С потерей Искера борьба за Сибирь не закончилась, наоборот, она только начиналась и длилась долгих 17 лет, вплоть до полного поражения хана Кучума. Все это время было заполнено непрерывными сражениями, взаимными нападениями, гибелью атаманов и казаков, покорением местных народов, строительством русских городов и крепостей, изменой и предательством приближенных Кучума. Этот период характерен двумя событиями, которые внесли перелом в ход борьбы и привели к окончательному завоеванию Сибири: гибелью в 1585 году Ермака, после чего началось широкое наступление царизма на Сибирь, и гибелью в 1598 году Кучума, после которой у его потомков не осталось надежд на возрождение Сибирского ханства.

Борьба за Ибирь-Сибирь

С Кучумом из Искера бежало в степь около тысячи человек, в основном это были близкие ему мурзы, беки, огланы, духовные лица, все те, кто пришел с ним в свое время в Сибирь из Ногайской Орды и Бухары, Хивы и Казахской степи. Свою семью Кучум заблаговременно, еще до сдачи Искера, отправил из города в заранее укрепленное место у озера Абалак, примерно в 15–20 км от столицы.

Кучум выжидал, когда наступит зима, реки покроются льдом и казаки останутся зимовать без достаточных запасов продовольствия — силы их начнут таять, и тогда он сможет без особого труда вновь захватить свою столицу. К тому же вернутся отряды сына Али из набега на Русь, которые значительно усилят его войско.

Вначале все шло по плану Кучума. Через несколько недель после бегства из Искера подошли отряды Али, но джигиты, уставшие от дальнего перехода, понесшие потери в сражениях за Уралом, не рвались в бой с казаками, силу которых они впервые почувствовали еще в боях на Чусовой в августе. Прошел месяц после взятия казаками Искера, а Кучум не предпринимал никаких решительных действий.

Казаки осмелели, в поисках продовольствия стали выходить из города, заниматься рыбной ловлей, охотой, сбором дани с местных племен. 5 декабря 1582 года отряд из 20 казаков во главе с атаманом Богданом Брязгой направился на лов рыбы на озеро Абалак. Озеро находилось недалеко от Искера под высоким берегом Иртыша и соединялось с рекой длинной узкой протокой. Но по пути отряд подстерег оправившийся от ран отважный Мухаммед-кул. Когда возвратился Али, хан Кучум после долгих размышлений общее командование всеми отрядами снова поручил своему племяннику, как более опытному в военных делах, не раз ходившему в походы за Урал на русские владения и храбро воевавшему с казаками Ермака на подступах к Искеру.

Итак, Мухаммед-кул неожиданно напал на потерявших бдительность казаков и перебил всех до одного, в том числе и самого Б. Брязгу. Интересно отметить, что в Сибири погибли все видные атаманы, руководители набега на ханство Кучума, и первой жертвой стал есаул Брязга. Этот факт — еще одно доказательство ожесточенного характера схваток между казаками и ханом.

Кучум праздновал победу — это было первое серьезное поражение казаков в Сибири, и оно значительно подняло боевой дух ханских воинов. Мухаммед-кул рассчитывал начать осаду Искера и запереть казаков в городе, надеясь на долгую зиму: у казаков мало шансов уцелеть, без пищи, топлива они долго не продержатся. Но даже если они сумеют вырваться из Искера, то по глубокому снегу, в сильные морозы и бураны далеко не уйдут. Все вроде бы верно рассчитали Кучум и Мухаммед-кул, кроме одного: это были казаки, а не регулярные войска русских. Им нечего было терять, и они решили первыми нанести удар по отрядам хана.

Получив известие о гибели казаков во главе с Б. Брязгой, Ермак с дружиной выступил из Искера и быстро направился в сторону ставки Кучума, к озеру Абалак. Хан укрепился в городище на высоком берегу Иртыша, окруженном земляными валами. Вокруг располагались зимовки его близких мурз и беков, охранные отряды. Нападения Ермака никто не ждал, поскольку хан сам предполагал начать осаду Искера и не думал, что атаман рискнет выйти из города в поле. Сражение длилось целый день, до самого вечера, и носило ожесточенный характер. Перед Ермаком предстало не прежнее ополчение, наспех собранное для обороны Искера, а гораздо более дисциплинированное и лучше организованное войско. Оно не боялось огнестрельного оружия, не разбегалось при выстрелах пушек и пищалей, стремилось навязать казакам ближний бой, чтобы использовать свое численное превосходство. Это был самый упорный и кровопролитный бой за всю историю сибирской экспедиции Ермака, здесь лицом к лицу сошлись лучшие, отборные воины Кучума и дружина казаков, которая должна была или победить, или умереть.

Битва не принесла победы ни одной стороне. Казаки сумели выстоять до вечера, и после наступления темноты обе стороны отступили с поля боя. В сражении русские понесли большие по тем временам потери — погибло 37 человек. Казаки подобрали тела погибших, вернулись в Искер и похоронили их на ханском кладбище на Саусканском мысу.

Кучум не сумел уничтожить небольшой отряд Ермака, несмотря на численное превосходство. Стало ясно, что не удастся легко и быстро расправиться с казаками и вернуть столицу. Предстояло готовиться к долгой и затяжной войне, мобилизовать все силы ханства. И Кучум решил отступить на юг, в есильские степи, чтобы собрать подкрепление, дать отдых воинам, дождаться весны и, изматывая казаков постоянными набегами, в конце концов истребить их.

Хан отправился на юг, туда, где располагались аулы казахов-кочевников, в междуречье Тобола, Есиля и Иртыша, надеясь набрать новых воинов. Ермак же решил укрепить власть, расширить пределы своего влияния на север, подчинить местные племена, обложить их данью, пополнить запасы продовольствия.

Вниз по Иртышу к месту слияния с Обью направились 50 казаков во главе с атаманом Никитой Паном. Им поручалось покорить местных правителей, собрать с них ясак и привезти продовольствие. Некоторые князьки сами приходили к Ермаку с данью, приносили присягу на верность, заверяли в своей дружбе. Но многие прииртышские племена выжидали, не торопясь с изъявлением покорности.

На пути казаков подстерегали засады, неожиданные нападения местных воинов. В ответ применялась тактика террора и запугивания. Так, один из городков на реке Аремзянка оказал особенно упорное сопротивление. Взяв крепость штурмом, атаманы расстреляли и повесили вождей племени, лучших воинов-мергенов и стрелков из лука. Охваченные ужасом, жители покорились, клялись быть подданными Руси. Согласно летописи, атаман положил на стол свою окровавленную саблю и велел «целовати за государя даря, чтобы им служите и ясак платите по вся годы, а не измените».

После взятия городка на Аремзянке казаки послали в Искер к Ермаку хлеб и рыбу и двинулись дальше. Некоторые улусы сдавались без боя, а некоторые начинали войну. В Туртасских юртах казакам пришлось выдержать бой с местными жителями. На земле остяков и вогулов князь Нимьян собрал две тысячи человек, укрепился в городке на вершине горы, запасся продовольствием и отверг все предложения казаков о добровольной сдаче. В течение трех дней отряд предпринимал отчаянные попытки взять городок штурмом, но безуспешно. Некоторые бойцы предлагали отступить, не терять зря людей и время. Но идти дальше, оставив в тылу непокорный городок, казаки не могли. После долгого обсуждения решили все-таки пойте на последний штурм, который удался. Нимьян оставил городок и отступил в тайгу, однако в плен попал местный князек Роман Славный, храбро бившийся с казаками.

К этому времени наступила весна, Иртыш очистился ото льда. Отряд Никиты Пана построил несколько легких стругов и отправился дальше, вниз по реке, где с боем, а где без боя приводя к присяге местные племена.

На речке Рача, притоке Иртыша, казакам вновь пришлось вступить в сражение. Вогулы загородили речку поваленными деревьями и, когда казачьи струги неожиданно наткнулись на них и остановились, выскочили из укрытий и стали цеплять лодки крюками. Опомнившиеся казаки дали залп из пищалей, после чего нападавшие сразу же разбежались.

Следующее испытание ожидало отряд возле деревни Сотников, где в священной роще находились идолы вогулов. Три часа бились казаки, прежде чем сломили сопротивление аборигенов и собрали ясак.

Затем, при впадении Иртыша в Обь, посланцы Ермака ступили на землю знатного остяцкого князя Самара, который собрал ополчение восьми местных вождей. Самара заранее предупредили о приближении казачьего отряда, и он готовился к отпору. На случай осады Самар на вершине высокой горы оборудовал укрепление, практически неприступное, где всего несколько бойцов могли отражать атаки целого отряда. Сам Самар с оставшимися воинами, ожидая казаков, расположился у подножия горы. Казачья флотилия на рассвете бесшумно подошла к самому берегу, где беспечно спали караульные и воины во главе с князем. Казаки дали залп; поднялась страшная паника, Самар и остальные вожди были сразу же убиты, бойцы разбежались и попрятались по лесам. Отряд простоял в городке неделю, собрал ясак и решил вернуться в Искер.

По пути, спускаясь по Иртышу до впадения реки в Обь, казаки покорили еще несколько местных князей, собрали дань, запаслись продовольствием, разведали водные и сухопутные дороги. Нелегко дался им этот поход: было убито около 15 человек, при штурме Назым-городка погиб и их лидер — известный атаман Никита Пан.

Оставшийся в столице Ермак тоже не терял времени даром. Самой большой военной его удачей явилось неожиданное пленение племянника хана военачальника Мухаммед-кула. Произошло это в результате предательства близких Кучуму людей. Некий мурза Сенбахта Тагин, ненавидевший и хана, и его близкого родственника, в феврале 1583 года сообщил Ермаку, что Мухаммед-кул со своими кочевьями находится у реки Вагай в 100 верстах от Искера. Людей с ним мало, и он не ожидает нападения. Ермак решил воспользоваться удобным случаем и захватить главного полководца хана. Были отобраны 60 самых лучших и храбрых воинов, которые и направились к Вагаю. Они получили приказ Ермака взять Мухаммед-кула во что бы то ни стало живым и доставить к нему.

Казакам удалось незамеченными добраться до озера Кулары, где расположился Мухаммед-кул. Среди ночи они неожиданно напали на спящих воинов, перебили всех и захватили ханского племянника. 28 февраля 1583 года пленного доставили к Ермаку. «Сибирских стран богатырь» Мухаммед-кул ожидал расправы за свои набеги, однако Ермак принял его хорошо, показал свое уважение к знатному пленнику и поместил его в отдельном жилище под крепким караулом. По преданию, между ними состоялось единоборство, где оба оказались равны. Атаман был рад, что избавился от самого опытного и грозного военачальника Кучума и думал через Мухаммед-кула вступить в переговоры и попытаться воздействовать на хана, дабы тот прекратил сопротивление. Однако из этого ничего не вышло. Кучум ужаснулся вести о пленении Мухаммед-кула, но он и не думал о прекращении борьбы. Ханское войско возглавил его старший сын Али. В ноябре 1583 года Ермак отправил Мухаммед-кула в Москву, к царю Ивану IV Грозному по его требованию. О дальнейшей судьбе Мухаммед-кула мы расскажем в следующей главе.

Потеря крупного военачальника значительно осложнила положение хана Кучума. Его враги немедленно подняли голову, начались разногласия в среде самых близких мурз, которые стали разбегаться в разные стороны: кто в Ногайскую Орду, кто в Бухару и Хиву, а кто просто откочевал от хана до лучших времен, выжидая, чем закончится противостояние Кучума и Ермака. Хан получил известие, что племянник убитого им Жадигера, сын Бек-Булата Сейтек пришел из Бухары и намерен вернуть свое царство. Кучума оставил даже его самый близкий придворный — Карача, вместе с ним создававший ханство, до этого верно служивший ему и получавший от него богатые дары. Карача ушел вверх по Иртышу, к Чулымскому озеру, и стал кочевать в районе рек Тара и Омь.

Однако хан не сдался, а повел военные действия против Ермака, добиваясь возвращали своего улуса под Искером. От Кучума стали уходить и другие вожди местных племен, некоторые из них добровольно присягали Ермаку на верность.

После серии побед на казачьем кругу было решено послать в Москву к царю Ивану IV Грозному известие о взятии казаками Сибирского царства, заслужить его милость этим сообщением и просить о помощи, ибо невозможно столь малыми силами удерживать завоеванный край. С наступлением лета 1583 года из Кашлыка в Москву с «сеунчем» выехала казачья делегация в составе 25 человек, возглавляемая атаманами Черкасом Александровым и Саввой Волдырем. Отправились на двух стругах, захватив в дар царю богатства сибирской земли: пушнину, драгоценности, золото, серебро и т. п.

Гоады привезли в Москву донесение Ермака, в котором сообщалось: «Писали Ермак с товарищи благочестивому государю царю и великому князю Ивану Васильевичи) всеа Руси самодержцу, что… царьство Сибирское взяша и многих живущих ту иноязычных людей под его государеву царскую высокую руку подвели и к шерти их привели… по их верам на том, что им быть под его царскою высокою рукою до веку… стояти, и ясак им государю давати по вся годы, а на русских людей зла никакого не мыслить».

В Москве неожиданную весть о завоевании Сибирского царства приняли с огромной радостью, звонили во все колокола, в церквях и храмах пели благодарственные молебны, восхваляли подвиги казаков. Сам атаман стал национальным героем. После захвата Казанского и Астраханского ханств это было действительно счастливое известие о приобретении нового края, к тому же сказочно богатого. Иван Грозный всем казакам даровал прощение прежних грехов, пожаловал атаманам по «золотому», а гонцам деньги, одежду, оружие и разрешил им на обратном пути набирать в деревнях охотников идти с ними вместе в Сибирь. По преданиям, царь отправил Ермаку шубу со своего плеча, два стальных панциря, серебряный кубок, даровал ему кусок английского сукна и звание «сибирского князя». Строгановы как организаторы экспедиции получили во владение значительные территории. Атаману велено было прибыть в столицу. «А Ермаку указал государь быть в Москве». Иван Грозный, видимо, считал, что казаки справились с первоначальной задачей завоевания Сибири, а окончательно присоединить новый край к метрополии должны были уже правительственные отряды. В Сибирь направлялся отряд из 300 стрельцов во главе с воеводой князем Семеном Волховским.

Между тем положение казаков в Сибири становилось все труднее. Экспедиция затягивалась, силы ее постепенно таяли, росли потери, были израсходованы почти все боеприпасы, что лишало казаков главного преимущества в сражениях. В этих условиях Ермак решил сам искать пути возвращения на Русь. Участились и стычки с сибирскими кочевниками. Разведка доносила Кучуму, что положение врага ухудшается, Ермак теряет людей, в отряде распространились болезни, что ружья казаков скоро замолкнут и тогда можно будет всех уничтожить.

С Иртыша флотилия Ермака спустилась к Тоболу и поднялась вверх по его притоку Тавде к владениям пелымского князя Аблай-Керея. Сразу же начались стычки с вогулами. Вначале казаки разбили отряды местного князька Лабуты. Кровопролитное сражение разыгралось с воинами князя Печенега; все озеро, где оно происходило, было завалено трупами убитых вогулов и позже его прозвали Поганым из-за обилия в нем человеческих костей. Путь преграждал теперь лишь опытный вогульский вождь Аблай-Керей, не раз ходивший набегами на Русь через Урал. Ермак рассчитывал через его владения вернуться на родину. Но многочисленные отряды вогульского князя уже ожидали казаков и хорошо укрепились. После долгих раздумий атаман решил прервать поход, так как из-за немалых потерь каждый воин в отряде был на счету, а что ждало их впереди, никто не ведал. Захваченные в плен враги утверждали, что отсюда нет путей на Русь, не помогли и вогульские шаманы, к которым обратился за советом Ермак. Собрав с вогулов ясак, хлеб, мясо, рыбу, казаки вернулись обратно в Кашлык.

В это же время возвратились и гонцы атамана, посланные в Москву, вместе с ними прибыл отряд воеводы С. Волховского. Ермак встретил их с большой надеждой, однако вскоре проявились непредвиденные трудности. Запасов продовольствия было заготовлено в расчете только на казаков, Волховский же с собой никакой провизии не привез, думая обзавестись ею в Сибири. Кроме того, Кашлык оказался слишком тесен для такого большого отряда, не хватало теплых помещений. Поэтому пришлось оставить город и перебраться на остров в устье Тобола, которым ранее владел приближенный Кучума мурза Карача. Там отряд и встретил зиму 1584–1585 гг. Суровая сибирская зима с жестокими морозами, голод, холод, болезни, цинга стали косить казаков и стрельцов. Голод был настолько сильным, что казаки начали поедать трупы умерших товарищей. Вскоре умер и сам Волховский, сообщивший Ермаку о повелении царя прибыть в Москву и о назначении его Сибирским воеводой. К весне отряд Волховского практически перестал существовать, часть оставшихся ушла обратно в Москву под предлогом сопровождения пленного Мухаммед-кула. Ряды казаков тоже поредели, у Ермака оставалось человек 100–200.

Этой ситуацией решил воспользоваться приближенный Кучума мурза Карача, взявший инициативу борьбы с казаками в свои руки после пленения Мухаммед-кула. Прикинувшись союзником Ермака, он попросил у него помощи якобы против Кучума, а чтобы атаман поверил ему, доставлял иногда в отряд продовольствие, сообщал вести о Кучуме — в общем, вел себя мирно. После совещания на кругу Ермак решил направить на помощь Караче 40 человек во главе с атаманом Иваном Кольцо, самым опытным и искушенным среди казаков, который не даст себя обмануть и сумеет избежать ловушки. Отряд Кольца прибыл на реку Тара, в улус Карачи. Но Карача перехитрил всех: и Кучума, и Ермака, и Ивана Кольцо. Едва доверчивые казаки расположились на отдых, как были сразу же окружены воинами Карачи и все до единого перебиты. Так Ермак потерял своих самых боеспособных воинов во главе с опытным атаманом.

Когда весть о гибели отряда Кольца облетела все улусы, началось массовое восстание против русских. Казачьи отряды, находившиеся на сборе ясака, методично уничтожались местными племенами. В одной их таких стычек погиб атаман Яков Михайлов-. В матре 1585 года воины Карачи, других мурз и князей плотным кольцом окружили Кашлык и держали его в осаде до самого лета. Положение казаков становилось все более трудным, начался голод и коварный Карача торжествовал в предвкушении победы. Однако русские все-таки нашли выход. Ночью 12 июня отряд казаков во главе с атаманом Матвеем Мещеряком неожиданно напал на спящий лагерь сибиряков на Саусканском мысу вблизи Искера и в жестоком бою разбил его. Погибли многие воины, в том числе два сына самого Карачи, сам он едва успел спастись бегством в есильских степях.

Для казаков наступила передышка. Карача же, бежав с поля боя, вернулся к Кучуму и помирился с ним; стали строить совместные планы, как расправиться с Ермаком. Новое сражение произошло в улусе мурзы Бегиша, при впадении реки Вагай в Иртыш. Здесь собралось многочисленное ополчение казахов, пришедших на помощь к Бегишу, якобы были доставлены даже две пушки, но и они не помогли, и Ермаку удалось разбить отряды Бегиша. Казаки никого не оставили в живых, всех истребили до единого. Затем ожесточенная битва разыгралась в урочище Тебенди, близ впадения Есиля в Иртыш. Этот улус назывался Есиль-томак, и правили им потомки легендарного хана Сары-Каска. В жестоком рукопашном бою казаки лишились пяти человек. С каждой новой схваткой Ермак терял все больше людей, в то время как число воинов Кучума росло, поскольку в южных улусах проживало многочисленное кочевое население, поддерживавшее его. Двигаясь дальше в юго-восточном направлении, Ермак достиг крайней кучумовой крепости Кулары, защищавшей ханство от набегов калмыков. Пять дней казаки штурмовали Кулары, но не смогли взять городок. Сняв осаду, отряд Ермака отправился назад, в Кашлык.

Последний бой Ермака

На обратном пути Ермак попался в ловушку, расставленную ему Кучумом. Атаману сообщили ложные вести о том, что с юга, со стороны реки Вагай, к Кашлыку движется богатый бухарский караван, который якобы не пропускает Кучум. Это звучало вполне правдоподобно. Хотя война за Сибирь длилась уже третий год, торговые связи Бухары, Хивы, Саурана, Ташкента с Сибирью и Русью не прерывались, по-прежнему ходили купеческие караваны. Гонцы сообщали, что бухарские торговые люди просят атамана о помощи и выручке. Заранее расставленные на пути следования Ермака люди Кучума в один голос уверяли, что видели караван в верховьях Вагая. Хитрость удалось, и Ермак со своим отрядом в 108 человек повернул с Иртыша на Вагай. Целый день плыли казаки по реке, приставали к берегу, смотрели, не идет ли караван, так они доплыли до урочища Атбас и, не найдя следов бухарского каравана, вернулись обратно, к устью Вагая. Все это время параллельно реке, за лесами, шли отряды Кучума, наблюдая за врагом, выжидая удобного момента для нападения.

Ночь с 5 на 6 августа 1585 года казаки провели на небольшом острове в устье Вагая. Шел проливной дождь, ермаковцы, уставшие от долгого перехода, легли спать, выставив караулы, хотя надеялись, что в такую ночь кочевники и не помыслят о нападении. Они жестоко поплатились за эту ошибку, попав в западню, расставленную Кучумом. Хан зорко следил за каждым шагом казаков, которые и не подозревали о засаде. Дозорные, решив, что в такую темную, дождливую ночь они находятся на острове в полной безопасности, видимо, беспечно уснули. Хан расположился со своими воинами за рекой, в лесу, среди болот, где их никто не видел.

Дождавшись полуночи, когда усилился шум от дождя и ветра, а казаки уже давно спали, Кучум решил действовать. Вначале на разведку в лагерь был направлен один воин, приговоренный к смерти за какое-то нарушение. Он нашел брод и тихо перебрался на остров, обнаружил казаков крепко спящими и вернулся с известием к хану. Кучум не поверил этому, так как хорошо изучил противника и не мог себе представить, что Ермак может допустить подобную ошибку. Воин снова ушел в глухую ночь и вернулся с тремя пищалями и тремя сумками для боеприпасов, взятыми у сонных врагов. Только после этого Кучум решил напасть на лагерь Ермака.

Ночной атакой командовал старший сын Али. Воины бесшумно перешли через протоку на остров, сначала сняли четырех караульных, а после началась массовая резня спящих казаков. Почти весь отряд погиб. Увидав убитых и поняв, что оборону не удастся организовать, Ермак и оставшиеся в живых казаки устремились к стругам, намереваясь отплыть от берега. Летописи по-разному передают последний бой атамана. Ермак, обладавший богатырской силой и воинской сноровкой, выхватил саблю и отбивался от наседавших воинов, пробираясь к стругу, который покачивался на волнах Вагая у самого берега. Спасение, казалось, было близким. Кучум же, видимо, хотел взять Ермака живым, чтобы самому увидеть грозного казачьего атамана.

По казахскому преданию, в схватку с Ермаком вступил прославленный батыр Кутугай. Он и раньше не раз встречался в битвах с казаками, был даже в плену у Ермака и знал его в лицо. Теперь Кутугай горел желанием смыть позор пленения и расквитаться с атаманом. С коротким копьем в руке он бросился в единоборство с Ермаком. Атаман, по-видимому, прикрывал отступление казаков в струги и поэтому сражался до конца. Он был вооружен саблей и постепенно начал одолевать Кутугая. Схватка переместилась на борт струга. Неожиданно у Ермака развязался ремень шлема и открылось горло. Воспользовавшись этим, Кутугай ударил атамана в горло, тот упал за борт и утонул.

Русские летописи со слов оставшихся в живых казаков и попавших позже в плен кочевников — участников того памятного ночного боя — передают, что Ермак бросился в Вагай с целью доплыть до стругов, но не сумел и утонул под тяжестью царских панцирей. По другой версии, Ермак успел вскочить на борт судна, но струг покачнулся под набежавшей волной и атаман сорвался в воду. Еще одна легенда гласит, что Ермак поскользнулся на доске, переброшенной с берега на борт струга, упал в воду и утонул.

Разумеется, сколько очевидцев — столько и версий гибели атамана. Картина обстоятельств его смерти вырисовывается приблизительная, так как оставшиеся в живых казаки кратко и неохотно вспоминали этот скоротечный последний бой. К тому же некоторые летописи сообщают, что после ночного сражения на острове спасся всего один воин. Ясно только, что Ермак нашел свою смерть в волнах Вагая, а не Иртыша.

После завоевания Сибири официальная историография пересмотрела свое отношение к казачьему атаману, Ермака даже хотели причислить к лику святых, погибших мученической смертью за Русь. Отсюда и героические варианты его гибели, которые возвышали атамана, а не принижали его. Одни исследователи утверждают, что Ермак не мог бежать, как низкий трус, в такую минуту, когда убивали его спящих братьев, поэтому он должен был пасть как герой, в неравной схватке прикрывая своих товарищей. Другим представлялось более правдоподобной гибель в пучине реки, чем бесславная кончина от ножа убийцы, то есть атаман должен был принять более достойную смерть.

Мне все-таки представляется более достоверным, что Ермак погиб в ночном бою и уже мертвым свалился в реку, где его позже и нашли.

Несмотря на победу, понесли потери и воины хана. Погибло 67 человек, в том числе знатный мурза Булат и брат жены самого Кучума. Хан повелел найти Ермака, обещая нашедшему столько серебра, сколько весит тело атамана. Обыскали весь остров, обшарили дето реки, но безуспешно. Ермак как в воду канул. Ремезовская летопись так передает слова хана: «Найду его — его тело на части разрежу и сам мясо его с родителями своими стану есть, как разорителя моего царства». Здесь видна вся глубина ненависти Кучума к казачьему атаману, как к своему самому смертельному врагу, лишившему его ханства.

Смерть Ермака потрясла оставшихся в Искере казаков. На кругу было принято решение немедленно бежать в Россию ввиду невозможности удержать Сибирь. 15 августа казаки и оставшиеся в живых стрельцы Волховского, всего около 100 человек, сели в струги и направились по Иртышу к Оби, а оттуда Печорским путем вернулись домой. Искер был оставлен. Через несколько дней в брошенную столицу вошел со своими отрядами Али, наблюдавший за бегством казаков. Позднее прибыл и сам Кучум, занявшийся наведением порядка в своем ханстве. Так гибелью Ермака и бегством остатков его отряда завершился первый этап борьбы за Сибирь.

Через восемь дней после кровопролитного сражения на острове, 13 августа, на Иртыше, в 40 верстах ниже устья Вагая внук местного князя Бегиша по имени Жаныш ловил рыбу и заметил в воде утопленника. В те дни течением к берегу прибивало много погибших, но этот труп был в богатой одежде. Накинув петлю на ногу, Жаныш вытащил тело на берег. На погибшем казаке были железная кольчуга, латы с медной оправой, с изображением золотого орла на груди, дорогая сабля. На крик мальчика сбежались люди, и мурза Кайдаул признал в утопленнике атамана Ермака.

Эта весть мгновенно облетела все окрестные аулы, и многие пришли посмотреть на грозного и жестокого атамана, пролившего реки человеческой крови при завоевании Сибири, одно имя которого вызывало смертельный ужас и ненависть у местных жителей. Академик А. П. Окладников писал, что «Ермак явился объектом туземного культа как дух самого высокого ранга». Сибирские кочевники наделяли Ермака еще при жизни сверхесгественной силой, мифическими чертами, считали его за бич божий, посланный для наказания живых. Летописи упоминают, что один человек даже сошел с ума при виде мертвого тела Ермака. В преданиях сибирских татар, казахов, других народов, казачий атаман, конечно, остался как жестокий завоеватель, превзошедший всех других своими беспощадными расправами над мирными жителями края. И в такой роли он остался в памяти коренных жителей Сибири.

Обнаженное тело Ермака положили на высокий помост, чтобы люди могли увидеть своего врага; совершая обряд, они пускали в него стрелы. Так продолжалось, по летописным сведениям, шесть недель. К телу мертвого врага прибыл и сам хан Кучум с близкими мурзами и также вонзил стрелу в труп. Оружие и одежду Ермака поделили между собой победители, так как считали, что они обладают чудодейственной силой. Кафтан взял себе Сейтек, пояс с саблей достался хитрому Караче, верхний панцирь отдали мурзе Кайдаулу, а нижний отправили в дар белогорскому шаману.

Лишь один Кучум не взял себе ничего от Ермака, чтобы ничто не напоминало ему о враге. Но он отдал должное своему противнику, похоронив его со всеми почестями. Даже мертвый, Ермак вызывал суеверный страх у кочевников: «Нарекоша его богом и погребоша по своему закону».

Тело Ермака предали земле на Баишевом кладбище, недалеко от места находки, под «кудрявою сосною». Здесь хоронили ранее убитых за веру духовных лиц, шейхов, распространявших в Сибири ислам, над могилами которых были построены мавзолеи. Это кладбище превратилось в некрополь мусульманских святых, самых почитаемых в Сибири. Оно находилось возле аула Баиш, у устья реки Вагай.

В честь гибели Ермака Кучум дал большой ас, было забито 30 быков и 10 баранов, устроены скачки, борьба, стрельба из лука, другие воинские состязания. Кочевники, следуя своим древним традициям, чтили память выдающихся людей, в том числе и своих врагов. Это возвышало и самих кочевников, одержавших победу над грозным противником. Так хан Кучум отметил смерть своего самого кровного врага. Но и после среди жителей распространялись разного рода слухи о Ермаке как о человеке необыкновенном. Мусульманское духовенство решило тайно перезахоронить атамана, чтобы память о нем навсегда исчезла из сознания людей. И могила Ермака затерялась на сибирской земле.

Η. М. Карамзин следующим образом подвел итог жизни и деятельности атамана Ермака: «Конец горький для завоевателя: ибо, лишаясь жизни, он мог думать, что лишается и славы!.. Нет, волны Иртыша не поглотили его: Россия, История и Церковь гласят Ермаку вечную память!» Разумеется, с точки зрения официальной российской историографии, как прошлой, так и нынешней, Ермак — национальный герой, с горсткой казаков покоривший целое царство и преподнесший его России. Но изложенное выше показывает, что завоевание Сибири происходило «огнем и мечом», истреблялись народы, погибали мирные люди, уничтожались поселения. Подчинялись Ермаку и приносили ему дань больше из страха перед человеком, бывшим сильнее Кучума; в большинстве же случаев местные жители оказывали казакам ожесточенное сопротивление. Практически все походы Ермака и его атаманов в Сибири: вниз по Иртышу до Оби, по Тавде, вверх по Иртышу сопровождались упорными боями и кровопролитными сражениями, в которых захватчики понесли большие потери, при этом погибли все пять главных атаманов. При завоевании Сибирского ханства пало куда больше, чем при покорении остальной части Сибири. Поэтому несостоятельны утверждения о мирном присоединении Сибири и цивилизаторской роли атамана Ермака.

У казахского народа сохранилось немало преданий и легенд, исторических поэм, связанных с фигурой Ермака. В одной из них — «Дастем-нама»— описываются кровавые «подвига» казаков, сражения и гибель атамана в последнем бою:

В другом жыре, «Сатбек-батыр», рассказывается об истреблении Ермаком семьи главного героя. Батыр в это время отсутствовал дома. Вернувшись, он увидел чужих коней у юрты и понял, что это казаки. Сатбек отвязал коней и с топором в руках стал поодиночке убивать казаков, выходивших из юрты. Последним вышел сам Ермак. Завязалась схватка, и в этот момент оставшаяся в живых дочь батыра Батиш натравила на Ермака могучего волкодава, который и загрыз насмерть атамана.

Второе завоевание Сибири

Так назвал Η. М. Карамзин события, последовавшие вслед за гибелью Ермака, и это завоевание произошло уже силами вооруженных отрядов русского правительства. После занятия Искера в окружении Кучума вновь начались разногласия, некоторые мурзы, в том числе и Карачи, переметнулись на сторону появившегося здесь Сейтека, вместе с которым пришли из степи казахские воины во главе с племянником хана Тауекеля Ораз-Мухаммед-султаном. Кучум и Али потерпели поражение и вынуждены были бежать из города. Сейтек занял столицу и восстановил власть тайбугинцев над сибирским юртом. Есиповская летопись сообщает, что при этом якобы Сейтек убил семь сыновей хана, что звучит неправдоподобно. Кучум, опережая события, заблаговременно покинул столицу и откочевал на юг, в верховья Есиля.

Между тем в Сибирь прибыло новое царское войско во главе с воеводой Иваном Мансуровым, всего 700 человек. Подойдя к Искеру, воевода не решился штурмовать город и поплыл вниз по Иртышу и в месте слияния его с Обью основал осенью 1585 года Обский городок, где и зазимовал. На городок то и дело нападали местные князьки, но Мансуров отразил все атаки и вскоре вернулся обратно за Урал. Вслед за Обским городком в 1586 году на берегу реки Тура, на том месте, где была древняя столица Тюменского ханства Чимги-Тура, воевода Василий Сукин основал городок Тюмень. Место было выбрано очень удачно, городок встал на старинном торговом пути с Урала в Сибирь и Среднюю Азию. На следующий 1587 год недалеко от Искера, в 15 верстах, при впадении Тобола в Иртыш воевода Данила Чулков построил Тобольский городок, где разместился сильный гарнизон. Такое соседство сильно беспокоило Сейтека, и он решил уничтожить новое поселение. Летописи по-разному передают события. По одной из версий, Сейтек решил пойти на хитрость: днем торговать в городке, укрыв воинов, чтобы усыпить бдительность русских, а ночью неожиданно напасть и захватить крепость. Однако русские разгадали его план, ранили Сейтека и взяли его в плен.

По другой версии, более достоверной, Сейтек и его гости охотились недалеко от Тобольска. Воевода Чулков пригласил их в гости, те посовещались и решили принять приглашение. С ними вошли в город около ста воинов охраны. Во время пира, когда воевода предложил гостям выпить за здоровье царя по полной чаше вина, непривыкшие к такому напитку гости не смогли осушить чашу до дна. Произошла ссора, переросшая затем в драку и вооруженную схватку. Сейтека, Ораз-Мухаммед-султана и сопровождавшего их придворного Кадыргали-бий Жалаири захватили в плен и позже отправили в Москву. Так, по замечанию историка П. И. Небольсина, «чарка вина сгубила Сибирь». Оставшиеся за воротами крепости джигиты предприняли попытку освободить пленников, штурмовали городок, но безуспешно. Во время этого сражения погиб последний из атаманов Ермака Матвей Мещеряк. Случилось это событие летом 1588 года. Спутники Сейтека и Ораз-Мухаммед-султана покинули Искер и ушли в казахские степи.

Хан Кучум и его сын Али вновь заняли столицу, но ненадолго. Соседство с Тобольском представляло постоянную опасность, и вскоре Кучум навсегда покинул Искер, переселившись в барабинские степи за Иртышом. Город постепенно пришел в разрушение и позже частично был смыт водами бурного Иртыша. Там, где некогда была кучумова столица, наступило запустение, и только остатки древних валов и зданий напоминали о том, что здесь находился центр Сибири, ставка грозного царя Кучума. Сегодня от Искера остались развалины только части городища размером 30х30 метров.

Тем не менее неустрашимый Кучум не примирился с потерей своего государства и былого могущества. После гибели Ермака и бегства казаков у него появилась надежда на восстановление своего господства в Сибири. Но появился откуда-то бродяга Сейтек и отнял у него Искер. Теперь нет и его, зато русские понастроили в Сибири у главных рек города и крепости и, похоже, основательно устраиваются в краю. Кучум решил не сдаваться и на протяжении еще почти десяти лет оставался единственным непримиримым противником русских в Сибири, продолжая сражаться с царскими воеводами.

Кучум прибегал к разным уловкам, то вступал в переговоры с воеводами, то вновь начинал нападения на крепости, обращался с грамотами к сибирским начальникам, и потом снова начинал военные действия. Терпя одно поражение за другим, упорный и несгибаемый, ставшим седым стариком Кучум все еще мечтал о возвращении власти в Сибири. Царь Федор Иванович звал его на русскую службу, требовал прекратить бесполезное сопротивление, изъявить покорность и добровольно сдаться в плен, но Кучум отвергал такие предложения. Он хотел быть независимым государем Сибири, как и прежде, но это не устраивало Москву.

Уже почти вся Сибирь принадлежала русским. Граница России проходила с севера по Оби, далее по Иртышу и Тоболу. Жители края были обложены данью в «тысячу-тысяч белок». Началась колонизация края. В 1590 году царь Федор Иванович издал указ о направлении первой партии крестьян в Сибирь: «Выбрати на житье в Сибирь тридцать человек крестьян с женами, детьми и со всеми их животы. А у всякого человека было бы по три мерина, да по три коровы, да по две козы, да по три свиньи, да по пять овец, да по двое гусей, да по пятеру кур, да по двое утят, да на год хлеба, да соха со всем для пашни, да телега, да сани и всякая житейская рухлядь, да на подмогу им дата по двадцати рублей человеку».

Летом 1590 года Кучум с отрядами напал на окрестности Тобольска, захватил в плен местных жителей, которые платили дань русским, увел их в свои кочевья. Следующий набег он совершил на волости по Иртышу и снова захватил в плен русских данников, заставив их платить ясак себе. В ответ в августе 1591 года воевода Кольцов-Масальский неожиданно напал на кочевья Кучума у озера Шиели-Куль близ реки Есиль и взял в плен двух жен Кучума и сына Абулхаира.

Укрепившись на севере Сибири, царские отряды двинулись в южные степи, бывшие главной базой Кучума. В 1594 году воевода А. Елецкий с отрядом в 1500 человек при впадении в Иртыш реки Тары, на самой границе со степью основал Тарский городок, где оставил гарнизон из 500 стрельцов и казаков. Кучум стал нападать на окрестности городка и грабить жителей, уводить их в плен. Воеводы по приказу из Москвы вновь пригласили хана на русскую службу, просили дать в аманаты любого сына, взамен обещали вернуть из Москвы Абулхаира, но Кучум не соглашался. Он направил в Москву к царю своего посла Мухаммеда с грамотой, в которой требовал вернуть Сибирский юрт и племянника Мухаммед-кула. В этой просьбе ему отказали, так как понимали, что с ним Кучум сразу же развернет широкие военные действия по освобождению Сибири.

В барабинских степях Кучум значительно усилился за счет местных тюркоязычных кочевников, были в его отрядах и казахские воины. Рядом с ним неотлучно находились старший сын Али, батыры Суюндик и Улгули, есаулы Мамык и Сейткул. Кочуя в районе современного Омска, хан регулярно совершал набеги на сибирские земли, городки и крепости русских.

Кучум неоднократно обращался за помощью к ногайским мурзам и бухарскому хану Абдулле, прося вооруженной поддержки для совместной борьбы с Московской Русью. Абдулла отказал ему, ссылаясь на занятость борьбой с Хивой. Ногайские мурзы иногда присылали воинов и пригоняли коней, но эта помощь была незначительной. Своими же силами Кучум, разумеется, уже не мог изгнать русских из Сибири. Военное превосходство было на их стороне.

В 1595 году продолжались обоюдные сражения и взаимные набеги отрядов хана и царских воевод. Али и его 200 воинов стояли на Иртыше, на Черном острове, где поставили городок и зимовали. Сам же Кучум находился еще выше по Иртышу, в пяти-шести днях пути от стана Али став табором из телег и повозок. Воевода Б. Доможиров, узнав об этом, во главе отряда из 267 человек, внезапно напал на Али, разбил его, захватил 60 человек и сжег городок.

Несмотря на такие потери, воинственный хан продолжал воевать с русскими и другими соседями. Так, в 1596 году Кучум имел бой с калмыками у озера Ик-куль. Вскоре в Тару поступили сведения, что хан зимует в двадцати днях пути от города. В поход снова направился воевода Б. Доможиров с 483 стрельцами и казаками. Ему удалось неожиданно напасть на кучумов городок Тыныс, сжечь его, обложить непокорные волости ясаком. Сам хан успел спастись.

По мере роста неудач Кучума росли и разногласия среди его близких родственников и мурз. Этому в немалой степени способствовали и царские власти, приглашая их на русскую службу, обещая взамен милости и награды. Тем самым они вносили раскол в его окружение. Первой стала отходить от него местная знать, потомки тайбугинцев, затем ногайские мурзы и беки, а в 1595 году к своему сыну в Москву выехала мать Мухаммед-кула с близкими родственниками и мурзами, всего 38 человек.

Другие же ушли с согласия хана вместе с женами и детьми в составе торгового каравана в города Средней Азии и Южного Казахстана, на службу к бухарскому хану шейбаниду Абдулле. Нужно отметить, что, несмотря на войну с Русью, связи Кучума с Бухарой и Ногайской Ордой не прерывались, к нему в иртышские и есильские степи регулярно приходили купеческие караваны, вели торговлю в его кочевьях, зимовали у него и шли дальше в зауральские города русских.

Одна из старых жен Кучума по имени Симбуле, мать его сына Каная, из знатного бухарского рода, переселилась в город Сауран близ Туркестана. Побежденный Кучум испытал все, что влечет за собой превратное воинское счастье. Хана покинули 300 мурз и беков с семьями, разочаровавшиеся в нем, понявшие, видимо, бесперспективность дальнейшего сопротивления. Пока Кучум был на вершине власти, они старались приблизиться к нему, заслужить его милость, а теперь торопились покинуть его.

Даже сын Канай после ухода матери и брат Симбуле Елитен отделились от хана и стали кочевать вдали от него.

Тем не менее Кучум продолжал оставаться серьезным соперником Руси в Сибири. И, пока он был жив и на свободе, Москва не могла оставаться спокойной за свои сибирские владения. Поэтому было решено вновь попытаться привлечь его на царскую службу и таким образом закончить войну, приняться за мирное хозяйственное освоение нового края. Эта идея принадлежала близкому к государю Федору Ивановичу боярину Борису Годунову, будущему царю России.

В 1596 году Кучуму была направлена пространная и длинная по содержанию царская грамота. Начиналась она с экскурса в историю, царь напоминал, что бывшие до него сибирские владетели тайбугинцы платили государю дань, и он, Кучум, вначале тоже платил, а затем «непослушником учинился», на Пермь ходил много раз, сына боярского, царского посла Третьяка Чубукова убил, «многие грубости и неправды чинил». Далее царь хвастался своей силой, говоря, что даже гордая Казань и богатая Астрахань подчинились ему, не то что Сибирь, и напоминал о победах сибирских воевод и поражениях Кучума: «Ты стал казак, изгнанник, одинокий, оставлен всеми; жизнь твоя висит на волоске…» Царь приглашал Кучума в Москву на службу, сулил большие земельные владения, обещал вернуть ему власть в Сибири, если он признает себя российским поданным: «Я готов хоть и в Сибирь тебя отправить, готов пожаловать тебе юрт, сделать тебя царем Сибири… но прежде покорись». В грамоте приводились примеры с Мухаммед-кулом и его матерью, их близким родственником Шын-Мурзой Жусуповым, которые поступили на царскую службу, живут в Москве и ни в чем не нуждаются, хотя и попали в плен и были достойны сурового наказания. Послание заканчивалось словами: «На твои прежние грубости и неправды не смотря… наше царское, жаловальное слово тебе объявляем, чтобы ты, Кучум царь, ехал к нашему царскому величеству служить… А как у нашего царского величества будешь и наши царские очи увидишь — и мы тебя пожалуем своим царским великим жалованьем. И похочешь… быти здесь, в нашем государстве московском, при наших царских очех — и мы тебя пожалуем своим царским жалованьем, устроим велим городы и волостьми и денежным жалованьем, по твоему достоинству, также как и иных Царей и Царевичей жалуем, когорте служат нашему Царскому Величеству. А будет, быв у нас, и наши царские очи увидев, похочешь быти на прежнем своем Юрте, в Сибири, и мы, великий государь, тебя, Кучума царя, пожалуем на сибирской земле царем и в нашем царском жалованья учнем тебя держати милостиво». Ответа от Кучума на это послание не последовало.

В 1597 году проживавшие в Москве сын Кучума Абул-хаир и его племянник Мухаммед-кул по приказу царского правительства написали новую грамоту Кучуму. В ней они рассказывали о своей жизни, о том, что они приближены к царю и обласканы им, удостоены царских милостей и наград, призывали Кучума в знак доброй воли прислать в Москву в аманаты одного из сыновей, «покрыть свои вины». От имени царя и правительства ему снова были предложены две возможности — приехать добровольно в Москву и поступить на царскую службу, или, если он признает русское подданство, царь вернет ему сибирское владение: «…будет похочешь быти при царском величестве, при его пресветлых очах и великий государь и царь и великий князь Федор Иванович всея Руси самодержец тебя пожалует своим царским жалованьем, города и во-лостьми и денежным жалованьем по твоему достоинству… А похочешь быти на своем юрте, в Сибири, и царское величество тебя своим жалованьем пожалует — в сибирской земле царем велит быти».

Хану от имени царя Федора Ивановича составили грамоту, гарантировавшую безопасный проезд и царскую милость. Однако эти послания, по мнению ученого Р. Г. Скрынникова, видимо, не дошли до Кучума. Можно только предполагать, отчего произошло такое. Возможно, планы московского правительства расходились с намерениями сибирских воевод. Если в Москве надеялись мирными средствами склонить Кучума к русскому подданству и даже оставить его на ханском троне в Сибири как своего вассала, то сибирские воевода, наверное, не питали таких надежд в отношении Кучума, зная его характер и неуступчивость в вопросах власти. Да им, наверно, и просто не хотелось иметь под боком в Сибири такого вассала, как Кучум. Поэтому они склонялись к военному разрешению «проблемы Кучума» и сумели подстроить так, что царские грамоты не попали в руки старого, доживавшего свой век хана.

В 1597 году Кучум сам обратился с грамотой к тарским воеводам, где интересовался, нет ли насчет него каких-нибудь решений из Москвы. В грамоте он по-прежнему называет себя царем: «Бог богат! От вольного человека, от Кучума царя, боярам, а слово то: что есте хотели со мною поговорите? Вам от государя своего, от Белого Князя, о том указ есть ли? И будет указ есть — и мы поговорим, и его слово приятно учиним…» Далее Кучум просил вернуть ему некоторые из захваченных его вещей и предоставить пастбища близ Иртыша: «Желая мира, требую Иртышского берега». Потеряв к старости зрение, почти слепой, хан просил также тарских воевод оказать ему милость и возвратить перехваченную воеводами мазь для глаз, «вьюк с лекарством», который вез в бухарском караване посол Саин от хана Абдуллы: «Очи у меня были больны и с Послы были зелья, да и роспись тем зельем с ними ж была». Хан писал, что если воеводы выполнят эти три его просьбы, то он им поверит, «слово ваше будет истинно», и тогда разрешал прислать для переговоров послов Суюцдика и Бахты-Ораза и переводчика Богдана. В заключение хан выражал неопределенную надежду о возможном примирении с русскими: «А от Ермакова приходу и по ся места пытался встречно стояти! А Сибирь не сам отдал, сами взяли! И ныне попытаем миритца — либо будет на конце лутче. И яз хочу правдою помириться, а для миру на всякое дело снисходительство учиню».

Судя по тексту кучумовой грамоты, старый хан был готов к какому-то компромиссу, фактически признавал свое поражение и безнадежность дальнейшего сопротивления, но не мог просто так сложить оружие и капитулировать. Неписаный этикет чингизида не позволял этого сделать, иначе Кучум потерял бы всякий авторитет в глазах своих подданных и других государей. Поэтому он и спрашивал, не пришла ли из Москвы царская грамота насчет него с какими-нибудь мирными предложениями и вариантами переговоров, которые устроили бы его. Но воеводы, видимо, утаили от него царские послания и сообщили правительству о неуступчивости Кучума и необходимости его военного разгрома.

Последний бой Кучума

Кучум, изгнанный русскими отрядами в степной район, в междуречье Иртыша и Оби, по-прежнему оставался главным противником Московского государства в Сибири. Со своими сторонниками он продолжал нападать на укрепления царских войск, на волости, где проживало местное население, платившее ясак русским властям. Попытки склонить хана к русскому подданству не увенчались успехом и, уступая настойчивым требованиям сибирских воевод, правительство приняло решение об уничтожении Кучума.

Поход против Кучума состоялся в августе 1598 года по приказу нового государя Бориса Годунова. Царская грамота была привезена в Тару 1 августа, а уже 4 августа воинский отряд выступил в поход. Грамота предписывала тарскому воеводе Андрею Воейкову возглавить отряд и вернуть в русское подданство волости, платившие ранее ясак в Тару. Подготовка к походу в степь велась заранее, и к моменту прибытия царской грамоты все было уже готово. Отряд состоял из 405 хорошо вооруженных воинов, опытных и закаленных стрельцов и казаков. Вместе с воеводой А. Воейковым отряд возглавляли три атамана казачьих, три «сына боярских» и предводитель местного ополчения. Почти половину войска составляли тарские, тобольские и тюменские служилые люди. Кучум своими постоянными нападениями на местные волости нажил себе немало врагов в среде местного населения, поэтому оно активно участвовало в походе против вчера еще грозного сибирского правителя, а сегодня кочующего с остатками своего улуса вдали от русских крепостей.

Отряд воеводы А. Воейкова 4 августа 1598 года выступил из Тары и быстрым маршем направился в юго-восточном направлении, в сторону Убинского озера (ныне это территория Новосибирской области). 10 августа к воеводе пришли перебежчики из Турашской волости и сообщили ему, что Кучум велел им находиться у озера, а сам кочует в долине реки Карасуык. Всего с ним около 500 человек и 50 бухарских торговцев. О походе против него он не знает. Получив ценные сведения, Войеков 15 августа прибыл к озеру Уби и здесь узнал, что Кучум с людьми ушел к Оби, где у него были пашни, поспевал хлеб.

Вскоре царский отряд сумел захватить в плен несколько воинов, которые под страшными пытками показали, что Кучум собирается напасть на Ялынскую и Каурдац-кую волости у Тары. Кроме того, они также сообщили, что за два дня пути до ставки самого хана, у озера Ик, находятся 30 семей кучумовых людей. Туда направился отряд из 40 конных казаков и 60 тобольских служилых во главе с боярскими детьми Моисеем Глебовым и Федором Лопухиным, с ними отправился и глава местного ополчения Черкас Олександров. Они внезапно напали на кучумовых людей у озера Ик и уничтожили их. Пять человек были доставлены к воеводе Воейкову и после пыток сообщили, что около 20 семей сторонников Кучума кочуют на расстоянии одно-двухдневного пути от лагеря хана. Воейков решил совершить неожиданное нападение на лагерь Кучума, не дав ему возможности подготовиться к бою, учитывая, что у него больше людей и они продолжают прибывать к нему для набега на окрестности Тары. Для обеспечения внезапности нападения отряд двигался с большой скоростью и с хорошо налаженной разведкой, роль которой выполняли авангардные группы, шедшие впереди основных сил. При этом опытный воевода удачно использовал конные отряды казаков для нанесения неожиданных ударов по ничего не подозревавшему противнику. От озера Ик Воейков направил тарских конных казаков и служилых людей во главе с Глебовым и Лопухиным, приказав им ночью напасть на кочевья, расположенные вблизи ставки хана, с тем чтобы те не успели сообщить Кучуму о приближении отряда. Глебов и Лопухин успешно справились со своей задачей, перебив всех людей хана, находившихся на подступах к лагерю. Теперь ничего не мешало тарскому отряду скрытно подобраться к ставке самого Кучума.

Место, где произошло последнее сражение между Кучумом и царским отрядом воеводы А. Воейкова, установлено совершенно точно. Воевода писал позже в донесении царю о результатах похода: «А сам я холоп твой, покиня кош свой на Ике озере, и пришел на Кучюма царя, наспех, и день, и ночь, и сшол Кучюма царя на Оби на реке, выше Чат три днища, на лугу Ормени, от калмаков в дву днищах». Это место расположено в долине Оби, на берегу реки Ереймен, левом притоке Оби (недалеко от современного города Новосибирска).

Ранним утром 20 августа отряд А. Воейкова неожиданно напал на спящие аулы Кучума. Для хана и его воинов это явилось полной неожиданностью. Они не могли себе представить, что так далеко от Тары и Тобольска, на берегу Оби, где они считали себя в безопасности, могли появиться русские отряды. Кучум, много лет воевавший с казахами и стрельцами, царскими отрядами сибирских воевод, хорошо знавший их, казалось, должен был быть всегда начеку, понимая, что имеет дело с жестоким и хитрым врагом, многому научившимся у самого хана. Но, к сожалению, на этот раз Кучум оказался в роли Ермака, который также в свое время потерял бдительность и погиб в неравном ночном бою.

Вооруженные пищалями, луками со стрелами и пиками, конные и пешие воины отряда воеводы Воейкова начали избиение не ожидавших нападения кучумовых людей, стараясь не дать им возможности вырваться из окружения и уйти за реку Ереймен или за Обь.

Чем выше поднималось северное солнце, тем жарче разгоралась битва, в которой с обеих сторон участвовало почти тысяча человек. Это было последнее сражение Кучума с царскими отрядами. Воейков стремился взять в плен самого непокорного хана Кучума, его семью и приближенных, так как это имело бы большое политическое значение в правительственных планах окончательного завоевания Сибири. Рядовых воинов хана не щадили, их в кровопролитном бою погибло 150 человек. Около ста воинов Кучума бросилось в Обь, надеясь найти спасение на другом берегу реки. Большинство из них утонуло, остальных расстреляли в воде из ружей и луков. Около 50 воинов хана с боем прорвались сквозь строй казаков и стрельцов и поскакали на север вдоль Оби. В погоню за ними направились боярские дети Моисей Глебов и атаман Третьяк Жареный с 40 тарскими конными казаками и 30 пешими стрельцами, которые через два дня догнали их и всех до одного уничтожили. В битве было взято в плен 50 рядовых воинов хана, но их всех по приказу воеводы расстреляли и повесили. В бою погибли брат жены хана Елитен, два сына Али, внуки Кучума, 6 князей, 10 мурз и 5 аталыков. Всего погибло 370 воинов Кучума.

Более 30 человек, членов ханской семьи, взяты в плен, в том числе пять сыновей Кучума: Асманак 30 лет, Шаим 20 лет, Бипатша 8 лет, Молла 4 лет и Кумис, которому было всего один год. Попали в плен также восемь жен и восемь дочерей хана. Среди них старшая жена Кучума по имени Салтаным с дочерью Тулунбек трех лет; вторая жена Суйдимжан с дочерьми Дерпатша 10 лет, Молдир 6 лет и Каражан трех лет; жена Жан-Даулет без детей; Актулун с дочерью Гулсыфат 14 лет; Аксуйрик с дочерью Акханым трех лет; Шеулели с дочерью Азеп-Салтан 11 лет; Кабыл-царица; Шапшан-ханым, мать попавшего в плен еще в 1591 году Абулхаира. В плену очутилась также еще одна дочь Кучума по имени Кумис, 14 лет.

Были взяты в плен жена Али Ханзада с сыном Хансюером четырех лет и жена другого сына хана — Каная по имени Данай с дочерью Наурыз-бек. Захватили также детей Кучумова зятя, ногайского князя Бек-мурзы, убитого в бою, сына Жиен-Мухаммеда с сестрой Лалтоты, то есть внуков хана. Были взяты в плен и некоторые из ближайших мурз Кучума — Байтерек, Тока, Есенгельды и Караулды. К обеду сражение закончилось полным разгромом ставки хана и пленением его близких.

Но самого хана Кучума не оказалось ни среди убитых, ни среди пленных. Некоторые говорили, что он якобы утонул в Оби, другие утверждали, что он уплыл в лодке на другую сторону реки. Воейков направил людей на правый берег реки, но ни на островах, ни в прибрежных лесах Кучума не нашли. Хитрый хан и на этот раз сумел ускользнуть из русских рук, правда, потеряв при этом почти всю семью. После неудачных поисков Воейков привел к присяге приближенного хана по имени Тул-Мамет-сеид и поручил ему разыскать Кучума, сообщить ему, что в Москве новый царь Борис Годунов, он готов его простить, пожаловать царским жалованьем, вернуть детей и жен, если Кучум сдастся и поступит на русскую службу.

Простояв на Оби пять дней, 25 августа воевода А. Воейков со своим отрядом, пленными и добычей двинулся в обратный путь к Тарскому городку, куда прибыл в начале сентября. За этот кровавый поход воеводу наградили золотой медалью, а всех участников — деньгами. В Москве по случаю победы над ханом звонили все колокола, служили торжественные молебны в церквах и храмах. Посланный на поиски бежавшего Кучума Тул-Мамет-сеид нашел хана за Обью, в лесу, в двух днях пути от места сражения. Вместе с ним были сыновья Али, Канай и Аз им, человек тридцать людей, спасшихся от истребления казаками и стрельцами. Оказалось, что в самом начале битвы, пользуясь наступившей суматохой, хан с двумя слугами сумел добраться до реки и на лодке скрыться на другой стороне Оби.

На предложение Тул-Мамет-сеида перейти на службу к русскому царю, гордый хан непреклонно ответил: «Не поехал я сам к государю, по государственной грамоте, по государеву зову, пока я еще был человеком, так уже теперь мне идти на верную смерть что за неволя? Я уже и стар, и глух, и слеп, и совсем пропал! Отняли вы у меня, старика, и последнюю опору, сына моего кормильца Асманака-царевича. Лучше бы вы у меня всех моих детей поотняли, да Асманака мне одного оставили. Ну, что я без него теперь? Пойду к ногаям, а сын пускай идет в Бухары…» Таким образом, чингизид Куч ум-хан посчитал для себя унизительным сдаваться в плен после военного поражения от царского отряда, отказался капитулировать и прекратить вооруженную борьбу.

Такой поступок старого хана вызывал уважение и у его врагов. Так, историк П. И. Небольсин отмечал: «Кучум неуступчиво боролся с Ермаком; в борьбе этой он никогда не унижал ни своего сана, ни своего достоинства, не падал ниц перед покорителем, мстил ему, сообразно с духом времени, и тайно и явно, сколько позволяли силы и возможность, и наконец, семнадцать лет скитаясь по степям, он, в диком величии своем, предпочел лучше пасть под ударами судьбы, но не запятнать себя добровольною передачею к тем, кого считал своими притеснителями и врагами… Кучум действовал сознательно… он был враг сильный и опасный…».

Возможно, Кучум надеялся в Ногайской орде и Бухарском ханстве найти помощь, набрать воинов и снова начать войну за возвращение своего сибирского владения. Об этом говорит тот факт, что хан, отправляя Каная в Бухару, сильно сожалел о потере другого сына Асманака, говоря, что лучше бы все его дети попали в плен, но остался бы цел Асманак, и он еще бы прожил с ним. Еще недавно могущественный сибирский хан, из славной династии шейбанидов, которая владела Бухарским, Сибирским и Хивинским ханствами, не желал признавать своего окончательного поражения.

Вместе с Тул-Маметом Кучум вернулся на поле битвы и в течение двух дней хоронил своих погибших воинов, затем вместе с уцелевшими близкими ушел вверх по Оби, в кочевья калмыков.

В результате похода тарского воеводы Андрея Воейкова и сражения на Оби 20 августа 1598 года ханство Кучума было окончательно уничтожено и никогда уже больше не возродилось. Продолжавшие после его смерти борьбу дети и внуки не представляли серьезной угрозы для русского господства в Сибири. В состав России вошли оседлые и полу оседлые тюркоязычные племена под названием «барабинские татары», которые становились отныне подданными царя. По северу барабинской степи стала проходить граница Русского государства. Южнее нее располагались кочевья калмыков, ставших после разгрома Кучума главными противниками царизма в Сибири, между Иртышом и Обью. Междуречье Иртыша, Есиля и Тобола до Уральских гор вошло в состав Казахского ханства, которое вплотную приблизилось к русским владениям в Сибири.

Η. М. Карамзин так написал об этом событии: «Истребление Кучума, первого и последнего Царя Сибирского, если не могуществом, то непреклонною твердостию в злосчастии достопамятного, как бы запечатлело для нас господство над полунощною Азией». Россия твердой ногой стояла в Зауралье, продвигаясь все дальше в Сибирь и захватывая все новые и новые территории у местных народов.

Разгром Кучума и окончательное вхождение Сибирского ханства в состав России произвели огромное впечатление и в Европе, которая, затаив дыхание, следила за неравным поединком двух стран и государей. Например, германский император Рудольф в грамоте от 1600 года поздравил Бориса Годунова с этой победой: «Да похваляем и радуемся, что Ваша любовь победили Татарское Сибирское царство».

Обескровленное и потерявшее лучших воинов и батыров, мудрых биев, Сибирское ханство на рубеже XVI–XVII веков окончательно стало легкой добычей набиравшего грозную силу Московского государства. Сибирское царство Кучума разделило трагическую судьбу Казанского и Астраханского ханств, Ногайской Орды, позже и Крымского ханства, которые были проглочены ненасытной Россией, превратившейся в евроазиатскую Великую колониальную империю.