Наутро, едва стало светать, Алибала оделся и вышел из гостиницы. Он не пошел на рейсовый автобус, а решил ждать попутной машины. К счастью, в такси, идущем в Баку, оказалось одно свободное место, и водитель его взял.

Он уехал, не простившись и даже не повидавшись ни с Дадашем, ни с Явузом и в дороге ни разу не вспомнил о них.

В Баку, возле автовокзала, он рассчитался с водителем такси, пересел на автобус и отправился в свой микрорайон.

Всю дорогу он думал о жене, представляя, как она встретит его с недовольным видом и, как всегда, будучи обиженной, покачает головой: «Ах, Али, Али!» Он ожидал, что жена будет упрекать уже не за поездку, а за то, что не позвонил из Кубы. И она имела право упрекать его, и Алибала приготовил ответ на это.

Он сел в лифт и поднялся на свой этаж. Нажал на кнопку звонка. Подождал. Как только Хырдаханум откроет дверь, он, опережая ее, скажет: «Ай, Хырда, зря я не послушался тебя и поехал в Кубу, виноват перед тобой, прости меня». Алибала знал, что всегда, когда оп был виноват и признавал свою вину, гнев жены быстро остывал.

Но дверь не открылась. Алибала позвонил снова и долго держал палец на кнопке звонка. Звон слышался и в квартире, и на лестничной площадке, а дверь не открывалась. Алибала начал тревожиться: «Что это с Хырдой? Неужели спит, да еще так крепко, что и звонка не слышит? Это па нее не похоже. Наверное, бедняжка всю ночь не спала, ждала моего звонка, устала, к утру сон и сморил ее, а утренний сон крепок…» Алибала подождал, не послышатся ли знакомые шаги. Нет, тихо в квартире. Тут он вспомнил, что в кармане у него есть ключ от квартиры, и успокоился, не стал больше звонить. «Пусть спит», — подумал он про жену и потихоньку отпер дверь, вошел в прихожую. Тихо снял плащ, ботинки, надел тапочки. На цыпочках подошел к открытой двери спальни, заглянул. Жены на кровати не было. Прошел в гостиную. И там ее не было. Заглянул на кухню, в ванную. Чувствовалось, что в квартире никого нет. Где же Хырда? Куда могла уйти в такую рань?

Комнаты были неубраны. Алибала по-настоящему встревожился. Хырдаханум ни за что бы не ушла из дому, не убрав постель, какое бы важное дело у нее ни было в городе. Что все это значило, невозможно было понять. Тревога его росла, в голову лезли самые невероятные предположения: «Что, если Хырда, встревожившись и не дождавшись звонка, рано утром отправилась в Кубу? С нее станется. Когда человек беспокоится за своего ближнего, как Хырда за меня, он может пойти на край света. Но если Хырда отправилась в Кубу, то это очень плохо…»

Алибала беспомощно ходил по комнатам, пока не почувствовал, что сердце покалывает. Накапал в стопку валокордина, выпил. Присел на кухне. Тут его взгляд коснулся газовой плиты, и мелькнула мысль проверить, горяч ли чайник. Он подошел, потрогал оба чайника — они были холодные. «Неужели даже глотка чаю не выпила и голодная вышла из дому? Если бы она приехала в Кубу вчера вечером, я об этом узнал бы. Утром могли разминуться…» Что же ему теперь делать, куда пойти, как узнать, где она? Если куда надумала надолго уйти или уехать, на всякий случай кому-нибудь об этом сказала, чтобы ему передали… Он поднял было трубку, чтобы позвонить сестре, но передумал. Может, лучше подождать. Может, вот-вот вернется?

Одно из окон квартиры открывалось в треугольный сквер. В сквере — пусто. Алибала простоял у окна с полчаса, но никто не появлялся. Тогда он решил спросить соседей, — может, они что-то знают. Вышел на лестничную площадку, после долгого размышления нажал звонок — позвонил в соседнюю квартиру. Никто не откликнулся, не открыл двери. Видимо, никого нет дома. Впрочем, ведь их даже вечером дома не бывает, не то что утром, отметил про себя Алибала: это была квартира молодоженов. Подумав, он позвонил в другую квартиру. В глазке мелькнул свет, кто-то сказал из-за двери:

— Подождите, сейчас открою.

Худой пожилой мужчина с седыми редкими волосами, в очках открыл дверь и гостеприимно пригласил Алибалу войти.

— Доброе утро, Алибала. Входи, пожалуйста.

— Доброе утро, Асадулла-муаллим. Вот, побеспокоил…

— Да входа, входи, поговорим. Ты как раз мне нужен.

Едва соседе; открыл дверь, на Алибалу дохнуло запахом старой бумаги, как в библиотеках и на книжных складах, но к этому запаху примешивался и запах табака.

Алибала вошел. Одна стена узкого коридора была заставлена от пола до потолка книжными полками, в которых тесно стояли книги. Всякий раз, заходя в эту квартиру, Алибала думал, что попал не в человеческое жилье, а в красный уголок или читальню, потому что не только коридор, но и обе комнаты были заставлены книжными шкафами и полками, и только в углу одной из комнат стояли кровать и платяной шкаф. Правда, сам Алибала не видел, но слесарь, из домоуправления рассказывал, что у соседа даже в туалете укреплена полка с книгами и он якобы читает их, когда сидит на унитазе… Впрочем, слесарь был человек насмешливый, ядовитый, верить ему на сто процентов нельзя…

Асадулла страдал ревматизмом. Шаркая старыми шлепанцами по стертому паркету, он снова предложил Алибале:

— Проходи.

Алибала редко встречался с Асадуллой-киши, но знал, что, кто бы ни заходил к старику, Асадулла заводил разговор о книгах. То он достал хорошую книгу, то ему принесли редкую рукопись, то какой-то ученый предлагает ему большие деньги за старинное издание Физули, но Физули он, Асадулла, ни за какие деньги не отдаст, — одним словом, весь мир для старика сосредоточился на книгах, и Алибала очень боялся, что Асадулла-муаллим снова сядет на своего любимого конька, — поэтому он постарался опередить хозяина:

— Асадулла-муаллим, я ездил в Кубу…

— Знаю, дорогой, знаю, — перебил его старик. — Когда вернулся?

— Да уж больше часу. Небывалое дело: приехал, а двери закрыты и Хырдаханум нет дома. Ждал, думал, что она с утра пораньше пошла в магазин или на базар. Но время идет, а ее нет… Я уж беспокоюсь.

— Ты хорошо сделал, что зашел ко мне. Я вчера вечером и ночью дважды звонил вам, но дверь мне никто не открыл, и я понял, что ты еще не вернулся из Кубы…

От волнения у Алибалы сжалось сердце, перехватило дыхание. «Что это такое говорит Асадулла-муаллим? Как он узнал, что я должен был поехать в Кубу и скоро вернусь? Почему он вчера вечером и ночью стучался к нам? Какое важное дело было у него? Судя по его словам, получается, что вчера вечером у нас никого не было. Видно, Хырдаханум уже с вечера куда-то ушла».

— Асадулла-муаллим, прошу вас, ничего не скрывайте от меня, если что-нибудь с Хырдаханум случилось…

— Не волнуйся, дорогой, ничего страшного не произошло. Она вчера в обед к нам позвонила. Открываю дверь, вижу — это Хырдаханум, а рядом с ней женщина в белом халате. Что, спрашиваю, стряслось? Да ничего, говорит, особенного, а вот почувствовала себя плохо, на всякий случай вызвала «скорую помощь», и вот доктор говорит, что одну меня оставить дома нельзя, должна непременно лечь в больницу, какое-то время находиться под присмотром врачей… Полежишь там, говорит, два дня, станет лучше, поедешь домой… В общем, Хырдаханум просила передать тебе, чтобы ты не беспокоился.

— Так она в больнице? Асадулла-муаллим, прошу вас ничего не скрывать от меня… Если что…

— Слушай, я же сказал тебе: Хырдаханум сама, своими ногами, отправилась с врачом «скорой помощи». Клянусь, не вру. А вечером и ночью я звонил, думал, что ты вернулся, и хотел все это передать тебе.

— Не знаете, в какую больницу ее отвезли?

— Знаю. Хырдаханум сама сказала, чтобы ее отвезли в больницу железнодорожников. Передай, говорит, это Алибале, чтобы не искал меня в другом месте.

Алибала медленно приходил в себя от услышанного. Он вспомнил, что в больнице его знают, там есть у него знакомые врачи, надо срочно ехать туда.

— Не суетись, Алибала, не теряйся, все будет в порядке, с кем угодно может случиться, а с годами болезни все чаще наседают на человека, надо к этому привыкать.

— Извините, Асадулла-муаллим, что вас побеспокоил.

— О чем говорить, Алибала, мы ведь соседи. Жаль, что я стал настоящий калека, ноги меня подводят, не могу выходить из дому, а то пошел бы с тобой проведать Хырдаханум-баджи.

— Спасибо, Асадулла-муаллим. Считайте, что вы ходили. Я сейчас к ней поеду и скажу, что вы хотели поехать…

— У меня есть интересные детективы, то есть приключенческие романы; если Хырдаханум-баджи заинтересуется, отнесешь ей в больницу, чтобы она там не скучала.

— Скажу, Асадулла-муаллим.

— Что поделаешь, у меня только на это сил и хватает, — извинялся старик. И, уже закрывая за Алибалой дверь, не преминул добавить: — Передай Хырдаханум-баджи привет от меня, пусть она не унывает, доктора теперь хорошие, быстро поставят на ноги…

Алибала уже, пожалуй, и не слышал этих слов, машинально открывая дверь своей квартиры. Он был занят своими невеселыми мыслями о жене: «Что с ней случилось, как она себя чувствует?..» Сразу же стал собираться в больницу. «Что же ей отнести, чтобы пришлось по душе? Эх, если б она догадалась позвонить — спросил бы, чего ей хочется… А вдруг ей не до звонков?»

Алибала заторопился. Открыл холодильник. На верхней полке стояла тарелка с виноградом «сарыгиля». Хырда любит виноград. А что взять еще? Увидел в холодильнике долму из виноградных листьев. Масло, сыр. Нашел мороженого цыпленка. Сварить бы его, но это долго — пусть останется до следующего раза…

С тех пор как они поженились, Хырдаханум всего несколько раз ездила в свое родное село Туркяны и дня по два гостила у матери. Тогда Алибала оставался дома один. Но никогда квартира не казалась ему такой холодной и неуютной, как на этот раз. Как же одинокие люди долгие годы обходятся без близких, без собеседников? Взять хоть Асадуллу-муаллима. Всегда он был один. Говорили, что и на прежней квартире он жил один, хотя у него были сыновья. Старший, инженер-нефтяник, работал в Тюмени; второй, археолог, жил в Баку, но к отцу никогда не наведывались — то ли отец порвал с ними, то ли они отказались от отца… А виной тому были книги. Дело в том, что в Академии наук узнали о богатой библиотеке Асадуллы-киши; приходили специалисты, осмотрели древние рукописи, редкие издания; библиотеку оценили в несколько тысяч и просили старика продать ее. Сыновья были за — отец воспротивился. Сыновьям что, лишь бы выручить деньги. Никакого отношения к книгам они не имеют, книги принадлежат ему, и он поступит с ними так, как сочтет нужным… Вслед за этим Асадулла-киши позвонил президенту Академии наук и сказал, что книги пока останутся у него, но после его смерти будут безвозмездно переданы в распоряжение академии. Президент поблагодарил Асадуллу-киши за такой щедрый подарок. Никто не знал, написал ли старик на этот счет завещание, но если и раньше Асадулла книгами дорожил, то теперь он берег их пуще глаза и при каждой возможности пополнял библиотеку. Одни хвалили и одобряли такое решение старика, другие считали это глупостью; сыновья будто бы заявили, что раз ему библиотека дороже них, то они к нему больше не придут, а старик будто бы сказал, что он тоже их знать не знает, и на том разошлись. На разные кривотолки старик не обращал никакого внимания.

Поначалу Алибала, как и многие, не одобрял образ жизни Асадуллы-киши. Зачем, стоя одной ногой в могиле, держаться руками и зубами за эти пыльные тома, написанные бог весть когда и неизвестно для чего? Но потом, узнав, что авторитетные люди из академии высоко оценили библиотеку Асадуллы-киши, он поверил, что эти потрепанные тома с пожелтевшими страницами хранят многие мысли, что они очень нужны людям и что старику стоило дрожать над ними. Сам он книг не читал; когда-то, когда был еще маленьким, в доме было несколько книг на арабском алфавите, но поскольку никто не умел читать, их порвали и выбросили. Да, каждый в мире занят своим делом, по-своему живет и по-своему завершает свою жизнь, и никто не называет свое молоко кислым… Видно, Асадулле-киши нравится жить отшельником среди книг, и тут ничего не поделаешь. Но он, Алибала, от одиночества глупел, терялся и не знал, что делать.

Было одиннадцать часов утра, когда Алибала со свертком в сетке поспешил в больницу. Подумал было заглянуть на базар, купить цветов, но что-то удержало его. Из микрорайона до железнодорожного вокзала, рядом с которым находилась больница, он мог доехать автобусом. Но автобус шел долго, делал частые остановки; Алибала хотел скорее увидеть Хырдаханум и поэтому остановил такси.