Высоко в небо вздымаются скалистые, снежные и ледяные вершины высочайших гор. Их безмолвие нарушается грохотом лавин, камнепадов, ревом бурь, потрясающим отвесные стены. Надо преодолеть все: длинные, опасные подступы, трещины ледников, острые ребра гребня, неприступные башни–жандармы, охраняющие путь к вершине. Нужно вырубать сотни ступеней в ледяной стене, уметь в совершенстве владеть своим телом, ледорубом, веревкой, с мастерством забивать ледовые и скальные крючья, висеть над бездонной пропастью, удерживаясь крепкими пальцами за незаметный кусок скальной выбоины. Нужно при этом помнить о товарищах, связанных с тобой на жизнь и на смерть одной веревкой. Нужно уметь переносить всевозможные испытания на краю пропасти, переносить голод и холод, страшнейшие горные штормы, опасности высотной грозы, удары каменных осколков, снежные бури. Таков альпинизм — спорт самых смелых, самых выносливых.

Альпинизм начинается там, где кончаются тропинки, и не кончается даже на вершине, потому что мало подняться, надо еще и спуститься. На спуске альпиниста часто караулят тяжелые испытания.

В дореволюционное время альпинизмом в России занимались немногие энтузиасты гор. Сегодня в нашей стране тысячи альпинистов покоряют вершины Кавказа, Алтая, Памира, Тянь—Шаня. Альпинизм стал массовым спортом, и бывали годы, когда на одну только вершину Эльбруса за один сезон подымалось свыше двух тысяч восходителей.

Советский альпинизм отметил 35-летие своего существования. Альпинизм на Западе существовал давно и развился значительно ранее советского. Но разница между нашим и западным альпинизмом очевидна и с годами становится все существеннее.

Что дает альпинизм отдельной личности? — опрашивал полвека назад видный западный альпинист и отвечал так: он возвращает нас природе, тому элементу, с которым большинство из нас утратило непосредственную связь. Стремление ввысь, беспредельное, стихийное — разве оно не уносит нас, как на волшебных крыльях, куда–то вдаль от привычного уровня, а вместе с ним йот обычных дум?!

Бегство от жизни в мир горного одиночества — вот основание для занятия альпинизмом на Западе, но это еще возвышенное основание. В западный альпинизм проникли и такие элементы, как дух коммерческого делячества, дух рекламы, погони за безумными рекордами, смертельного соперничества, авантюризма.

Советский альпинизм — это массовая школа мужества, совершенствуясь в которой советский спортсмен показывает искусство проводить труднейшие восхождения, помогает разрешению народнохозяйственных вопросов в высокогорных областях, поискам новых горнорудных богатств, составлению и уточнению географических карт, явлюсь закаленным, опытным исследователем, разносторонне воспитанным и серьезно подготовленным к самым трудным и ответственным заданиям. Белые пятна многих сложных горных узлов исчезли при помощи именно советских альпинистов, которые своим самоотверженным трудом помогли ученым нанести на карту тысячи квадратных километров неизвестной горной территории.

Советский альпинизм вырастил замечательных мастеров–горовосходителей, среди которых есть талантливейшие заслуженные мастера горного спорта, чьими именами законно гордится наша Родина.

Советский альпинизм внес много нового в развитие этого интереснейшего и выдающегося спорта. Мировые рекорды поставлены советскими мастерами, любящими горы, знающими горы, непрерывно совершенствующими свое искусство. Много их, этих мастеров, знатоков своего дела.

Какими же качествами надо обладать, чтобы стать первым из них? По стилю своей спортивной деятельности, по своим склонностям альпинистов нередко принято делить на альпинистов–высотников и альпинистов спортивного стиля.

Евгений Абалаков был и высотником и альпинистом спортивного стиляВ самом деле, восхождения на все семитысячники и близкие к ним по высоте вершины связаны с именем Евгения Абалакова (Пик Коммунизма, Хан—Тенгри, пик Ленина, пик Карла Маркса, Патхор, пик ХХХ-летия Советского государства). И в то же время им совершены самые головоломные спортивные восхождения и траверсы (траверс семи вершин Дых–тау — Коштан–тау, траверс пяти вершин Джутутурлючата, траверс Цурунгала — Айламы — Нуам—Куам и др.).

Альпинистов делят иногда также по стилю на предпочитающих скальные восхождения («скальники») и на предпочитающих ледовые и снежные маршруты («ледовики»). Евгений Абалаков был и «скальником» и «ледовиком»: на отвесных скальных стенках и на свирепейших ледопадах он чувствовал себя хозяином. Он обладал исключительными волевыми качествами. Ярким тому примером является широко прославившее его восхождение на высшую точку Советского Союза — пик Коммунизма. Из всей группы, штурмовавшей вершину, на последних сотнях метров остался он один.

Волевые качества Евгения Абалакова удивительно сочетались в нем с необычайной мягкостью характера, исключительной уживчивостью в коллективе, умением его сплачивать, с постоянной готовностью помочь всем и каждому.

Вместе с тем оп обладал великолепными физическими данными. Профессор Н. А. Федоров, принимавший участие во многих альпинистских экспедициях как врач и исследовавший физические качества многих выдающихся альпинистов, во время Памирской экспедиции 1947 года говорил, что организм Евгения — это эталон физических качеств альпиниста, равный единице, и что в долях этого эталона можно оценивать качество всех других участников экспедиции.

В 1931 году как–то внезапно на альпинистском горизонте, в Центральном Кавказе, на Миссес–коше, появляются братья Абалаковы и Валентина Чередова, до того никому не известные, и сразу доказывают такой класс альпинистских спортивных достижений, которому мог позавидовать любой самый опытный альпинист. В необычайно быстром для того времени темпе они совершают восхождения на такие трудные вершины, как Дых–тау и Миссес–тау.

Многим казалось удивительным, что новые люди в альпинизме, братья Абалаковы, сразу дали столь высокий уровень спортивных достижений. Но в этом не было ничего удивительного, и внезапность эта была только кажущейся. Евгений Абалаков и его брат Виталий прошли большую и суровую школу воспитания физических и духовных качеств, необходимых для альпиниста.

Евгений Михайлович Абалаков родился в 1907 году в семье казака–хуторянина, недалеко от города Енисейска. Рано осиротев, с двухлетнего возраста воспитывался у родственников в живописном сибирском городе Красноярске. С детства он полюбил суровую сибирскую природу. На прославленных теперь Красноярских Столбах Евгений получил первое «боевое крещение», лазая по отвесным скалам, взбираясь на высокие скалистые обрывы. Суровая сибирская тайга, в дебри которой братья углублялись на десятки километров, научила Евгения хорошо разбираться в карте, научила отыскивать нужное направление по едва заметным приметам — по деревьям, камням, по направлению ветра, ночью — по звездам, в густом тумане — по компасу.

Совершено было и большое путешествие по горному Алтаю в 1929 году. В следующем году братья отправились в Саяны, в Бирюссинско—Казырокий узел. В 1931 году — первый триумф на Кавказе, и в 1932 году, окрыленный успехами предыдущего года, Евгений Абалаков вместе с братом Виталием и Алешей Гермогеновым пытается разрешить одну из самых сложных спортивно–альпинистских проблем Центрального Кавказа — траверс Безингийской стены. В течение семи дней трое альпинистов, встреченные на стене жесточайшей непогодой, ведут упорную борьбу со снежной стихией и, покорив три вершины знаменитой стены — Гестолу, Катын–тау и Джанги–тау, спускаются вниз прямо по стене.

Стало ясно, что в Кавказские горы пришли хозяева гор, что теперь можно ждать больших и славных дел!

Первое зимнее восхождение на Эльбрус в 1933 году было бы новой замечательной страницей советского альпинизма, если бы не трагическая смерть начальника похода А. Гермогенова на седловине Эльбруса. В этом восхождении Евгений Абалаков показал пример большого мужества и высокого нравственного долга.

И как бы подтверждая, что подготовка к штурму новых высот совершилась, жизнь перебросила Евгения Абалакова в область, в которую он еще не вступал и где все было новым и многообещающим.

Мы находим Евгения Абалакова одолевающим огромные расстояния в пустынных просторах Алайской долины, среди нагромождений морен, хаоса ледопадов, среди ледников, самых длинных на земном шаре, у подножья величайшего пика — 7495 метров, называемого сегодня пиком Коммунизма.

О результатах этой долгой четырехмесячной Памирской экспедиции, об эпической борьбе на больших высотах, служивших подходом к вершине, Евгений Абалаков пишет в своей автобиографии несколько строк, оканчивая скромной лаконичной фразой: «3 сентября мне удалось взойти на высшую точку Советской страны».

А между тем об этой экспедиции можно написать огромный том. Туда войдут главы, повествующие о беспримерном труде участников этой первой попытки штурмовать неприступный пик, страницы об альпинистах, прилагающих все свое мастерство в борьбе с горным исполинам, страницы о преданных помощниках альпинистов — носильщиках–таджиках и многое другое…

Вы читаете в записных книжках Евгения Абалакова, как он преодолевает неприступные крепости–жандармы на высоте, намного превышающей Эльбрус, на высоте, где человеку вообще трудно дышать, на высоте, где летчики пользуются кислородным прибором.

Ему, нагруженному тяжелой метеорологической станцией, приходится акробатически преодолевать отвесные километровые стены над бездной, прокладывая для экспедиции путь вверх. Вы видите, как сильно отличается Евгений Абалаков от всех остальных членов экспедиции своим стальным здоровьем, несгибаемым мужеством, волей к победе и уменьем побеждать!

Постепенно один за другим сраженные горной болезнью отстают отважные исследователи — его спутники. Пять часов один шел к вершине Евгений Абалаков. Он шел в белой высотной пустыне, сквозь снежные смерчи, дымившиеся по склонам, сквозь сыпучие снега и наконец одолел последний страж на пути к вершине — призрачный, вздымающийся ввысь вершинный гребень, острый, как лезвие ножа.

Даже ему, закаленному горными бурями альпинисту, не легко далась эта победа. Но он вступил победителем на высшую точку нашей Родины. Грандиозная картина горных хребтов, вершин, змеевидных ледников, запрятанных в темнеющих ущельях, открылась перед ним. Несмотря на жесточайший холод, сковывавший руки, и крайнюю усталость Абалаков делает здесь же на вершине очень важные зарисовки панорамы хребтов, ледников, вершин. Очевидец возвращения Абалакова в нижний Ледниковый лагерь рассказывает: «Первым на морене показывается Евгений Абалаков. В походке этого железного сибиряка нет и следа утомления. Он идет, как всегда скоро и споро, слегка переваливаясь с ноги на ногу, словно таежный медвежонок. Только кожа на скулах потемнела от мороза и шторма…»

И с этим железным здоровьем и волей соединяется высокий нравственный облик. В 1934 году при восхождении на пик Ленина, когда была уже достигнута высота более 7000 метров, когда до вершины оставалось несколько десятков метров, — Евгений, не задумываясь, спускается вниз, спасая обмороженного товарища.

В 1935 году Евгений Абалаков вместе с другими альпинистами принимает участие в геологоразведочной экспедиции в Туркестанском хребте. Альпинисты здесь оказывают неоценимые услуги геологам, помогая разведать выходы оловянной руды, расположенные на труднодоступных скальных отвесах. Евгений и здесь работает упорно и самоотверженно, неся свое спортивное уменье и закалку на помощь народному хозяйству нашей Родины.

Одновременно с поисковыми работами он совершает восхождения на пики Туркестанского хребта: Мын–теке, Гранитный, Оловянный и др.

1936 год знаменателен в жизни Евгения Абалакова; в этом году он оканчивает аспирантуру и как скульптор становится членом Союза советских художников. С этого года его деятельность художника–скульптора теснейшими нитями переплетается с деятельностью выдающегося советского альпиниста–исследователя.

Труднейшей была в этом году экспедиция на Хан—Тенгри. С группой товарищей (В. Абалаков, М. Дадиомов, Л. Гутман и Л. Саладин) он в исключительно сложных условиях тянь–шаньского климата восходит на знаменитый семитысячник.

«Я здоров и вполне трудоспособен», — записал в своем дневнике Евгений Абалаков. И это действительно было так — он был в форме, и вся забота о четырех обмороженных товарищах легла на его плечи. С предельным напряжением, без сна, без малейшего отдыха, обслуживает он спой «госпиталь в снежной пустыне» и только с его помощью полуживые люди спускаются вниз.;

В 1937 году Абалаков создает прекрасную скульптурную композицию «Альпинист», которая получает первую премию на юбилейной выставке, посвященной Ленинскому комсомолу.

Летом этого же года он совершает первый советский траверс красавицы Кавказа — Ужбы и первое советское восхождение на главную вершину Шхельды.

В следующем, 1938 году, Е. Абалаков выступает с серией скульптурных произведений для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки: «Туркмен–коневод», «Чонгуристка», «Таджичка», а летом совершает изумительный траверс Дых–тау — Коштан–тау. Тринадцать дней длится этот беспримерный траверс. Через семь вершин проложен бесстрашный путь. Свое восхождение альпинисты посвящают славному ХХ-летию Ленинского комсомола.

В 1939 году Евгений Абалаков опять на Тянь—Шане, в Заилийском Алатау. Здесь он с Андриешиным и Летаветом совершает траверс так называемого Нового отрога (четыре вершины). В этом же году он выполняет скульптурную композицию «Горнолыжник», а в 1940 году появляется его прекрасная статуя «Альпинистка».

С Евгениех\т Ивановым он ставит на Кавказе новый рекорд — траверс Цурунгал — Айлама — Нуам—Куам. Этот сложный головоломный траверз по словам очень строгого судьи своих достижений Евгения Абалакова, может быть отнесен к высшей категории трудности (V6).

В 1941 году Абалаков строит планы новых восхождений на Памире и работает над памятником Чкалову. Но война срывает все его планы.

С первых дней войны мы видим Евгения Абалакова в защитной гимнастерке рядового солдата–добровольца. Он участвует в боях за Москву. Когда война пришла в горы Кавказа и потребовалось готовить командиров, владеющих альпинистской и горной техникой, Евгений Абалаков все свои силы и знания отдает этой ответственной работе, руководя кафедрой подготовки альпийских и горнолыжных частей Советской Армии.

За боевые заслуги он имел благодарность и награду от командующего фронтом генерала армии Тюленева за работу по обеспечению обороны Главного Кавказского хребта, за отличную подготовку специальных кадров для горной войны.

Но вот Кавказ освобожден от немецко–фашистских захватчиков. Евгений Абалаков первым открывает серию послевоенных рекордных восхождений. На Западном Кавказе он совершает полный траверс Джугутурлючата с его знаменитыми скальными иглами. В течение семи дней Абалаков, М. Ануфриков и В. Коломенский в условиях наступающей зимы борются с горной стихией, преодолевают невероятно узкие скальные гребни, побеждают отполированные вековой работой ветра и снега скальные стены и башни. Победа одержана.

В 1945 году, в связи с поисками погибшего друга — грузинского альпиниста Алеши Джапаридзе, он совершает зимнее восхождение на Ужбу.

Великая Отечественная война победоносно закончена. Альпинисты страны Советов отправляются в любимые горы. Снова претворяются в жизнь планы восхождений и исследований, прерванные войной. В 1946 году Евгению Абалакову наконец удается осуществить план похода в Юго—Западный Памир, разработанный еще в 1941 году. В мае 1946 года он демобилизуется, а в июне уже возглавляет совместно с Ё. Белецким хорошо снаряженную альпинистскую экспедицию на Памир. Участники ее под руководством Абалакова (он — начальник штурма) совершают восхождения на две высочайшие вершины Юго—Западного Памира — вершины Патхор и Карла Маркса, достигающие высоты почти в 7000 метров.

Абалаков восходит на Патхор и вместе с ним еще одиннадцать человек. Двенадцать человек на одной из сложных вершин Памира! И стоя на вершине, он с гордостью пишет в записную книжку: «Этим не могут похвалиться альпинисты ни одной из капиталистических стран…».

Зимой 1946/47 года он много и упорно работал над скульптурными произведениями. Его скульптура «Партизан» была единогласно принята жюри на юбилейную выставку «ХХХ-летие советского искусства». На другой день после этого он уже находился на борту самолета, уносившего его на Памир. Теперь он стремился в Северо—Западный Памир, в никому не известные верховья ледника Сагран. После трудного пути над ревущей рекой, после длинных и опасных разведок начался штурм, который привел к вершине, названной пиком ХХХ-летия Советского государства (5440 м). Много научных открытий сделали альпинисты в этом неизученном, еще диком горном районе. Экспедицией был заснят фильм о Памире.

Стоя на вершине, Евгений Абалаков смотрел на величавую вершину пика Коммунизма и живо представлял, как 14 лет назад он стоял на этой высшей точке Советской страны и переживал радость победы. Это было последнее восхождение прославленного покорителя вершин. 22 марта 1948 года в Московском Доме ученых Евгений Абалаков делал доклад о восхождениях Памирской экспедиции, а в ночь с 23 на 24 марта 1948 года Евгения Абалакова не стало. Страна потеряла своего лучшего горовосходителя. Но он навсегда остался в сердце и в памяти не только тех, кто его знал, но и всех тех, кому дороги судьбы отечественных высокогорных открытий, навсегда остался в истории советского и мирового альпинизма.

В непосредственном соседстве с пиком Коммунизма, на который первым из людей вступил Евгений Абалаков, и вблизи от пика ХХХ-летия Советского государства, восхождение на который было последним в жизни Абалакова, стоит прекрасная вершина высотой в 6650 м, замыкающая ледник Гандо. Эта вершина получила название пика Евгения Абалакова. В имени этой вершины будет вечно жить имя замечательного горовосходителя и гороисследователя — Евгения Абалакова.

И лучшей памятью об Евгении Абалакове будет, если новая смена, молодые горовосходители будут так любить горы, как их любил Евгений Абалаков, будут с такой же волей и уменьем добиваться победы и побеждать, как побеждал Евгений Абалаков.

Евгений Абалаков любил горы какой–то светлой, глубокой любовью. Обладая точным и живописным стилем, он писал о горах с поэтическим вдохновением: «То сверкающая, радостная, зовущая, то грозная и гневная, вызывающая на единоборство, то таинственная, неуловимой завесой скрывающая себя и лишь на мгновение открывающаяся чудесными фантастическими видениями особого мира, суровая, прекрасная, вечно зовущая стихия горных вершин».

Будучи талантливым скульптором, он должен был хорошо ощущать камень — материал, из которого делал статуи. Но это знание было не тем, которое сопровождало ею в горах. Там он знал камень кончиками пальцев, там он угадывал внутренним чутьем скрытые трещины, изгибы скал, находил незаметные полочки, на которых не умещалась нога, прижавшись к уступу, как бы втираясь в него, он поднимался все выше и выше, к удивлению и восхищению следивших за этим неповторимым мастерством товарищей.

Знаменитые Красноярские Столбы были для него школой тонкого искусства скалолазанья. Там сложились его первые навыки, там приобрел он первую закалку высоты и ориентировки, там укрепились его мускулы. Все это пригодилось впоследствии. Из этих юношеских восхождений выросли знаменитые штурмы неприступных высот, выросло такое совершенное мастерство, которое поставило Евгения Абалакова в первый ряд мировых альпинистов.

Свыше 50 вершин видели его на своих скалах и снегах. И если к первой из вершин — к мрачной и грозной Дых–тау он подымался в веселом азарте юности, то на одну из последних — пик Патхор он шел медленной уверенной походкой мастера, перед глазами которого открылись как будто зовущие его дали Каракорума, Гиндукуша, Гималаев.

Абалаков был честным, необычайно талантливым, смелым человеком, с мужественным и спокойным характером. Исключительные выдержка и мужество не покидали его в самые тяжелые минуты штурмов. В него верили и шли за ним как на фронте, так и на штурм вершин. Он всегда был сердцем экспедиций. Человек крепчайшего здоровья, он перенес столько испытаний на величайших высотах, что, казалось, уже ничто не может на него воздействовать. Все бури были бессильны перед этим покорителем горной стихии.

В хаосе горных провалов он всегда умел находить самый правильный путь. Только он мог так безошибочно проложить путь по километровым отвесам над бездной. И он вёл верно, потому что знал, куда ведет. Риск есть всегда, но это не бессмысленный риск! Это здравый смысл, умный и тонкий расчет, умноженный на железную волю, Эту волю к победе ничем нельзя ни остановить, ни сломить. Эта воля к победе передавалась и товарищам, совершавшим с ним восхождения, и они достигали вершин!

Он никогда не был одинок. В самых отчаянных испытаниях, пробираясь ночью ощупью по отвесной стене над километровым обрывом на пике Коммунизма или выбираясь из бездонной трещины вместе с телом Алеши Гермогенова на Эльбрусе, обороняясь на большой высоте от горных бурь и снежных смерчей Памира или пробивая выход из снежной пещеры, наглухо замурованной снежными глыбами на Хан—Тенгри, он не чувствовал себя одиноким.

Он никогда не мог быть в положении известного западного альпиниста Фишера, который, проведя ночь на высоте приблизительно 4500 метров на Эльбрусе, признавался, что «ему еще никогда в жизни не приходилось испытывать чувства такого абсолютного одиночества».

Евгений Абалаков был всегда душой коллектива. Его талантливость, необычайная разносторонность знаний, душевная мягкость в сочетании с величайшей скромностью и чуткостью, с готовностью в любую минуту оказать каждому помощь, часто рискуя своей жизнью, влекли к нему людей. Он обладал каким–то даром покорять не только вершины, но и сердца всех, с кем он встречался на своем жизненном пути.

Абалаков был талантливым скульптором и акварелистом. Живописью он увлекался с юности, и его первые походы по Алтаю и Саянам отмечены целой серией характерных зарисовок. С особым настроением сделаны зарисовки Красноярских Столбов, которым суждено было быть первой школой будущего горовосходителя. Эти зарисовки Столбов встречаются и в студенческих тетрадях, среди записей лекций и в альбомах последних лет. Это дорогое ему воспоминание он бережно пронес через всю свою жизнь.

Позже, в горах Кавказа, Памира, Тянь—Шаня, каждый свободный час он стремился запечатлеть исполинские панорамы гор. Писались эти акварели во время восхождений, часто в условиях непогоды, шквалов, на большой крутизне. Это боевые листки его штурмов. Это рисунки особых горных миров еще не виденных ни одним художником.

Вот что записано в штурмовом дневнике на высоте 7495 м: «Спешу сделать в альбом наброски вершин Корженевской, западного гребня и других… Выходит коряво, трудно сосредоточиться. Но хорошо и это, потому, как позже выяснилось, — это оказались единственные документы, характеризующие западные вершины, ибо лейка замерзла, и ни одного снимка не вышло».

В этих набросках и законченных рисунках нам очень дороги верность и точность изображаемого. Художник, незнающий гор и попавший в них на короткое время, спешит разгадать их тайну и рисует их, стараясь схватить общие черты.

И только Евгению Абалакову были созвучны и близки каждый штрих вершины, каждый поворот скалы, рождение ледопада, игра света и тени в разные часы на снегу, на граните, только ему было доступна эта строгая простота, с которой он передает горы. Вот что пишет об этом товарищ Абалакова по восхождениям М. Ануфриков: «Вглядываясь в рисунки Евгения, мы начинаем по–новому воспринимать знакомую окружающую природу и в них всегда поражало нас особое, глубокое гармоническое спокойствие горных вершин».

Евгений Абалаков был большим, одаренным скульптором. Среди его талантливых работ широко известны скульптуры «Альпиниста», «Альпинистки», «Партизана», «Чкалова» и др. Им был создан памятник Ленину в городе Керчи, разрушенный во время войны.

Народный художник СССР, известный скульптор В. И. Мухина отмечала особую талантливость своего ученика. Скульптор профессор Е. Ф. Белашова писала: «Последняя работа Абалакова «Военный альпинизм». Боец в накинутой на плечи плащ–палатке стоит на скале. В руках автомат. Стоит спокойно. Но во всей фигуре такая сила, такая стальная мощь, что вы верите, что враг не пройдет, пока стоит на скале этот боец!

В этой скульптуре воплотились лучшие черты самого Абалакова. Он окончил своего бойца в день своей гибели, как бы воплотив в него все свое лучшее, героическое и прекрасное…».

Но в мир горных вершин Абалаков проникал не только как их хозяин и не только как художник. В нем все время жил страстный ученый, исследователь, географ. Стоит только почитать его отчеты о восхождениях и экспедициях, его штурмовые записки и путевые дневники, его статьи и доклады, как перед вами во весь рост встает человек разносторонних знаний, хорошо сведущий в тех научных дисциплинах, которые тесно соприкасаются с исследованием и изучением белых пятен на громадных пространствах Памира, Тянь—Шаня.

Его знание строения гор, жизни ледников, раскрытие им многих горных узлов, его помощь, оказанная науке в изучении неисследованных горных территорий — неоценимый вклад в историю высокогорных географических открытий.

Юбилейный Второй Географический съезд, на котором Евгений Абалаков выступал с докладом об экспедиции на Юго—Западный Памир, признал необходимым координировать деятельность географов и альпинистов–исследователей. При Географическом обществе решено было создать комиссию высокогорных исследований СССР. В члены президиума был избран и Е. М. Абалаков.

Тщательно готовясь к восхождениям, Абалаков всегда стремился, чтобы все добытые им знания, весь опыт изучения, все сведения, все открытия были широко доступны всем, кто в них нуждался: географам, геологам, горным инженерам, альпинистам, которые пойдут по его следам. Вот почему большой интерес имеют путевые записки прославленного горовосходителя.

Его дневники написаны рукой писателя, своеобразного, талантливого и живого. Записки ограничены описанием ежедневной жизни экспедиций и дней восхождений, но в них столько настоящей жизни, человеческого упорства в достижении цели, смелости и мужества, столько ярких зарисовок удивительного горного быта, окрашенного иногда большим юмором, что читаются они с увлечением.

Точность описаний, живость диалогов, яркость характеристик, правдивость всего происходящего производят такое сильное впечатление, что вы забываете, что читаете не художественное произведение, а экспедиционные записки горовосходителя.

Кроме всего этого, с их страниц встают наши славные покорители гор — советские альпинисты, альпинисты новой школы, нового абалаковского стиля горовосхождения.

И не у одного молодого человека, желающего вступить на путь исследователя: полярника, географа, геолога, альпиниста и других, забьется сердце при чтении этой документальной и захватывающей истории высокогорных открытий.

Тот, кто не боится опасности, кто стремится послужить отечеству и науке, тот в самые трудные минуты вспомнит Евгения Абалакова, находившего выход в самых тяжелых испытаниях, замечательного человека и верного друга альпинистов, ставшего достойным образцом для целого поколения советских спортсменов.

Сын енисейского казака, Евгений Абалаков напоминает нам своих земляков–землепроходцев, тех, которые осваивали русскую Америку, шли неизведанными берегами Ледовитого океана, зимовали на Чукотке, смело пересекали шири безлюдной тайги, обладали богатырским здоровьем, силой воли, жаждой открыть неизвестные земли на пользу всем людям.

Годы идут. Все больше растет мастерство советских альпинистов. То, что 20 лет назад казалось почти недосягаемым, преодолевается при помощи новой техники и благодаря накопленному опыту горовосхождений. Все меньше становится неисследованных вершин, все больше исчезают белые пятна с карт горных районов. К старым известным именам альпинистов прибавляются все новые. Растет молодая крепкая смена. Ее также зовут горы Кавказа, Алтая, Тянь—Шаня и, конечно, Памира, где вздымается в ледяной красоте вершина, носящая имя Евгения Абалакова. Призы имени Евгения Абалакова за выдающиеся победы по альпинизму могут стать достойной наградой для покорителей великих вершин, мастеров великих траверсов.

Каждый год уходят советские альпинисты в новые походы. И каждый — и впервые поднимающийся к вершине, и опытный восходитель — никогда не забудет имя выдающегося сына нашей страны, славного патриота, лучшего из лучших горовосходителя, выдающегося ученого–исследователя, талантливого скульптора, художника и писателя — Евгения Михайловича Абалакова!

Н. Тихонов,

А. Летавет