В дверь позвонили.
— Входите, не закрыто! — крикнула Анна Сергеевна. Когда гость вошел в комнату, он увидел хозяйку, сидящую в кресле, закинув ногу на ногу, и небрежно поигрывающую хлыстом.
— Ах, Анна Сергеевна, вы совсем не изменились! — восхищенно воскликнул гость, галантно опустившись на одно колено и целуя хозяйке носок сапожка.
Анна Сергеевна чуть растерялась — такое приветствие предполагало давнее знакомство, а она впервые видела этого неприметного господина с тараканьими усами и зачесанными на плешь остатками волос.
Однако раздумывать было некогда, и Анна Сергеевна, отдернув сапожок и щелкнув плеткой перед носом незнакомца, брезгливо проговорила:
— Хватит комедию ломать! Или говорите, кто вы и что вам, черт побери, от меня нужно, или выметайтесь к такой-то матери!
Выпалив все это, заслуженная учительница в глубине души ужаснулась — до нынешнего дня она никогда в жизни так не выражалась.
Посетитель кряхтя поднялся и согнулся перед хозяйкой в угодливом поклоне:
— Ну разумеется, сударыня, вы можете и не вспомнить столь ничтожного холопа, как ваш покорный слуга…
— Хватит дерьмо в ступе толочь! — перебила Анна Сергеевна. (Это выражение она иногда использовала в разговоре с нерадивыми учениками, только вместо «дерьмо» говорила «воду»). — Ближе к делу! Кто вы такой?
— Я — барон Альберт, — чуть приосанившись, представился гость. — Глава Тайного приказа в Белой Пуще. И поверьте мне, почтеннейшая, я никогда бы не решился докучать вам, кабы не был к тому призываем моим высоким повелителем, Его Злодейством князем Григорием…
— Каким еще князем Григорием? — презрительно вскинула брови Анна Сергеевна. — Он же давно сдох!
Барон Альберт почтительно хихикнул:
— Нет-нет, уважаемая Анна Сергеевна. Имею сообщить вам радостнейшую новость — слухи о кончине князя Григория оказались сильно преувеличены. Князь не токмо жив, но и собирается вернуть себе престол, столь велоро… вероломно у него отъятый.
— Ну и пускай себе возвращает, что хочет, — раздраженно бросила Анна Сергеевна, все более вживаясь в образ. — От меня-то ему какого беса нужно?
— О-о, Анна Сергеевна, вы — самая неотъемлемая часть его замыслов, — почтительнейше осклабился Альберт. — Он мне лично так и сказал: найди госпожу Глухареву во что бы то ни стало, потому как она, то есть вы — та соль, без коей любое самое изысканное блюдо останется пресным и безвкусным!
— Ну и где он, этот ваш князь Григорий? — как бы между прочим поинтересовалась Анна Сергеевна. — И вообще, раз я ему так нужна, то мог бы встретиться со мною лично, а не подсылать… — Хозяйка чуть было не назвала гостя «шестеркой» или даже «холуем», но удержалась: — А не подсылать помощников.
— Дело в том, достопочтеннейшая… Будьте здоровы!
— Спасибо, — буркнула Анна Сергеевна, хотя вовсе и не чихала. — Ну, и в чем же дело?
— К сожалению, теперь это невозможно, — вздохнул Альберт. — Ибо князь Григорий по вполне понятным причинам пребывает в глубоком подполье, и даже ваш покорнейший слуга далеко не всегда имеет возможность его лицезреть. Но уверяю вас, достопрепочтеннейшая Анна Сергеевна, что князь Григорий знает обо всем, и наша встреча происходит по его ведению и повелению.
— Ну ладно, хватит болтать, — оборвала его Анна Сергеевна. — Выкладывайте, чего надо вашему князю Григорию. Небось, опять какие-нибудь темные делишки, а?
— Ну что вы, Анна Сергеевна, разве князь Григорий способен на темные делишки? — бурно возмутился барон. — Его дело правое, и своего он добивается исключительно благородными средствами!
Анна Сергеевна нетерпеливо щелкнула хлыстом — ей явно надоело словоблудие гостя. Они уже четверть часа беседовали, но собственно по делу не было сказано ни слова.
— А теперь послушайте меня, — заговорила Глухарева, властно поглядывая на Альберта, который стоял перед ней, съежившись и опустив глаза, будто проштрафившийся первоклассник. — Если вы прибыли, чтобы обменяться верительными грамотами, то будем считать, что эта часть вашего дипвизита выполнена. Есть конкретное дело — выкладывайте. А нет — будьте здоровы, мне еще… — Анна Сергеевна чуть было не сказала: «Мне еще домашние задания проверять надо». — У меня дел невпроворот!
Однако барон Альберт, кажется, был патологически неспособен говорить о деле без предисловий и экивоков:
— Видите ли, достопочтеннейшая, дело до вас у князя Григория действительно есть, но я, право же, не знаю, с чего начать… Ну ладно, попытаюсь. Вам, несомненно, известно имя главного погубителя князя Григория. — Альберт выжидающе уставился на Анну Сергеевну. Но так как Анна Сергеевна даже не удостоила его кивком, то он нехотя уточнил: — Некто господин Дубов.
Это имя называл и Щепочкин, перечисляя абариновско-кожуховских персонажей, но Анна Сергеевна продолжала хранить непроницаемое молчание.
— И вы его уже как-то пытались, гм, так сказать… — продолжал мямлить барон, не решаясь произнести решительные слова.
— Замочить, что ли? — пришла ему на помощь Анна Сергеевна.
— Устранить, — мягко уточнил Альберт. — Но увы, в тот раз вас постигла неудача. Или, вернее, негодяя Дубова постигла удача — он остался жив и продолжает свои козни. И вот теперь, как бы это сказать…
«О Господи, во что я вляпалась!» — тоскливо подумала Анна Сергеевна, а вслух произнесла:
— Все ясно — доделать незавершенку.
— Да-да-да, конечно! — закивал Альберт, радуясь, что ему самому не пришлось говорить главных слов. — И поверьте, почтеннейшая, князь Григорий в долгу не останется.
— Я должна подумать, — сквозь зубы процедила Анна Сергеевна. И как бы между прочим полюбопытствовала: — Ну и где же этот мерзавец Дубов обретается — небось, за городищем?
— О, нет-нет, Анна Сергеевна, за городищем вас ждут куда более важные поручения, — рассыпался мелким бесом Альберт. — А Дубов сейчас находится в вашем городе. Кстати, он знает, что за ним охотятся поборники справедливости, и поэтому сменил имя и даже внешность.
— Ну и как же его теперь зовут? — зевнула Анна Сергеевна.
Альберт понял, что, пожалуй, для первого раза сболтнул лишку, но отступать было поздно. Воровасто оглянувшись, он достал из внутреннего кармана ручку и записную книжку, выдернул листок, что-то на нем нацарапал, показал Глухаревой и тут же поспешно сжег в пепельнице.
Анна Сергеевна хранила холодное молчание и лишь легким кивком дала понять, что все поняла и все запомнила.
— Ну и как? — выжидающе глянул на нее барон Альберт.
— Раз надо — сделаем, — бросила Глухарева. — Надеюсь, не очень срочно?
— Нет-нет, ну что вы, — залебезил повеселевший барон Альберт. — Никакой срочности, главное — надежность. А все наводки мы вам дадим, и насчет задаточка не извольте беспокоиться — всё будет в наилучшем виде!
Когда барон Альберт, кланяясь и рассыпаясь в любезностях, покинул жилище Анны Сергеевны, дверь шкафа отворилась, и оттуда вывалился Василий Щепочкин.
— Да уж, Анна Сергеевна, я и не представлял себе, что у вас там столько пыли, — сказал он, снимая с плеча оренбургский пуховый платок цвета темно-вишневой шали. — Еле от чиханья удержался.
— Один раз не удержался, — усмехнулась Анна Сергеевна.
— Но зато вы, Анна Сергеевна, были великолепны, — восхитился Вася. — Вам бы в театре выступать, право же!
— Мне и в школе цирка хватает, — пробурчала Анна Сергеевна, хотя Васин комплимент пришелся ей по душе. — Эх, увидал бы меня мистер Сорос — точно бы исключил из своих лауреатов.
— Или наоборот — представил бы к еще одной премии, — шутливо возразил Щепочкин.
Но Анна Сергеевна резко посерьезнела:
— Шутки шутками, а дело-то совсем не шуточное. Похоже, Миша был прав — мы имеем дело с шайкой преступников и убийц!
— А по-моему, просто взрослые дяди начитались сказок и решили поиграть «в князя Григория». Этот барон Альберт вам случаем не сказал, каким способом вы должны «мочить» литературного персонажа Дубова?
Анна Сергеевна строго посмотрела на Щепочкина:
— Вася, ты еще в школе имел привычку невнимательно слушать на уроках. Или ты не понял, что они под литературным Дубовым подразумевают вполне реального человека?
— Да, что-то такое припоминаю.
— А теперь догадайся с трех раз, кого именно они предложили мне «замочить»!
Щепочкин даже присвистнул:
— Вот это да! Право же, Анна Сергеевна, удача сама плывет к нам в сети.
— Какая удача?! Ты что, не понимаешь, что они собираются тебя убить, к тому же моими руками!.. И вообще, — продолжала Анна Сергеевна, немного успокоившись, — я потому согласилась так быстро, что иначе бы они сами это сделали.
— Анна Сергеевна, вы поступили совершенно правильно — такой заказ никак нельзя выпускать из рук, — продолжал балагурить Щепочкин. — Раз уж устранить меня они наняли, шутка сказать, саму Анну Сергеевну Глухареву, то и заплатят за мою голову по-царски. Так что требуйте с них по полной программе…
— Если ты не прекратишь дурачиться, то я тебя прибью совершенно бесплатно! — не выдержала Анна Сергеевна. — Мы должны немедленно обратиться в милицию!
— А что мы ей скажем? — вмиг успокоившись, отвечал Вася. — Что барон Альберт «заказал» вам Василия Николаевича Дубова, которого на самом деле зовут Василий Юрьевич Щепочкин? Да нас с вами просто на смех подымут!
— Ну и что же делать — ждать, пока…
— Я обращусь в милицию частным образом. На днях увижу инспектора Рыжикова в неофициальной обстановке и все ему расскажу.
— Где, если не секрет?
— На репетиции в нашей художественной самодеятельности. Мы ж теперь ставим «Ревизора»!
— И вы с инспектором репетируете Бобчинского и Добчинского? — предположила Анна Сергеевна. Щепочкин рассмеялся:
— Не совсем. Инспектор — Городничего, а я — Держиморду… Ну ладно, пора собираться. Я так чувствую, что у вас еще дел невпроворот. — Вася кивнул на кипу тетрадок. — Вы, Анна Сергеевна, главное дело, торгуйтесь и тяните время — мы должны вывести этих сказочников на чистую воду еще до того, как вы меня… Ну ладно, не буду, не буду, — засмеялся он, заметив, что госпожа Глухарева не в шутку потянулась за «садо-мазохической» плеткой.
Из дома учительницы Щепочкин ушел в наилучшем расположении духа, размышляя о том, как использовать обстоятельства в свою пользу. Или, вернее, во вред тем, кто затеял совершать преступления «по книге», олицетворяя себя с литературными злодеями. И первое решение, которое принял Василий — не торопиться и подождать, что еще выкинут «упыри и вурдалаки», а пока что внимательнее перечитать книги Абариновой-Кожуховой.
А Анна Сергеевна, проводив Васю, принялась за свои терадки. Хотя, конечно, мысли ее меньше всего были заняты косинусами, биссектрисами и прочими логарифмами.