Вот и все. Слова, которые я желал и боялся услышать, произнесены. Я опять обнаружил себя лежащим в тумане. Рядом была какая-то возня. Повернув голову вправо, я увидел Нечто, которое пыталось с помощью рук и ног изобразить «ангела», как это делают дети в снегу. Получалось не очень, но оно старалось. Увидев, что я пришел в себя, Нечто зарокотало:

– Ну, как ты? В этот раз лучше себя помнишь? Ничего не путается в голове? Смотри, уже привыкаешь! Я скучал по тебе…

Я вздохнул. Мы сели друг против друга.

– Представляешь, что Анна сейчас чувствует? Она же с ума сойдет. Только что был человек и вдруг растворился в простынях… Я самого главного ей не успел сказать – что люблю. Очень люблю.

Нечто посмотрело на меня грустными женскими глазами, потом гримаса удивления перетекла по его лицу и оно произнесло:

– Знаешь, а ты ведь отличаешься от того, как выглядел в прошлый раз. И я не про возраст. Странно.

Я оглядел себя. Руки, ноги обычные, разве что не светятся.

– Крылья. У тебя их нет.

Я потрогал плечи, действительно, крыльев не было. Что это значит?

За спиной раздался женский смех, а у Нечто округлились глаза. Я обернулся и увидел Фламму, которая держала на руках ребенка. Нормального ребенок мужского пола. Она протянула его Нечто и сказала:

– Познакомься, это твой брат. Его зовут Амор.

Нечто неуверенно взяло ребенка, потом устроило его удобнее и стало строить малышу рожи, а тот пытался схватить его за нос, но у Нечто нос плавал по лицу и не давался. Ребенок заливисто смеялся.

Пока эти двое развлекались, Фламма села рядом со мной, она выглядела как обычная земная женщина, кормящая грудью, отчего эта часть тела значительно выпирала. Фламма поймала мой взгляд и улыбнулась:

– Михаилу тоже нравится.

– Ты звала меня, любимая?

Я подпрыгнул, услышав знакомый голос, и это действительно был Михаил. Он сел сзади Фламмы и притянул ее к себе, обняв за талию. Он был счастлив!

– Привет, Петр, – сказал он, – ты уже познакомился с моим сыном?

Я не мог произнести ни слова. Какой сын? Михаил погиб совсем недавно…

– Ты забыл? – прервала мои размышления Фламма, – Здесь безвременье. Михаил был третьим, кто отказался покинуть предел, и мне и стало любопытно, чего хочет этот ангел.

– А хотел я увидеть тебя. Мне Петр рассказывал, о том, что ты жгучая красавица и очень одинока в Ином Мире.

– Это была любовь с первого взгляда, поэтому и сына назвали – Амор. Я одно поняла – дети должны рождаться в любви. Насильно любовь не завоевать, вот и получилось у меня Нечто, по тому, как Ганнон меня не любил…

При этих словах Михаил сдвинул брови и произнес недовольным голосом:

– Мне не нравится, что у тебя здесь обитает твой прежний любовник. Я по натуре самец и не позволю на моей территории находиться другому самцу.

А сам при этих словах подмигнул мне. Фламма потерла переносицу тонким пальцем.

– Я знаю, как решить эту проблему.

Резко поднялись волны тумана, ребенок от неожиданности заплакал, и Фламма взяла его у Нечто. На руках матери малыш быстро успокоился.

Перед нами стоял ангел с черными крыльями. Лицо у него было суровым. Увидев Фламму, он поклонился ей. А та, встав в полный рост, объявила:

– Ганнон, я поздравляю тебя! Ты дождался свою любимую!

В этот же миг рядом с Ганноном появилась Серафима. Она держалась за сердце и на лице ее отразилась мука.

– Она только что умерла на земле от инфаркта,- пояснила Фламма. – Ну что же ты не обнимешь свою любимую, Ганнон?

Серафима, не веря, посмотрела на чернокрылого ангела, потом узнала и бросилась к нему на шею. Тот нерешительно обнял старую женщину. Но когда Серафима потянулась к его губам, он ответил на поцелуй, и начались метаморфозы – Серафима превращалась в молодую женщину, а у Ганнона крылья начали менять цвет. Они стали белыми. Мгновение спустя они растворились в дымке тумана.

Нечто заплакало:

– Ах, как прекрасно, мама! А что будет с Петром? – сморкаясь в клочок тумана, спросило Нечто, – У него нет крыльев. Это что-то значит?

К Фламме подошел Михаил, поцеловал ребенка в головку, обнял за плечи Фламму и сказал:

– А Петр вернется домой, к Анне. Прощай, друг!