало следующего ряда, фамилии на «И». Наверняка он обнаружил в числе абонентов неизвестного много фамилий на «Х», например Хорита, Хори и Хонда, и нашел соответствие с фамилиями на «М». Зато людям, чьи фамилии начинались на «И», никто не звонил. Вот почему Мацуока пришел к определенному выводу. Странные звонки оборвались на фамилиях, которые начинались со слога «Мэ».
По опыту прошлых дел он наверняка уже знал, что в префектуре Д. нет жителей, чья фамилия начиналась бы на «Рэ». Совсем немного людей, чьи фамилии начинаются на «Хэ» или «Мэ». После того как он исключил людей вроде Мэйкавы, которые переселились в Д. из других регионов, в списке осталась единственная фамилия: Мэсаки.
– Вот, я на месте! Только что остановился. Что теперь? Чего вы от меня хотите? Мне войти?
– Говорит «Эскорт-один». Проезжаем мимо.
– Что мне делать? Скажите, чего вы от меня хотите?
– Доставайте… чемодан.
Миками закрыл глаза. Прислушался. Он услышал голос Хидэки Коды.
Он не мог узнать его на слух и все же не сомневался в своих выводах. Кто-то украл телефон. Вел слежку в квартале красных фонарей. На такое Амэмия не был способен. Кроме того, на книжной полке в гостиной Амэмия хранил письмо от Коды. И Какинума говорил Миками, что Кода ни разу не пропустил годовщин гибели Сёко и всегда навещал ее могилу. Должно быть, Кода во всем признался Амэмии. Он передал ему содержание своей служебной записки и попросил прощения за двурушничество органов. Он поддерживал с Амэмией связь даже после того, как вышел в отставку.
«Скажите, могу ли я чем-то помочь? Я хочу вам помочь».
Кода был человеком слова, к тому же необычайно честным.
– Говорит «Эскорт-два». Проезжаю мимо. Мэсаки достает чемодан.
Наверное, его чувство долга коренилось не только в желании добиться справедливости. Если не считать супругов Амэмия, больше ничья жизнь не перевернулась с ног на голову, больше никто не вынужден был страдать столько, сколько страдал Кода. И похитителя он, наверное, ненавидел больше, чем остальные. Амэмия об этом знал. Вот почему Амэмия во всем ему признался. И вот почему Кода сбежал от слежки Какинумы и скрылся. Вот почему бросил работу, которую получил с трудом и только после того, как на коленях умолял о ней. Вот почему он оставил жену и ребенка, обычную жизнь, которая только начала налаживаться… Он пожертвовал всем ради того, чтобы участвовать в финальной партии «Дела 64», помочь Амэмии. Они вдвоем переступили черту – впали в ересь. «Чтобы поймать еретика, нужен еретик». Они применили к Мэсаки ту же пытку. Терзали его душу, пока он считал, что жизнь его дочери висит на волоске.
И все же…
Как они собирались закончить партию?
Какова конечная цель Амэмии? Какую роль он отвел Коде?
Машины, которые они оставили у автошколы… «Перехват-шесть», «Перехват-семь», «Перехват-восемь»… Их экипажи наверняка нашли Коду. Кода наверняка понимал, что его ждет, и тем не менее оставался на линии.
– Куда нести деньги?
– Там… сзади… пустырь…
– Пустырь… да! Вижу его! Туда нести?
– Скорее!
Грузовик МКП повернул направо. Они направлялись прямиком к салону «Аи-аи». Огата взял мобильный телефон с ярлычком «Спецоперация». Толстяк подключил провод.
– Ёсикава, докладывай!
– Слушаю! Мэсаки обегает здание сбоку, тащит за собой чемодан, – прошептал Ёсикава.
– Что у него впереди?
– Пустырь. Старые шины, холодильник, стиральная машина, кучи мусора. Наверное, в парикмахерской пользуются им как временной свалкой. Мэсаки только что добрался туда. Озирается по сторонам, телефон прижимает к уху…
– Я на месте. На пустыре. Что дальше?
– Там есть… бочка для нефтепродуктов.
– Бочка? Да, есть… вижу ее.
– Достаньте деньги… из чемодана… и положите туда.
– Что?! В бочку?
– На вопросы… нет времени.
– Простите меня! Вы вернете ее, если я положу деньги? Вы отпустите Касуми?
– Делайте, что я говорю!
– Я подошел поближе; хорошо вижу Мэсаки. Чемодан открыт, и… он запихивает деньги в бочку для нефтепродуктов.
Минэгиси изучал карту, которая появилась на одном из мониторов. Он предложил Мацуоке заехать спереди, затем отодвинул окошко и сообщил об этом водителю:
– На следующем углу поверни налево на Лоусон. Потом направо.
– Дорога там широкая? Проедем?
– Должны.
– Деньги в бочке. Я все переложил.
– Посмотрите себе под ноги.
– Что?!
– Там есть… круглый контейнер.
– Да, вижу…
– В нем найдете бензин и спички. Поджигайте бочку!
Миками затаил дыхание.
– Нет! – дружно выдохнули Огата и Минэгиси.
– Поджечь? Хотите, чтобы я сжег деньги?
– Быстрее!
– Но… но… если я их сожгу, если я сожгу деньги, как же Касуми? Вы вернете ее мне?
– Хотите, чтобы она умерла?
– Хорошо… я все сделаю. Сейчас…
– Мэсаки льет что-то из пластиковой бутылки. Погодите… Черт! Командир, он поджигает бочку! Бочка горит!
Черный дым взметнулся в воздух; его было видно на мониторах в мобильном командном пункте.
– Я все сделал, как вы велели… поджег деньги. Они горят. Я сделал все, что вы сказали. А теперь… прошу, верните мне мою дочь! Где она? Прошу вас. Где она?
– Под контейнером.
– Что?..
Что-то щелкнуло.
– Похититель оборвал разговор, – доложил Толстяк.
– …Мэсаки поднимает контейнер. Заглядывает под него. Что-то нашел… листок бумаги. Небольшой, как будто вырванный из блокнота. Смотрит на него… Командир, он на коленях! Мэсаки упал на колени! Бьется головой о землю, протянул руки вперед, держит в них бумажку. Он… сминает ее. Рыдает. Кричит. Выкрикивает имя дочери: «Касуми, Касуми!» В записке написано, что его дочь мертва?
Что же написал ему Амэмия?
«Теперь ты понимаешь, как больно потерять дочь. Этот миг будет длиться вечно».
– Входящий вызов. Телефон Мэсаки. Ему звонит… Муцуко, его жена. Соединяю!
– Наконец-то! Где ты был? Касуми… жива и здорова. Наша дочь жива!
– Она… жива?!
– Да! Никакого похищения не было. Никто ее не похищал. Ее и пальцем не тронули, она вообще ничего об этом не знает. Я так рада, что дозвонилась… все хорошо.
– Она… Так ее не похитили?
– Нет. Она цела и невредима. Она не хочет говорить… но беспокоиться не о чем. Она цела. Милый, разве не прекрасно? Возвращайся как можно скорее!
– Что-то случилось? В чем дело? Милый!
– Докладывает Ёсикава! Мэсаки разворачивает записку, смотрит на нее. Та же самая. Он как-то странно на нее смотрит. Остановился. Застыл в неподвижности.
Впереди показался пустырь. Он хорошо просматривался на мониторе. Из салона вышла парикмахерша, остановилась у двери черного хода. Поспешила вперед, несомненно удивленная суматохой. Одна из клиенток с сомнением выглядывала в заднее окно; в волосах у нее заметны были кусочки фольги для колорирования. Услышав вопли Мэсаки, из парикмахерской, из близлежащих магазинов и домов выбежали люди. Все смотрели на бочку, из которой валил черный дым, и на Мэсаки, который сидел на земле рядом с бочкой, скрестив ноги.
– Увеличьте картинку!
– Есть!
Камера приблизила фигуру Мэсаки. Фигура росла, пока не заполнила собой весь экран. Камера была направлена прямо ему в лицо. Голова склонилась к земле. Он не сводил взгляда с чего-то на земле. Было что-то безмятежное в его позе, в его взгляде, несмотря на то что он только что совершил поездку в ад и вернулся обратно. У него двигалась кожа на висках. Нервный тик? Нет… Движения были мерными… И челюсть слегка двигалась.
– Она у него во рту! – закричал Минэгиси. – Подонок сожрал записку!
– Нет, погодите. Смотрите! – показал Огата.
Записка была в руках у Мэсаки. По-прежнему у него. Если не считать… По словам Ёсикавы, листочек был маленький, словно вырванный из блокнота. Бумага казалась очень тонкой. И листочек – каким-то очень уж маленьким. Да, Мэсаки ел бумагу – оторвал полосу от записки и запихнул себе в рот.
Было уже поздно. Его челюсти задвигались из стороны в сторону, а не вверх-вниз. С помощью коренных зубов он перемалывал бумагу в кашу.
– Ёсикава, видишь, что он делает?
– Я… не видел, как он рвал бумагу! Он буквально на секунду поднес руку к лицу, но было похоже, что он просто вытирает подбородок. – Ну да, все логично. Он старался все проделать незаметно. В его машине прятался полицейский; он знал, что другие стражи порядка наверняка следят за ним. Понимал, что потом его попросят показать записку. Вот почему он съел не всю, а только кусок. Тот кусок, который он не хотел им показывать. Скорее всего, там было послание Амэмии…
Лицо у Мэсаки сделалось безмятежным. Челюсти больше не двигались. Миг – адамово яблоко дернулось вверх-вниз. Миками даже показалось, что он слышит глотательный звук.
– Черт побери!
Огата ударил кулаком по раме монитора. Минэгиси стукнул по стене. Правая сторона монитора чуть исказилась, став светло-коричневой. Один из зевак встал прямо перед камерой, загородив Мэсаки. Еще одна фигура, размытая и голубоватая, заполнила оставшееся пространство слева. Фигура Мэсаки совершенно скрылась из вида.
– И все? – спросил Минэгиси, разведя руками. – Не понимаю… Зачем ограничиваться этим? Он ведь мог бы сделать куда больше! Он мог бы заставить его признаться, угрожая убить Касуми, если он этого не сделает!
– Согласен. Все… как-то слишком просто, – прошептал Огата.
– Зачем запугивать, зачем торопить, сжигать деньги… он всего-то и выманил у подонка двадцать миллионов иен! Конечно, тогда, в машине… Но это мелочь. А записку Мэсаки сожрал. Надо ему было сразу к делу – по телефону. Вот тогда был бы нормальный результат.
Миками тяжело дышал. В нем поднимался гнев; ему показалось, что своей критикой Огата и Минэгиси оскверняют что-то важное.
Вмешался Мацуока:
– «И все», говорите? – Он переводил взгляд с одного детектива на другого. – Ёсио Амэмия подарил нам подозреваемого! Передал его в наши руки. То, что будет дальше, зависит от нас. У него был только голос по телефону. Что бы ни написал Амэмия, мы не сумели бы воспользоваться этим при аресте. Амэмия заслуживает награды – он показал Мэсаки нечто, не являющееся решающим доказательством, и заставил его это проглотить. Вот о чем не забывайте! Мэсаки все равно что сознался! Теперь нам известно: он из тех, кто способен запаниковать и признаться даже без решающих доказательств.
Огата и Минэгиси стояли по стойке «смирно» совершенно неподвижно, сосредоточившись, как новобранцы третьего года, которые до сих пор подают чай настоящим детективам. Сиратори кивал, глядя на борт грузовика. Глубоко вздохнув, Морита убрал увеличение. Вокруг пустыря толпились многочисленные зеваки.
Мэсаки не было видно. Над толпой поднималась только белая струйка дыма. Ветер утих, и дым поднимался вверх почти ровной прямой линией. Зачем Амэмия заставил Мэсаки сжечь выкуп? Едва ли он хотел отомстить за свои потерянные деньги. Это было второе послание – да, наверное. Послание, которое Сёко и Тосико могли увидеть с неба. Он поручил дыму передать им свои слова:
«Кончено. Я сделал все, что мог».
– На выход! – приказал в рацию Мацуока. – Арестуйте Мэсаки. Скажите, это для защиты от прессы. Возьмите его под стражу и доставьте в Центральное управление.
Миками кивнул. Мацуока прав. Теперь все зависит от них.
Чувствуя, что их пути скоро разойдутся, Миками открыл телефон и нажал кнопку быстрого набора номера Сувы.
– Касуми Мэсаки, живая и невредимая, находится под охраной полиции. Действие договора о неразглашении прекращается немедленно.