Бегущего Мусаси вскоре окликнул путник:
– Это вы недавно шли с женщиной и мальчиком?
– Да, – ответил Мусаси, чувствуя резкий толчок сердца. – Что-то случилось с ними?
Все на дороге, кроме Мусаси, похоже, знали о происшествии. Какой-то молодой человек похитил девушку, ехавшую на корове. Видели, как он свернул к заставе по боковой тропе.
Путник не закончил рассказ, а Мусаси уже побежал дальше. Он летел как на крыльях, но достиг заставы через час, как раз в шесть, когда дорога закрывалась, как и окрестные чайные. Растерянный Мусаси бросился к старику, собиравшему скамьи перед своей лавкой.
– В чем дело, господин? Что-нибудь забыли у нас?
– Нет, я ищу девушку и мальчика, которые прошли здесь несколько часов назад.
– Девушка, похожая на Фугэна, верхом на корове?
– Да-да! – выпалил Мусаси. – Мне сказали, что ее похитил какой-то ронин. Не заметили, каким путем они ушли?
– Сам я не видел, что произошло, но слышал, будто они свернули с тракта у могильного холма, стало быть, должны выйти к пруду Нобу.
Мусаси не представлял, кто бы мог украсть Оцу. Скорее всего, нападение совершил разбойник-ронин из тех, что шатаются по улицам в Наре. Или лихой человек из окрестных лесов. Мусаси молился, чтобы похититель оказался простым повесой, а не бандитом, промышляющим торговлей женщинами. Эти типы известны своей жестокостью.
Мусаси метался по округе в поисках пруда Нобу. Солнце зашло, и он едва различал предметы во мраке, хотя ярко сияли звезды. Дорога пошла вверх, и Мусаси понял, что он добрался до подножия горы Кома. Не увидев ничего похожего на пруд, Мусаси огляделся, решив, что сбился с пути. Вдали он рассмотрел крестьянский дом, полоску деревьев и темную громаду горы.
Подойдя поближе к дому, Мусаси увидел, что он большой и крепкий, хотя поросшая мхом поломанная крыша подгнила. Внутри было светло – горел очаг или лампа, рядом с кухней была привязана корова. Мусаси не сомневался, что та самая, на которой ехала Оцу.
Мусаси, держась в тени, подобрался к кухне и услышал громкий мужской голос из-за поленницы дров и вороха соломы.
– Мама, – говорил мужчина, – отдохни! Все жалуешься на глаза, а сама всегда работаешь в темноте.
В соседней с кухней комнате, освещенной лампой, слабо жужжало веретено. Вскоре веретено умолкло.
– Я скоро вернусь, только ноги вымою, – крикнул мужчина, выходя из кухни. – Приготовь, пожалуйста, ужин.
Он сел у ручья за кухней, поставил сандалии на камень и опустил ноги в воду. Корова положила голову ему на плечо. Мужчина погладил ее по носу.
– Мама, выйди на улицу, – позвал он. – Повезло мне сегодня с находкой. Откуда она? Корова, да такая справная!
Мусаси проскользнул мимо входа в дом и через боковое решетчатое окно заглянул в комнату по соседству с кухней, где горел очаг. Первое, что бросилось ему в глаза, было копье на стене. Прекрасное копье, отполированное и ухоженное, в кожаном с позолотой чехле. Мусаси удивился, обнаружив копье в крестьянском доме. Крестьяне не имели права иметь оружие, если и имели деньги купить его.
Огонь на миг высветил фигуру мужчины, вернувшегося в дом. С первого взгляда стало ясно, что это не крестьянин. Глаза его были слишком ясными и зоркими. Мужчина был в коротком рабочем кимоно и забрызганных грязью ноговицах. Грива волос стянута на затылке соломенным жгутом. Приземистый, крепко сбитый, широкоплечий. Шагал он широко и решительно.
Дым от очага повалил в решетчатое окно. Мусаси заслонился было руками, но, глотнув дыма, закашлялся.
– Кто там? – спросила из кухни старуха. – Гонноскэ, ты закрыл кладовку? Похоже, вор забрался. Я слышала его кашель, – сказала она, входя в комнату с очагом.
– Где же вор? – спросил Гонноскэ, появившись из-за дома.
– Где-то здесь, – ответила из кухни старуха. – Я слышала, как он кашляет.
– Почудилось, верно.
– Слух меня не подводил пока! Я и лицо его заметила в окне. Он закашлялся от чада очага.
Гонноскэ сделал шагов двадцать, настороженно оглядываясь, как часовой в крепости.
– И правда. Чую человека.
Взгляд Гонноскэ, его повадки подсказывали Мусаси, что с этим человеком надо быть начеку. Гонноскэ двигался, чуть подавшись вперед. Мусаси не сразу разобрал, какое оружие у него в руках, но когда Гонноскэ повернулся, то увидел дубину длиной в метр с небольшим. Не просто палка, а отполированное временем оружие, которое, казалось, было частью Гонноскэ. Не приходилось сомневаться, что хозяин прекрасно владел им.
– Эй! Я пришел за своими спутниками, – крикнул Мусаси, выходя из-за кустов.
Гонноскэ молчал.
– Верни женщину и мальчика, которых ты похитил на дороге. Коли они целы и невредимы, расстанемся мирно, но если ты обидел их, то берегись!
В холодном воздухе повисла тишина. С гор повеяло свежестью нерастаявшего снега.
– Немедленно верни их! – Голос Мусаси звучал холодно, как ветер с гор.
Гонноскэ применил так называемый обратный захват дубинки. Волосы на его голове встали дыбом, как иглы у ежа. Расправив плечи, он крикнул:
– Эй ты, лошадиный помет! Ты кого обвиняешь в похищении?
– Тебя! Ты воспользовался беззащитностью женщины и мальчика и захватил их. Сейчас же верни их!
Боковой удар дубиной последовал настолько быстро, что Мусаси едва успел отскочить. Оружие было словно продолжением руки Гонноскэ.
– Смотри, пожалеешь! – прокричал Мусаси.
– Ты что вообразил о себе, ублюдок! – ответил Гонноскэ, нанося еще один удар. Мусаси отскочил шагов на десять, но Гонноскэ не отступал.
Мусаси дважды пытался вытащить меч, но не решился. В момент, когда он будет вынимать меч из ножен, его локоть окажется незащищенным. Судя по быстроте реакции Гонноскэ, Мусаси не удалось бы обнажить меч. С коренастым противником шутить было опасно. Даже сбой в дыхании мог бы поставить Мусаси под удар.
Мусаси понял, что недооценил своего противника, который принял позицию «несокрушимого совершенства». Коренастый владел техникой, какую Мусаси не видел ни у одного фехтовальщика. Выражение глаз Гонноскэ подсказывало, что он постиг Путь, постоянно ускользавший от Мусаси.
Времени на раздумья не было. Удары сыпались градом вместе с проклятиями Гонноскэ. Он бил то одной рукой, то обеими, чередовал удары сверху с горизонтальными, делал выпады вперед, нападал сбоку. Меч разит только острием, рукоятка его безвредна, а дубина наносит смертельный удар обоими концами. Гонноскэ вращал дубиной, как конфетчик разминает кусок сладкой массы, то укорачивая, то удлиняя его, то делая совсем невидимым, то подбрасывая его вверх, то швыряя вниз. Дубина, казалось, одновременно мелькала повсюду.
– Гонноскэ, осторожнее! Он не похож на простых самураев, – кричала сыну старуха, высунувшись в окно.
– Не беспокойся! – отвечал коренастый.
От заботы матери он словно обрел новую силу.
В какой-то момент Мусаси, уйдя от удара в плечо, припал к земле и оказался вплотную к Гонноскэ,. Схватив противника за запястья, Мусаси швырнул его на землю, придавив тяжестью тела. Ноги Гонноскэ неистово пинали воздух, не находя опоры.
– Стой! – крикнула старуха, от волнения сломав плетеную бамбуковую решетку окна. Она была вне себя от изумления, увидев сына поверженным. Отчаяние на ее лице остановило Мусаси от следующего неминуемого шага, когда он выхватил бы меч и прикончил противника.
– Хорошо, я подожду! – ответил Мусаси, сидя верхом на противнике.
Старуха с воплем выскочила из дома.
– Как ты допустил такой позор? – обратилась она к сыну. – Не бойся, я помогу тебе.
Мусаси ожидал, что старуха, пав на колени, будет молить о пощаде, но он ошибся. Старуха прятала за спиной копье, блеск его наконечника не ускользнул от Мусаси. Взор старухи, казалось, мог испепелить незнакомца.
– Грязный ронин, – кричала она, – ты прибег к подлому приему! Принял нас за безмозглых крестьян?
Мусаси не отразил бы нападения сзади, потому что Гонноскэ бешено вертелся под ним, пытаясь не только высвободиться, но и подставить Мусаси под удар матери.
– Не волнуйся, мать! – кричал Гонноскэ. – Сейчас я освобожусь. Не подходи слишком близко!
– Спокойнее! – предупредила старуха. – Тебе не пристало проигрывать всякому бродяге. Помни о предках! В тебе течет кровь великого Какумё, который сражался плечом к плечу с прославленным полководцем Кисо.
– Помню! – отвечал сын.
Извернувшись, Гонноскэ укусил Мусаси в ягодицу и ударил его дубиной. Старуха занесла копье.
– Стойте! – крикнул Мусаси.
Схватка достигла того накала, когда смерть одного из противников была неизбежной. Будь Мусаси уверен, что Оцу и Дзётаро спрятаны здесь, он, не задумываясь, прикончил бы Гонноскэ. Сомнения подсказывали, что сначала лучше все выяснить. Он попросил старуху отбросить копье.
– Что скажешь, сын? – спросила она Гонноскэ. Коренастый, прижатый к земле, тоже задумался. Вероятно, у ронина были основания предполагать, что его спутники находятся здесь. Бессмысленно рисковать жизнью из-за недоразумения.
Поднявшись с земли, Мусаси и Гонноскэ в одну минуту объяснились. Войдя в дом, все трое направились к очагу. Подкладывая дрова в огонь, старуха проговорила:
– Мы оказались на волосок от беды. Подумать только, драка возникла из ничего!
Гонноскэ хотел было сесть рядом с матерью, но та остановила его:
– Прежде проведи гостя по всему дому, дабы он удостоверился, что его друзей здесь нет. Хочу, чтобы ты собственными глазами проверил, – добавила старуха, обращаясь к Мусаси.
– Ты права, – ответил Гонноскэ. – Осмотрите дом. Не люблю, когда меня обвиняют в умыкании людей.
Мусаси отказался.
– Нет необходимости. Понятно, что вы не имеете отношения к похищению. Простите за дурные подозрения.
– Я тоже виноват, – извиняющимся тоном ответил Гонноскэ. – Надо было все выяснить, а не горячиться.
Мусаси осторожно начал расспрашивать про корову, которую он нанял в Сэте.
– Я ее нашел, – ответил Гонноскэ. – Я ловил гольцов в пруду Нобу и по пути домой увидел корову, увязнувшую в болоте. Корова отчаянно мычала, все глубже погружаясь в трясину. Я ее вытащил, никто из соседей не признал ее, поэтому я решил, что она краденая. Вору, видно, пришлось ее бросить. Корова в деревне стоит десяти работников, – продолжал с улыбкой Гонноскэ. – А это прекрасная молодая корова. Я подумал, что небеса послали ее мне, нищему. Я не могу прокормить старуху мать без помощи свыше. Я бы вернул корову хозяину, но не знаю, кто он.
Мусаси подкупили прямодушие и бесхитростность Гонноскэ, присущие деревенским жителям.
Старуха, похоже, почувствовала расположение к Мусаси.
– Ясно, что наш гость беспокоится о своих друзьях, – обратилась она к сыну. – После ужина пойдем с ним на поиски. Они должны быть около пруда. В наших горах нет житья от бандитов, самое опасное место для путников. Крадут все подряд: лошадей, овощи, людей. Похищение женщин – излюбленное занятие местных разбойников.
С гор налетали сильные порывы ветра, сотрясая деревья, пригибая траву. Звезды холодно и безмолвно смотрели сверху. Гонноскэ поднял факел, дожидаясь Мусаси.
– Никто ничего не знает, – произнес Гонноскэ. – Остается единственный дом у пруда, вон там за деревьями. Хозяин охотится в горах, когда не занят в поле. Он – наша последняя надежда.
– Обошли десять домов, и все напрасно, – извиняющимся тоном произнес Мусаси. – Моих спутников, видимо, здесь нет. Спросим в последний раз и вернемся назад.
Было за полночь. Мусаси надеялся хоть что-то разузнать о Дзётаро, но о мальчике здесь никто не слышал. На вопрос об Оцу крестьяне отвечали долгим недоуменным взглядом.
– Не беспокойтесь, я могу всю ночь искать, – сказал Гонноскэ. – Кем приходятся вам пропавшие? Брат? Сестра? Слуги?
– Самые дорогие для меня люди на свете, – ответил Мусаси. Конечно, можно было расспросить поподробнее, но Гонноскэ молча свернул на узкую тропинку, ведущую к пруду Нобу.
Мусаси не терпелось расспросить Гонноскэ, где он научился владеть дубинкой, но приличия удерживали Мусаси от разговора. Их встреча произошла по чистой случайности и едва не обернулась трагически, но Мусаси благодарил судьбу, давшую ему возможность увидеть виртуозную технику.
– Подождите здесь, – сказал Гонноскэ. – Хозяева спят, не надо их пугать. Я сам поговорю с ними.
Соломенная крыша дома была почти невидимой из-за густых деревьев. Шаги Гонноскэ скоро замолкли. Под ветром шелестел бамбук. Вскоре Мусаси услышал сильный стук в дверь.
Гонноскэ вернулся с известием, вселившим надежду в Мусаси. Сначала разбуженные хозяева дома не могли уразуметь, что от них требуется, но потом хозяйка сказала, что под вечер, возвращаясь из лавки, она видела мчавшегося по дороге мальчика. Он бежал в сторону Ябухары, был заляпан грязью, за поясом у него торчал длинный деревянный меч. Мальчик спросил у нее, где находится контора наместника сёгуна. Он рассказал, что злой человек похитил его попутчицу. Крестьянка ответила, что чиновнику нет дела до маленьких людей, и он никогда не станет хлопотать с облавой из-за такого пустяка. Случись это с важной персоной, то по приказу сверху люди сёгуна своротили бы с места каждый камень в округе. Мальчик, по ее мнению, напрасно терял время. И вообще, на горной дороге разбойники грабят и похищают людей и днем и ночью.
Крестьянка посоветовала мальчику дойти до местечка Нараи, где у развилки дорог стоит оптовая лавка, торгующая целебными травами. Хозяин лавки по фамилии Дайдзо сможет ему помочь. Дайдзо славился тем, что всегда выручал обиженных, если находил, что они пострадали незаслуженно.
– Верно, тот мальчик и есть ваш Дзётаро, – завершил рассказ Гонноскэ.
– Да, это он, – отозвался Мусаси. – Надо немедленно идти в Нараи, чтобы встретиться с Дайдзо. Благодарение небу, мы хотя бы узнали, с чего начать.
– Переночуйте у нас, – сказал Гонноскэ. – Утром пойдете после завтрака.
– А это удобно?
– Конечно. На лодке переправимся через пруд, вдвое сократив путь.
Охотник разрешил взять его лодку.
Пруд Нобу походил на огромный барабан. Ширина его была метров сто. Берега окаймляла черная стена ив, в воде отражались гора Кома и звезды.
Лодка беззвучно скользила по воде. Гонноскэ отталкивался шестом, Мусаси держал факел, багровым пятном отражавшийся в пруду. Отблеск сиял ярче пламени.