Беспечный ездок
{1}
«Миссия в Москву»
На окраине Вашингтона, посреди густого зеленого массива, расположена усадьба Хиллвуд, а в ней — частный музей. Собрание музея считается крупнейшей за пределами России коллекцией русского декоративно-прикладного искусства. В нем есть старинные иконы, пасхальные яйца и другие ювелирные изделия Фаберже, фарфор, мебель и хрусталь русской работы, в том числе принадлежавшие членам императорской семьи. Славится также коллекция французских гобеленов и севрского фарфора. Вокруг дома разбит парк. Теплицы знамениты своими орхидеями. На одной лужайке полукругом стоят надгробья, но не людей, а любимых собак и кошек хозяйки дома. По русским праздникам, на Рождество, Пасху посетителей встречают актеры, одетые и загримированные под Николая II и императрицу Александру Федоровну.
До своей смерти в 1973 году в особняке Хиллвуд жила Марджори Пост. Ей было 27 лет, когда скончался ее отец, и она в качестве единственной наследницы получила в собственность его компанию по производству «хлопьев к завтраку» — General Foods. Позднее Марджори стала самой богатой американкой — ее состояние оценивалось в 250 миллионов долларов. По нынешнему курсу это пять миллиардов.
Сотрудники музея Хиллвуд очень любят рассказывать о благотворительной деятельности Марджори Пост и не очень — о том, откуда взялась ее коллекция. В 1935 году она в третий — и предпоследний — раз вышла замуж. Ее супругом стал Джозеф Дэвис — известный в стране адвокат, специальностью которого было деловое право.
Он работал в администрации Вудро Вильсона и познакомился тогда с начинающим политиком Франклином Рузвельтом, который был в те годы сотрудником министерства военно-морских сил. Когда грянула Великая депрессия, все сбережения Дэвиса сгорели на бирже и он поступил на место юрисконсульта в компанию «Марджори Пост». Через какое-то время он женился на Марджори.
В 1936 году Рузвельту подошел срок переизбираться. Супруги Дэвис внесли в его избирательную кассу круглую сумму. В США такая щедрость традиционно вознаграждается назначением на пост посла в какой-нибудь приятной стране. Друг Франклин предложил другу Джо пост посла в любой европейской стране на выбор. Дэвис назвал Германию и Россию. Пост в Москве был свободен, а в Берлине вакансия должна была открыться годом позже. Договорились, что через год Джо переберется из Москвы в Берлин.
В 1941 году Дэвис издал книгу «Миссия в Москву», составленную из дневниковых записей, дипломатических депеш и писем родственникам и друзьям, а в 1943-м на экраны вышел фильм под тем же названием, где документальное повествование превратилось в художественное. Картину предваряло обращение к зрителям автора — посла Дэвиса.
«Когда я был вашим послом в России, я не думал, что напишу „Миссию в Москву“. И уж совсем не ожидал, что увижу ее экранизированной. Но когда Германия напала на Россию, Советский Союз превратился в одну из стран, воюющих с Гитлером. И это был грозный час. Если бы Гитлер уничтожил Красную Армию и разгромил Советский Союз, Европа, Азия и Африка оказались бы во власти трех государств-агрессоров. Достояние этих трех континентов и труд порабощенных трех четвертей человечества стали бы орудием завоевания оставшегося мира. Мы, американцы, стали бы следующей жертвой. Сплоченность сил, сражающихся с Гитлером, имела жизненно важное значение. С моей точки зрения, в тот момент не было ничего важнее взаимопонимания и взаимного доверия воюющих наций. Существовало столько предрассудков и превратного понимания Советского Союза, которые были отчасти свойственны и мне, что я почувствовал, что мой долг — рассказать правду о Советском Союзе, каким увидел его я».
В фильме, напутствуя Дэвиса, Рузвельт говорит, что ему необходимо знать, на чьей стороне будет Сталин в грядущей войне, насколько сильна его армия, выдержит ли она натиск немецких войск.
Посол Дэвис поехал в Москву с женой и дочерью от первого брака Эмлен Найт, которой в то время шел 22-й год.
В вагоне по пути в Россию в купе посла и его семейства входит попутчик-немец. Между немцем и Дэвисом происходит многозначительный разговор.
— Англичане?
— Американцы. Желаете сигарету?
— Да, спасибо! У вас, американцев, очень хороший табак. А у нас ужасный. Пока. Мы собираемся исправить такое положение очень скоро.
— В самом деле? Где же вы собираетесь покупать табак?
— Не уверен, что мы должны покупать. Наш фюрер — очень умный человек. У него много идей…
Посол угрюмо хмурится в ответ.
Поезд прибывает на советско-польскую границу (судя по дневнику, это была станция Негорелое). Посла встречают представители Народного комиссариата иностранных дел, выстроен почетный караул. Изголодавшиеся в пути пассажиры набрасываются на закуски в буфете. Шофер посла беседует с носильщиком.
— Так это что, Россия? А где икра?
— Вы ее как раз едите. Она у вас на бутерброде.
Шофер видит в кабине локомотива молодую женщину.
— Вашим машинистам разрешают катать девушек?
— Она и есть машинист!
Морозным утром 19 января 1937 года Белорусский вокзал Москвы оцепили солдаты Конвойных войск НКВД. За оцепление пропускались лишь лица с дипломатическими паспортами, сотрудники советского МИДа и фотокорреспонденты. Поодаль стоял автомобиль посла — роскошный 12-цилиндровый «паккард», доставленный из-за океана морем; в Москве была в то время еще только одна такая же машина — на ней ездил Сталин, получивший «паккард» в подарок от Рузвельта.
Посол Дэвис прибыл в Москву с большой помпой — специальным литерным поездом в сопровождении 16 слуг и невероятно огромного багажа. За несколько месяцев до своего приезда они прислали в Москву художника-декоратора, дабы он превратил Спасо-хаус в помещение, достойное супруги посла. Особняк наполнился хрусталем, золотом и бронзой; живописные полотна висели даже в ванных комнатах. Заблаговременно завезли и провиант — два вагона мороженых продуктов. Для хранения продовольствия бельгийская фирма установила в подвале дома 25 морозильных камер большого объема. Вскоре в Спасо-хаусе произошла техногенная катастрофа: подстанция не справилась с напряжением, которого требовали бельгийские морозильники, особняк лишился электричества и пропах протухшей едой.
Через несколько дней после прибытия Дэвис вручил свои верительные грамоты Михаилу Калинину — председателю Президиума Верховного Совета СССР. В фильме Калинин встречает посла в сопровождении первого заместителя наркома иностранных дел Николая Крестинского и прокурора СССР Андрея Вышинского.
Секретарь: (по-русски) Представитель Соединенных Штатов Америки господин Дэвис! (По-английски) Президент Советского Союза мистер Калинин.
Калинин: Рад познакомиться с вами, мистер Дэвис.
Дэвис: Спасибо, мистер Калинин.
Калинин : Позвольте представить вам мистера Крестинского, первого заместителя народного комиссара иностранных дел. И народного прокурора Советского Союза мистера Вышинского.
Дэвис (Вышинскому): Слышал о вашей огромной правоохранительной работе.
Вышинский: Cпасибо, господин посол. Взаимно.
Калинин: Мистер Дэвис, в таких случаях, как этот, полагается произнести формальные речи, но, с вашего позволения, мы поговорим о том, что у нас на душе, а не на бумаге.
Дэвис: С большим удовольствием. Тем более, что я забыл свою речь.
Разговор продолжается в кабинете Калинина наедине.
Дэвис: Вы и ваш народ дали мне почувствовать себя почти как дома, мистер президент.
Калинин: Я рад этому.
— Я не профессиональный дипломат. Единственный язык, которым я владею, — это говори то, что думаешь.
— Прекрасно! В таком случае вы и мой народ говорите на одном языке.
— В этом смысле — да. Но я должен внести ясность в один вопрос. Я — продукт другой системы. Я верю в индивидуализм…
— Мы знаем вашу биографию и верим, что вы честный человек.
— Спасибо. Моя цель состоит в том, чтобы без всякого предубеждения увидеть вещи такими, каковы они есть на самом деле, и объективно сообщать о них в Вашингтон.
— Мы хотим, чтобы вы увидели столько, сколько сможете, прежде чем придете к определенным выводам.
— Именно этого хочет мой президент. Для этого он и послал меня.
— Великий человек ваш президент. Он глубоко сопереживает человечеству.
— Это правда. Самая главная его забота — сохранить мир.
— О да. Мир… мир…
Калинин и Дэвис подходят к глобусу.
Калинин: Неужели мир недостаточно велик, чтобы все мы жили мирно?
— Но если грянет война, что вы будете делать?
— Мы готовы защищаться. Мы будем готовы.
С целью определить готовность Советского Союза к войне посол Дэвис отправляется в поездку по стране. В вагоне он диктует секретарю свои донесения в Вашингтон.
— Моей первой остановкой был Харьков — важный индустриальный центр, масштабами превосходящий Питсбург. Мы осмотрели тракторный завод, на котором работают 12 тысяч рабочих и который производит 37 тысяч тракторов в год.
В фильме постоянно подчеркивается участие Америки в индустриализации Советского Союза. Объем этого участия был действительно значительным. Еще до установления дипломатических отношений, в 1930 году, проектное бюро знаменитого промышленного архитектора Альберта Кана подписало контракт на проектирование тракторного завода в Сталинграде. За первым контрактом последовали и другие. В годы первых пятилеток в СССР из США приехали десятки тысяч квалифицированных рабочих, инженеров, техников, конструкторов, организаторов производства, учителей. Этот поток увеличился во время Великой депрессии, когда Америку душила безработица. Они ехали строить социализм — строй, при котором не бывает ни кризисов, ни безработицы.
Вернемся к фильму «Миссия в Москву». Разговор посла с рабочим Харьковского тракторного завода.
— Когда построен этот завод?
— Он был возведен по первому пятилетнему плану с помощью инженеров из Соединенных Штатов, Франции и Англии. Оборудование в основном американское.
Дэвис продолжает диктовать свой отчет о поездке.
— Факты и цифры, предоставленные нам, поразительны для страны, которая почти в одночасье шагнула из средневековья к современным методам управления. Но, несмотря на их огромный прогресс, у меня сложилось впечатление, что производительность и квалификация их рабочих уступают нашим.
Сцена в заводоуправлении тракторного завода.
Женщина-конструктор: Чтобы увеличить производительность, мистер Дэвис, мы должны экспериментировать.
Дэвис: А это что за трактор? Он выглядит иначе, чем прочие.
Женщина-конструктор: Да, мистер Дэвис. Тут вот в чем дело: его можно легко трансформировать…
Собеседница посла надевает на модель трактора башню с пушкой. Трактор превращается в танк.
На авиационном заводе посол встречает соотечественника, который уже объелся черной икрой.
— Никак не ожидал встретить здесь американского инженера.
— Я здесь уже два года, сэр, помогаю налаживать оборудование. Но мне не терпится вернуться домой в Техас. Я бы отдал грузовик икры за один хороший хотдог!
Продолжение диалога в кабинете инженера.
Инженер-американец: Во многих отношениях мне здесь нравится. Люди здесь прекрасные и работают отлично. Но в этой стране происходит что-то такое, чего я не понимаю до конца. Всегда есть немногие, действующие, похоже, во вред остальным.
Дэвис: Что вы имеете в виду?
— Кто-то забывает заполнить емкость или ошибается с клапанами… У нас ушло два месяца на устранение ущерба. Производительность упала. По-видимому, это происходит не только в авиационной промышленности…
— Саботаж?
Инженер выразительно смотрит на Дэвиса, посылая ему взглядом утвердительный ответ. Так в фильме впервые звучит тревожная нота.
Пока посол путешествует, его супруга делает светские знакомства. В одном из эпизодов фильма Марджори Дэвис встречается с женой Молотова на парфюмерной фабрике. Супруга Молотова Полина Жемчужина была в то время начальником Главного управления парфюмерно-косметической, синтетической и мыловаренной промышленности. Осмотрев выставку готовой продукции, Марджори приходит в восторг.
Марджори Дэвис: Какая чудесная выставка! Я чувствую себя на 5-й авеню в Нью-Йорке.
Жемчужина: Спасибо. Когда я начинала работу в этой отрасли, я поехала учиться в Париж.
— Но я считала, что в Советском Союзе не поощряется стремление к роскоши.
— Мы поняли, что женская красота — не роскошь.
Полина Жемчужина нажимает кнопку селектора.
Жемчужина (по-русски): Принесите чай сейчас, пожалуйста! (Переходит на английский.) Перед тем, как я покажу вам фабрику, выпьем чаю.
— Прелестно. А вот любопытно: как жена премьер-министра находит время, чтобы руководить целой отраслью промышленности?
— Многие жены наших народных комиссаров работают. Мы хотим исполнять свой общественный долг.
— Я тоже. Мне было 20 лет, когда я взяла на себе управление компанией моего отца.
— Американская женщина руководит бизнесом! У нас было впечатление, что американские женщины — это бесполезные красавицы. А вы думали, что мы — полезные, но уродливые.
— И те и другие ошибались.
— Я считаю, у нас много общего, миссис Дэвис. Как-нибудь вы должны заглянуть к нам на дачу. Вам, наверно, будет интересно познакомиться с некоторыми женщинами, о которых в мире почти ничего не знают, но которые внесли такой большой вклад в инженерное дело, медицину, промышленный прогресс… Я уверена, они понравятся вам. А вы — им.
В кабинет входит работница, толкающая перед собой столик на колесиках. Сервирует чай.
Жемчужина: Сюда! Мария, я хочу познакомить тебя с миссис Дэвис, супругой американского посла.
Марджори Дэвис: Как поживаете, Мария?
Работница (по-английски): How do you do?
— Где вы научились говорить по-английски?
— In night school (в вечерней школе).
Жемчужина: At night school, Maria.
Работница: At night school! Так легко перепутать, правда, миссис Дэвис?
Марджори Дэвис: У вас чудесно получается. Я бы гордилась собой, если бы говорила так же хорошо по-русски.
Жемчужина: Возможно, в один прекрасный день мы все будем говорить на одном языке…
При чтении книги Дэвиса порой кажется, что, наблюдая жизнь Советского Союза, автор и впрямь стремится к искренности, чего-то не замечает, что-то понимает превратно, как это часто бывало с иностранцами, чему-то находит абсолютно неадекватные объяснения исходя из собственных знаний и опыта. Но наивность часто служит маской лицемерию. Возникает ощущение, что посол пытается убедить самого себя в том, во что он на самом деле не верит.
В отличие от книги, в фильме не осталось и помина от сомнений и противоречий. Кинематографический Советский Союз предстает обществом счастливых людей, продовольственного изобилия и нескончаемой беспричинной радости, когда советские граждане от полноты чувств вдруг пускаются в пляс. Один из таких эпизодов — сцена на катке. Дочь посла Эмлин, которую сопровождает молодой статный соотечественник, с разгона падает в сугроб. К ней подбегает девушка.
Девушка (по-русски): Вы ушиблись? Вам надо немедленно выпить горячего чаю, а то вы простудитесь.
Американец: Она сказала: надо выпить чаю, чтобы не простудиться.
Эмлин (по-русски): Спасибо!
Девушка: (поправляет) Спа-си-бо! (Переходит на английский.) Вы — американцы?
Оба: Да!
— Муж и жена?
Он: Нет, я горный инженер, приехал в отпуск из Сталинграда. Ее отец приставил меня к дочери в качестве няньки.
Эмлин: Не поверите — он ночует у меня под дверью вот уже две недели.
Девушка: Так как насчет чая?
Все трое направляются к буфету с кипящим самоваром и горячими пирожками. Вдруг на льду начинается веселая пляска. Американцы смотрят с восторгом. Эмлин обращается к своему кавалеру.
— Вы так можете?
— Я? Нет!
— Мы должны научиться.
Из толпы как раз вовремя появляется знакомый Эмлин — майор Каменев.
— Майор Каменев! Сколько требуется времени, чтобы научиться так танцевать?
— Вы действительно хотите научиться русским танцам?
— Конечно! Буду танцевать на дипломатическом балу сегодня вечером.
Девушка: Там такое нt танцуют. На балу будут только вальсы.
— Вот этого-то я и боюсь. Мы с отцом терпеть не можем этой чопорности. Но идти придется.
— Ваш отец — дипломат?
— Да, американский.
— Посол? Ну конечно! Это же в его честь дают прием на Спиридоновке.
— Откуда вы знаете?
— Я там живу. Я — Таня Литвинова.
Бал на Спиридоновке — ключевая сцена фильма…