Расторопные мужики, по знаку главаря, подхватили Свон и уложили на дно повозки, укрыв сверху тряпьем. Разбойник взял деньги, но разглядев одежду братьев и поблескивающие драгоценности, покачал головой:

– Надо бы доплатить. Девка-то не простая. Вон на ней платье какое.

Маларкей возмутился было, что оплачено по уговору, и нечего сверху требовать, но Канард начал снимать с себя кольца:

– Не торгуйся, отдай все, – и уже тише добавил, – своя голова дороже.

Как только братья скрылись в кустах, из-за деревьев появились два человека в ливреях. Они подбежали к повозке и запрыгнули в нее. Лошади рванули с места, и только пыль, медленно опадая, могла бы показать, в какую сторону удалились разбойники. Но никто на дорогу так и не вышел. Факельный свет удалялся совсем в другую сторону.

– Повезло нам. Девчонка оказалась просто золотой! – засмеялся главарь. Он и еще трое сидели по краям крытого возка, в центре которого лежала Свон. Ее связали и заткнули рот кляпом.

– Да, почти ничего делать не пришлось, – поддакнул тот, кто еще недавно был в ливрее, – мы только за ней пошли, а тут эти олухи. Еще и деньжат доплатили.

– На дамочке серьги сверкают, надо бы снять. Может, еще какие безделушки есть? – заметил один из мужиков.

– Сам снимай, если хочешь, – лениво откликнулся другой, – мы и так вдвое больше срубили. Хорошую работенку нам подкинула Аде…

– Тихо ты, разболтался. Девка все слышит! – оборвал главарь.

– Ну и что? Ей все равно не жить. Поразвлечемся и в омут головой! – откликнулся тот, кто приметил серьги.

– Только попробуй, я сам тебя в омут с головой. У меня другие планы. Она мне целая нужна. Уши не порви, когда серьги снимать будешь.

– Никак договор нарушишь, не убьешь?

– То, что я с ней сделаю, похуже смерти будет. Считай мертвая она. Я ее старухе Изре продам.

– О, третий куш! – откликнулся разбойник, управляющий лошадью, – Изра хорошо платит за красивый товар! А сколько она доплачивает, когда привозят девственниц? А девка-то девственница? Может и тут повезло?

– Убедиться хочешь? Тогда и половины денег не возьмем, – предостерег главарь. И добавил, – У Изры свои способы проверки. Нам неведомые.

– А я все-таки поищу, может на ней еще безделушки есть? Серьги-то золотые и богато украшены жемчугами с алмазами, – сказал разбойник, рассматривая в утреннем свете снятые украшения.

Потянувшись за ниткой жемчуга и не найдя застежку, просто рванул ее, порезав шею Свон. Жемчужины рассыпались по дну повозки. Все, кряхтя и ругая подельника, принялись собирать дорогие бусины.

Пленница была в панике. Болели связанные за спиной руки, душила тряпка, которую грубо сунули в рот: Свон пыталась закричать, услышав людской гомон на дороге.

Если до разговора разбойников Свон думала, что попала в их руки случайно, то теперь поняла – за ней охотились. Так или иначе, но она все равно оказалась бы в этой повозке. Кто приговорил ее к смерти? Оброненное слово «Аде» могло быть именем «Аделаида». Неужели из-за того, что Свон танцевала с принцем, его любовница заревновала? Если бы они просто танцевали, но Уильям подарил ей наряд и жемчуг! Может у него были свои планы, а Аделаиде они не понравились?

Как Свон жалела, что ослушалась Алекса! Соблазн побывать на бале с принцем вскружил ей голову, и она забыла об осторожности. А теперь ее ждет страшная неизвестность, и нет никакой надежды на помощь.

Только к вечеру повозка добралась до шумного города. Стража на воротах беспрепятственно пропустила разбойников: те показали какое-то письмо. Еще немного тряски по булыжной мостовой, скрип открываемых ворот и шепелявый голос поздоровался с главарем:

– О, Марек! Неужели вшпомнил штарую Изру? Может и гоштинец бабушке привеж?

– Привез, привез. Там в повозке лежит. Сейчас мои ребята подарочек в дом занесут.

– Не в дом. Шразу в подвал. Шейчаш открою, – загремела ключами старуха, – Вовремя ты подарочек привеж! Выручил бабушку!

На улице стояла темень, только факел в руках одного из мужчин освещала дорогу к каменному дому. Свон закинули на плечо, как мешок с картошкой. Она почувствовала, как несколько оставшихся на нитке бусин соскользнули вниз, и пропали в пыли. Свернув за угол, старуха открыла тяжелую дверь. В глубине оказалось темное помещение. Спустившийся разбойник грубо бросил Свон на тюфяк, что лежал на полу, и тут же выбрался из мрачного подземелья. Дверь захлопнулась, послышался шум задвигающегося засова.

Пытаясь повернуться на бок, чтобы руки не так сильно болели, Свон застонала. Тут же рядом раздалось шуршание, и чьи-то пальцы ощупали плечи пленницы, а потом принялись за веревку. На слабый вскрик испуганной Свон, девичий голосок проговорил:

– Тише, тише. Я стараюсь помочь.

В кромешной темноте узлы с трудом поддавались, но незнакомка справилась. Когда Свон села, опираясь на затекшие руки, то застонала от боли. Соседка все поняла и помогла растереть их.

– Пить, я так хочу пить, – пожаловалась Свон. Подруга по несчастью, словно кошка, видящая в темноте, метнулась в сторону, и вскоре Свон пила воду из кувшина.

– Спасибо. Ты кто?

– Теперь никто, как и ты. Называй меня Фокси. Я здесь уже неделю. Старуха ждет какой-то корабль. А тебя как зовут?

– Свон. Что с нами будет?

– Отправят в Форш, там торгуют рабами. Если ты симпатичная, попадешь в дом утех. Девушек с торгов не берут в служанки. Какая хозяйка захочет пустить в дом соперницу?

– А если не симпатичная?

– Купит капитан какого-нибудь корабля для своей команды. Ну, считай, тоже для утех.

– Откуда ты все знаешь?

– Изра рассказала, когда приходила кормить. Веди себя хорошо. Иначе кормить не станут, а если начнешь упорствовать, отведаешь плетей. Не смотри, что Изра старая, рука у нее сильная. А искалеченная ты только для корабельной команды сгодишься.

– Тебе не страшно?

– Уже нет. Посиди неделю в темноте, без еды, с горящими от хлыста ранами, тебе тоже станет все равно: жить или не жить.

Немного помолчав, Фокси спросила:

– А ты девственница?

Свон не хотелось обижать отговорками пленницу, уже отведавшую плеть Изры, и так добродушно встретившую новую подругу.

– Да, – тихо сказала Свон. Вспомнив о жарком поцелуе незнакомца, от которого пахло цитрусовыми духами, смущаясь, добавила. – Меня лишь однажды поцеловали.

– Вот и шлавненько! – раздался в темноте скрипучий голос Изры.- Все, Фокши, можешь быть швободна. Завтра приходи пораньше, отправим Швон на корабль. Он уже в порту.

Тут же откинулся тяжелый полог, за ним показалась освещенная комната с добротной кроватью. Фокси поставила на стол кувшин с водой и скрылась за узкой дверью, даже не взглянув на Свон.

– Милая, располагайща. Шейчас принешу поешть, – прошамкала Изра.

Старуха была довольна. Красавица, да еще девственница! Ай, спасибо, Марек! На завтра назначена встреча с покупателем, но предложить ему было нечего. А за такую девицу дадут кучу денег, год безбедно проживет старая Изра.

Когда Свон прошла в комнату, увидела в углу таз и ведро воды. Не стала стесняться, стянула лохмотья, оставшиеся от чудесного платья, нижнюю рубашку и стала умываться. Ей хотелось смыть с себя следы от рук разбойников и Фокси, оказавшейся вруньей и предательницей.

Расплела когда-то красиво уложенную косу, вытащила белые цветочки, что украшали волосы, и сунула их под подушку. На шее нащупала кровавый рубец. Вот и все, что осталось от великолепного жемчужного набора! Бал казался цветным сном.

Вошедшая старуха поставила на стол тарелку с похлебкой и сунула Свон грубую ложку. Вернулась через полчаса, Изра укоризненно покачала головой и унесла нетронутую еду. Новенькая лежала на кровати, свернувшись калачиком, и тихо плакала.

Как там матушки? Она словно наяву видела, как женщины рыдают друг у друга на плече. Смогут ли ее найти? Если корабль задержится в порту, может быть, успеют спасти?

Усталость и горькие слезы сделали свое дело – Свон уснула.

Ранним утром Свон подняла старуха.

– Вштавай!- приказала она, тронув пленницу за плечо, – Оденешь эту рубаху!

На кровать полетела длинная рубаха серого цвета. Штанов к ней, видимо, не полагалось. На столе стояла кринка молока и ломоть хлеба. Хлеб оказался горячим, и его запах будил аппетит. Одевшись и подпоясавшись лентой от платья, Свон собрала все свои заколки, цветочки и ленточки в маленький узелок. Что ждет впереди, она не знала, и хотелось иметь хоть что-то из прошлой жизни. Атласные голубые туфельки смотрелись нелепо с серой невзрачной одежкой, но другой обуви ей не дали. Свон подумала было завернуть и их в тряпицу, но побоялась, что узелок могут отнять.

Вскоре в доме послышались громкие шаги. Зарокотал мужской голос, ему шепелявил в ответ старушечий. Наконец, скрипнула дверь, ведущая в подвал, и в комнатке сразу стало тесно. Вошли двое крупных бородатых мужчин и уставились на сидящую за столом девушку. Изра, протолкнувшись между ними, подошла к ней и дернула за руку.

– Вштань, крашавица, не штешняйся! – скомандовала старуха.

И уже обращаясь к мужчинам, похвалила: – Хороша, ой, как хороша! Тело белое, волоши белые, глажки голубые, губы шловно вишни…

– Подожди, Изра, не части. В дом, что ли пройдем, не видно здесь ничего.

Старуха больно толкнула костяшками кулака пленницу в спину, чтобы та пошла за развернувшимися мужчинами. Свон едва успела прихватить свой узелок.

В светлой комнате, освещенной утренним солнцем, было чисто и пахло травами, которые сушились на полке вдоль одной из стен. Бородачи стояли у окна и терпеливо ждали, когда к ним подойдет Свон. Старуха ущипнула пленницу, когда та запнулась, боясь подойти ближе к странно одетым мужчинам. Сейчас она рассмотрела, что на них были камзолы, скроенные иначе, чем носили в замке Шовеллер. Длиной ниже колена, вместо воротника свисал капюшон, рукава перевиты кожаными шнурами, на поясе висели то ли длинные ножи, то ли короткие сабли. Лица, заросшие бородой по самые щеки, алчный блеск глаз, волосы, спадающие на плечи неровными прядями, словно их кромсали в разное время и пьяной рукой. На первый взгляд мужчины отличались только ростом.

– Раздень ее, – приказал тот, что повыше.

Старуха потянула за ленту, которой Свон подпоясалась, но девушка вцепилась в узел и закричала:

– Не надо! Прошу вас, не надо!

– Изра, я просил готовить девушек к нашему приходу. Опять забыла?

– Штарая, ой, штарая! – причитая и тряся головой, Изра засеменила к полке с травами. Отыскав бутыль темного стекла, вытащила зубами пробку и плеснула в кружку ароматной жидкости на пару глотков.

– На, крашавица, выпей!

Свон отшатнулась, но тут второй мужчина подскочил к ней, ухватил за волосы и задрал голову девушки так, что ей пришлось выпить густую жидкость. Она горячей лавой обволокла рот и горло, но жжение быстро прекратилось, стоило сделать глубокий вдох. Через мгновение закружилась голова, все вокруг окрасилось яркими красками, исчезли страхи, бабушка стала казаться милой, а мужчины привлекательными. Свон засмеялась.

– Сними рубаху, – услышала она нежный голос великана. Ей захотелось снять не только рубаху, но вспомнила, что ничего другого и нет. Поэтому сдернула поясок и торопливо, через голову стащила одежду. Возиться с пуговицами было некогда. Хотелось показать мужчинам свое прекрасное тело.

– Подойди ближе к окну.

Ах, какой чарующий голос у второго. Конечно, с радостью. Смотрите, вот я какая!

Великан провел рукой по груди девушки, попробовал в ладони ее тяжесть, повернул Свон спиной к себе, провел открытой ладонью по спине, изучая плавность перехода к округлостям зада. Свон нравились эти неторопливые движения, она хотела бы ластиться к мужчине, словно кошка, но была разочарована его словами:

– Все, одевайся.

Слова совпали с окончанием действия зелья, и Свон ощутила жгучий стыд. Трясущимися руками она пыталась надеть рубаху, но никак не могла попасть в рукава. Слезы, хлынувшие из глаз, размыли лица людей. Наконец, одевшись, она нашла свой узелок, прижала его к груди и горько заплакала. Ни бородачи, ни старуха не обращали более на нее внимания. Они торговались и переругивались. Продавщица была недовольна деньгами, которые ей предлагали за девушку. Как козырную карту, она выложила покупателям, что девчонка девственница. Покупатели оценили козырь. Раздался звон монет, довольный смешок Изры. Схватив мешочек с деньгами, она засеменила в соседнюю комнату.

– А где вторая? – крикнул вслед бородач небольшого роста.

– Вторая? – старуха прекратила движение и обернулась. Глазки забегали на ее бесцветном лице. – Какая вторая?

– Старуха! Ты нам обещала двух женщин! Мы место для двух приготовили. Поэтому часть денег верни, мы из-за тебя убыток понесем.

В этот момент открылась дверь и в комнату зашла улыбающаяся Фокси. Изра мгновенно отреагировала.

– Вот вторая!

Мужчины развернулись к черноволосой девице. Свон в утреннем свете рассмотрела, что Фокси была полной ее противоположностью: небольшого роста, смуглая, с крупной грудью, широкими бедрами. Живые темные глаза, опушенные черными, как смоль, ресницами, смотрели то на одно лицо, то на другое. Вошедшая девушка не поняла, почему вызвала такой интерес.

– Это же Фокси! – протянул великан.

– Что, не нравитша? – усмехнулась старуха. – В прошлый раж не побрежговал обжимать ее жа углом.

– Ты, старуха, различай. Одно дело тискать девку, другое – везти за тридевять земель.

– Не нравитша, не бери! Другой нет! – отрезала Изра.

Улыбка медленно сошла с лица смуглянки. Она только сейчас поняла, что старуха ее продает. Попятилась к двери, но сзади Фокси уже стоял тот, что поменьше ростом. Он ловко схватил ее за волосы. Старуха, бросив деньги на скамью, ухватила бутылку и прытко подбежала к пытающейся вырваться подельнице. Но силы были не равны. Скрученная по рукам, с запрокинутой головой, она сделала один глоток, второй, третий. Но старуха не убирала бутылку, пока Фокси не закашлялась, и зеленая жидкость не полилась через нос.

Бородач отпустил добычу, и она кулем упала у его ног, пытаясь отдышаться. Глаза у Фокси стали безжизненными, она не обращала внимания, что жидкость капает из ее рта на светлую блузку, украшенную яркой вышивкой. Вскоре одурманенная зельем девушка не смогла даже сидеть и растянулась на полу в какой-то полудреме.

– Сколько ты за нее хочешь? – спросил великан. – Много не дам, Фокси не свежий товар.

Он протянул старухе два серебряные монеты. Та заскулила, зашамкала, что девка отличная, расторопная, поэтому надо бы за нее дать золотой. Крепыш кинул еще один серебряк, и на этом торг закончился.

Фокси, безучастную ко всему, здоровяк поднял на руки и обернулся к Свон.

– Сама пойдешь или тоже зелья налить?

И не дожидаясь ответа, шагнул за дверь. Под надзором крепыша, которого великан окликнул, как Пинг-Мо, Свон вышла во двор. У самого крыльца стояла добротная карета, в которую уже уложили Фокси. Свон заняла противоположную скамью. Рядом сел здоровяк и зашторил оба окошка.

Громкое “Но!”, и карета покатила по ухабистой дороге, отчего пассажиров бросало из стороны в сторону. Мужчина, погруженный в свои мысли, не обращал никакого внимания ни на уснувшую Фокси, ни на плачущую Свон. Длинная дорога осушила ее слезы и заставила задуматься. Что ждет впереди? Мысли о побеге были отметены: стоило пленнице дотронуться до ручки двери, как она услышала спокойный голос: ”Хочешь, чтобы тебя связали?”

К пристани подкатили во второй половине дня. Сначала Свон различила шум моря, людской гомон разбавленный криками чаек. Пахло рыбой и гниющими водорослями.

Когда карета остановилась, здоровяк достал из-под скамьи черные покрывала. Одно кинул Свон, в другое завернул Фокси.

– Одень на голову. Там есть прорезь для глаз, – буркнул и подхватил спящую смуглянку на руки.

Дверь открыл Пинг-Мо, пропустив подельника, подал руку Свон. Через прорезь она увидела, что карета остановилась в конце пристани. Здоровяк направился к лодке, в которой уже сидели двое. Они помогли ему с ношей. Сбыв Фокси с рук, он подхватил Свон и передал ее матросам. Легко запрыгнув в лодку, отсалютовал крепышу, который оттолкнул посудину от пирса и вернулся к карете.

Свон проводила глазами последнюю ниточку, связывающую ее с землей. В карете под скамейкой остался один из ее цветочков. Как и в доме Изры, где кроме жемчужин в пыли, под кроватью осталась шпилька с беленькой розочкой. Как и в крытой повозке, где одна из рассыпавшихся жемчужин закатилась в угол. Это и натолкнуло похищенную девушку на мысль оставлять следы своего присутствия. Может, ее уловка поможет тем, кто ее будет искать? Если ее станут искать. В душе жила надежда на Алекса.