С Ирен я встречался по субботам и в дни, когда отец с матерью уезжали в столицу. Обычно мы сидели с ней в кафе, потом шли в кино или танцевать. Вечер заканчивался сексом. Обязательно. Если родителей не было, то у меня, если были – где придется.

В это утро Ирен проснулась в моей комнате, родители свалили на пару дней и должны были приехать только завтра. По легенде для матери Ирен, она была на пижамной вечеринке у подруги. Наша «вечеринка» удалась на славу. Мы испробовали все позы, отметились в каждом углу. У меня кончились презервативы, но Ирен, оказывается, держала приличный запас в футляре для очков. Должно было хватить.

Проснувшись, Ирен потянулась, как кошка, перекатилась ближе и прижалась всем телом, поглаживая кончиками пальцев мою грудь. Утро у мужчины начинается со стояка. Даже если бурный вечер закончился четыре часа назад.

После очередного марафона Ирен пошла в ванную, а я по привычке, отправился к окну, открыл шторы и высунулся навстречу последнему летнему солнцу. Моя соседка уже была на качелях, привязанных к старому дереву, ритмичный скрип сопровождался громкой считалкой. Я залюбовался ее гривой волос, которая то откидывалась за спину девочки, то летела в лицо при обратном движении качели, и этот всплеск золота завораживал меня. Тут меня обняли руки Ирен, я обернулся, а когда она потянулась к моим губам, ответил на поцелуй. Только разорвав объятия, заметил, что солнечная девочка смотрела на нас. Ирен, поймав мой взгляд, демонстративно задернула занавески, нисколько не стесняясь нагого вида. У девочки вытянулось лицо, а у меня испортилось настроение и, после небольшой ссоры, Ирен ушла, хлопнув дверью. Так кончилось лето и мои последние каникулы.

Мы, как выпускной класс, пользовались в школе определенной поблажкой, могли позволить себе более вольную одежду, уже не скрывали, что курим. Мы с Ирен ходили, обнявшись, и даже целовались на глазах у всех. Конечно, свободного времени стало еще меньше, готовились к экзаменам. Одно удручало меня – я больше не видел соседку, гуляющей на своем заднем дворе. Стало холодно, все чаще лил дождь, но я продолжал стоять у окна, тупо пялясь в серую пустоту, не желая расставаться со своей летней привычкой. Поймал себя на мысли, что мне не хватает этой девочки, я скучаю по ней.

Лишь однажды, вернувшись со школы раньше, я увидел свою солнечную девочку, она бежала, и помпон на ее шапке смешно подпрыгивал синхронно ее бегу. Но девочке было не до смеха, за ней гнался мальчишка, он был чем-то разозлен и, догнав ее, вцепился в шапочку, которая тут же слетела. Мальчишка попытался схватить мою соседку за волосы, но та стала яростно отбиваться своей сумкой. Я, конечно, подлетел к ним, чтобы помочь девчонке, но в пылу драки сам словил пару ударов. Только после этого мне удалось растащить их. Красное и зареванное лицо девочки вызвало у меня острое желание защитить ее, но она, бросив презрительный взгляд на мальчишку, которого я держал за ворот куртки, повернулась и бегом скрылась во дворе своего дома. Я пригрозил пацану, что оторву ему голову, если он еще раз появится здесь, но тот, плюнув мне под ноги, неспешными шагами ушел прочь. Шапка с помпоном осталась валяться в грязи. Я отряхнул ее и унес с собой.

Шапка так и осталась у меня. Она лежала на подоконнике и, когда я подходил к окну, то непроизвольно мял в руках помпон, вспоминая, как он прыгал на голове девочки. От этих воспоминаний мне становилось теплее.

Прошли экзамены, отгремел выпускной, где меня выбрали королем, а Ирен королевой бала, пришла пора перебираться в столицу – там ждал престижный вуз. С Ирен мы не очень хорошо расстались, она хотела продолжать отношения и ехать со мной, мне же это казалось лишним, впереди ждала новая жизнь. Я взял шапочку солнечной девочки с собой. Я не видел ее с того дня, как она вся в слезах ушла в дом. Мне казалось, что шапочка – это частичка солнца, тепла, которого мне так не хватало в семье.