Огромный рост интереса общественности к историческому прошлому порожден прежде всего настоятельной необходимостью объективного, плюралистского переосмысления событий и явлений минувших веков, которые, по существу, не так уж далеко отстоят от современности, ввиду их взаимной обусловленности во многом восходят к прошлому. Принцип историзма, которым мы руководствуемся при разработке дискуссионных, слабоосвещенных проблем, предполагает воссоздание действительности во всех ее противоречиях, во всем многообразии.
За последние два-три года историками республики издано (прежде всего на государственном языке) немало ценных исследований, отражающих спорные аспекты истории Казахстана нового времени, часть которых касалась тех или иных государственных и политических деятелей феодального периода, таких как Абылай хан, Жангир хан, как батыры времен «Актабан шубырынды» — Кара Керей Кабанбай, Канжыгалы Богенбай, Шапырашты Наурызбай, Баян, Шакшак Жанибек и др. Это вполне естественное стремление народа знать свою историю, гордиться теми, кто отстаивал независимость, обособленное развитие Казахской феодальной государственности в тяжелейших условиях нарастания военно-колониальных акций царизма, от жестокого гнета которого, между прочим, больше всего пострадал русский народ.
Целенаправленно освобождаясь от последствий монокоммунистического диктата, обусловившего утверждение в общественном сознании догматического отношения к раскрытию роли выдающихся деятелей народов бывших национальных окраин, нельзя не вспомнить и того периода, когда публикация исследований, раскрывающих антиколониальный (но не антирусский) характер крупных выступлений народных масс на Северном Кавказе, в Казахстане и в других регионах, рассматривалась не иначе как проявление национализма (мягко говоря), когда принципиальный подход к анализу роли исторических лиц в жизни своих народов попросту был невозможным, да и небезопасным для судеб самих исследователей. Пример тому нашумевший «Бекмахановский процесс». Горькая правда конца сороковых — начала пятидесятых годов подтвердила пагубность грубого вмешательства идеологических институтов в развитие науки.
И в наши дни в оценке ряда аспектов истории взаимоотношений с определенными странами, прежде всего с Россией, Ногайской Ордой, Сибирским ханством, мы наблюдаем наличие диаметрально противоположных мнений. Расхождения эти касаются прежде всего последствий завоевания Русским государством огромной Зауральской окраины, ликвидации самостоятельного Сибирского ханства.
О походе казацкой дружины атамана Ермака, наряду с правдивыми рассказами, получили широкое распространение невероятные легенды апологетического характера. Большая часть широко распространившихся в застойные годы штампов об Ермаке возникла еще в русской сибирской историографии XVIII–XIX вв., рассматривавшей в целом поход и его последствия, приведшие к расширению восточных границ средневекового Русского государства, как позитивный акт. Между тем ученые, исследующие историю Большой Орды, Астраханского, Казанского, Крымского, Сибирского ханства, Ногайской Орды, восприемнице Золотой Орды, характеризуют Ермака как Завоевателя, нарушившего мирную жизнь Кучумовского ханства, как Русского кондотьера XVI в. Да и в казахстанской историографии новейшего времени вышел ряд работ, в том числе академика М. К. Козыбаева, а также Д. Кшибекова, М. Абдирова, в которых убедительно опровергались заблуждения, на основе которых вырастали невероятные легенды о личности казацкого атамана и его завоевательном походе.
В этой связи рассматриваемая книга кандидата исторических наук М. Абдирова представляет итог его многолетних изысканий. Поход Ермака, события в регионе, которые предшествовали началу завоевательного похода казачьих дружин в Сибирь, жестокость «буйных атаманов», «известных злодеев» (Η. М. Карамзин) рассматриваются автором объективно и беспристрастно.
Увы, рукопись не лишена и некоторых упущений. Встречаются в ней и спорные места. К таким относятся, к примеру, авторское утверждение о том, что якобы Иван IV проводил осторожную политику в отношении южных и восточных границ; недостаточно обоснованным представляется его утверждение о будто бы «казахском происхождении Кучума» — Сибирского хана.
В целом же, по нашему мнению, перед нами интересный труд, заполняющий «белые пятна» в истории взаимоотношений России и Казахстана с Сибирским краем.
Ж. Касымбаев,
доктор исторических наук,
профессор