В одну и ту же воду не войти, И мне не быть всё тем же Асламбеком. Добро найдёт на жизненном пути Того, кто остаётся человеком. Ничто не происходит просто так, И нас судьба свела не между прочим. Казалось бы, подумаешь, пустяк — Нальчан поздравить хочется мне очень. Всё в мире происходит неспроста, И это поздравление, конечно, Не просто повод проявить свой такт, А тот букет, что дарится сердечно! Пусть наступает тучный, добрый год — Войну видавший мира вам желает. Всё лучшее пускай произойдёт, Пусть счастье ваши души согревает!

Да, много тех, с кем можно лечь в постель, Но просыпаться с ними не желаю. Не скрою, попадал я в карусель, После которой голову ломаю. Я не из тех, кто пишет имя на снегу И лестью промывает дамам уши. Родным мужчиной быть тебе смогу Семьи своей храня родные души. Твою желаю открывать я дверь, Тебя будить, с тобою просыпаться. Удивлена? Да, это я, твой зверь, Готовый за проказы извиняться. Я различу, где лужа, где родник, Хотя смолкает иногда рассудок, Мне голос детский – верный проводник, Не пропадал я больше грешных суток.

Достойных память не теряет, Случайных – тают имена. Поступок личность отличает, Во все так было времена! Был незнаком, но ставлю на кон — В народе зря не говорят, — Коротким был твой путь, однако, Сынов достойных долго чтят. Обидно, что не стал ты дедом И драматичною судьбой Оставлен был для всех Мамедом С душою вечно молодой!

Ты – мой дар надежды, и всего лишь, Нам другого не дано вкусить! Да, не мог я большего позволить, Остается грезами мне жить. Признаюсь, что нет во мне гордыни. Самый никудышный из мужчин, Сон волшебных чувств берег доныне, Отравить их было сто причин. Только жить в душе твоей, мечтая, Наших встреч блаженство разменял — Нет, не журавля поймать желая, От себя голубку отдалял. Знаю точно: ночь твоя тревожна, Полыхнула прошлого строка. Вот и мне заснуть довольно сложно, Ты прости седого дурака. Ты за мной кидалась в пропасть страсти, Я же – трус, боявшийся потерь. В пламени любви искала счастья, Этим и пугала – в это верь! Чувства наши пеплом разлетелись, Ты имеешь свой очаг другой. В расставанье нашем чуешь прелесть — Что бы стало по пути со мной?

Судьбой спроваженный из дома, Давно кочую по стране. Видал я многих вне закона, Их гибкий норов – не по мне. Война, политиков опала, Весь мир – до ужаса чужой. Братва и та враждебной стала, Меняя масть, кривя душой. Но есть один жиган пристойный, Не разменял достойный шаг: Живя на мушке у конвойных, Надежно чтил мужской устав. Он, как у Киплинга – Акела, Бывалый, мудрый, верный волк, Зовут в народе – «Апакела», Он в этой жизни знает толк.

Явилась, ярко мир пленяя, И, к грусти нашей, в юбилей, Той круглой даты не меняя, Ушла к Творцу, собрав друзей. Они пришли, чтоб попрощаться Последний раз, как в том кино. Осталось только удивляться Таланту с чудом заодно. Теперь вы – спящая царица, Хотя для зрителей – звезда, Нам ваши роли будут сниться, В них вы живая навсегда. Аристократка, да, бесспорно, А шарм – подарок от небес, Вам были все сердца покорны, И был волшебен ваш венец.

Я знал его всего неделю, Теперь мне жаль, что был знаком. Трагичной вестью я болею: Погиб Серега, был таков. Пацан с наивными глазами, Готовый каждому помочь, Нежданно распрощался с нами, Покинул всех в глухую ночь. Я знаю, горю не поможешь, Но верьте – безразличья нет, Его уход нас многих гложет, Причина – благородный след! Кому он жизнью был обязан — Со скорбью вам я поклонюсь: Ваш сын – достойный! Сказ мой сказан. За упокой его молюсь.

Предпочитая кочевую участь, Меняли постоянно города. Желая разум собственный помучить, Бродили, не теряясь никогда. Свободной стаи доблестные волки Не признавали общего суда. Исходят от «героев» разных толки: Мол, жизнь вдали – пустяк и ерунда. Мы колыбель святую уважали, Не почитая меченых границ. Как братьев, нас повсюду принимали, Невежды перед нами стлались ниц. Охота и капканы – все бывало, В походах невозможно без потерь. Седин всё больше, братьев – меньше стало, Но вольный дух – он с нами и теперь. Вот торжество у нас грядёт, однако. Тумсоевский достойный господин Соединит невестку с сыном браком: Стареет Волк – синьор Багаудин.

Дня лучезарное сиянье Сравним ли мы с ночной звездой? «Ты – солнышко», – прими признанье, А я мучитель твой родной. Не умаляя звезд небесных, Дивился я их красоте, Они в красе своей прелестны, Но ледяные в высоте. Ты моя теплая планета, Удачи верный амулет, Энергия любви и света, Что согревает много лет. Ты несравнима, не печалься, Тебе подобных в мире нет, Дари тепло и не ругайся На мой испорченный портрет. Когда придет пора прощанья, К концу приблизится стезя, Вкушая ужас расставанья, Лишь по тебе пробьет слеза.

Конвоя этикет – мальчишкой Познал Салих на совесть тех, Кто угощал так щедро ссылкой От мала до велика всех. Вождем спроваженный из дома, В степях он горы рисовал. Влача изгнанье, встретил Тому, Небесный дар с душой принял. Бытует мнение в горах: Хранящий зло рабу подобен, И будет милостив Аллах к Тому, кто сердцем благороден! На суд его оставив их, Вершителей того указа, С родной Тамарой наш Салих Седлал научного Пегаса. Вернувшись к родины истокам, Своей рукой судьбу ровнял. Он для студентов стал пророком, Мудрец, философ аксакал. P.S. Не лести ради писан стих — Воздать почтенье господину. Поэта, да простит Салих, Респект мой в круглую годину! С 80-ти летием!

Как много пройдено дорог Начало их давно не видно, Как близок вечности порог Друзей терять всегда обидно. Да тяжело, но все же надо Тебя стихом упомянуть Во снах смеёшься будто рядом Забуду, сможешь упрекнуть. Да, нелегко увы, но надо И где-то в измерении – там У Гии спросишь ты – «Коттада?» А мне приветливо – «Салам» Не станет память – нам не важных, Будить истории архив Имен достойных помнит каждый Не всякий сердцу прихотлив Не в праве я судить однако, Но форм сравнений не круша Поставлю без сомнения на кон В раю теперь Мусы душа!

Души чужой темна картина, Менталитет с тобой разнит. Каприз полярного пингвина, Не портит волку аппетит. На перепутье трёх дорог Слепой осталась половинкой. Какие выбрать из ворот, Гадает молча – абазинка? Одно признание: – «Родной» — Вернёт потерянное зрение — Пароль к моей душе седой — Твоё живое пробуждение. Стряхни же принципы как пыль, Всё это пафоса качели. Снимается с бельём весь пыл, Лишь нежность тешится в постели!

У каждого своё призванье в жизни, Но ты явился точно неспроста, Ты теплоту несёшь своей отчизне, А в ней одной народов больше ста. Пусть не дано с тобой нам Божье слово, Способное вражду искоренить, Но вдохновение придёт, – и снова Надежда есть то слово получить.

Пусть много спорят о призвании. Он убедил людей в своем! Рожденный мастер врачевания, Боец и доктор – два в одном! Он врач, он скульптор, он кудесник, Дививший благородством мир. И к чести нашей наш ровесник, Народа гордость и кумир. Пусть много спорят о призвании, Но он бесспорно весь в своем. Вмиру получено признание! Мы номинаций новых ждем!

У воли много сладких чудных оргий, Свобода аппетитная мечта Но ты на испытании Георгий, И срок не лечит душу ни черта. За что, и как не будем разбираться, Судьбы стезя или коварный сглаз. Да, в казематах трудно просыпаться, Легко там «забуриться» за проказ. Седлая сны бежишь душой на волю Чтоб матери печаль унять порой, Раскинул по родным свой срок на доли Судья – тебе, а ты семье родной! Добавить, что не знаю право даже? Коль в шторм попал судьбу не проклинай Плыть по течению умеет каждый Горазд не всякий против выплывать! Всё, что поймал, конечно, не от Бога, Лукавого виднеется игра Ступени сатанинского порога Одолевая, веру избирай. Без разницы какой, но лишь бы в Вере, Ведь он у всех один и навсегда, Проникнись, помолись и будь уверен Тебе всегда он сможет силы дать!

В предгорье самых резвых скакунов, В долину неизбывных родников, Где плещется живительный нарзан, Где вод целебных бьёт живой фонтан, Где гордый Эльбрус высится в горах, Где Нальчик нежится в аллеях и садах, Туда, к друзьям, уже немало лет Я прихожу с поклоном «Дау шет!». Они в ответ «Харзина – заходи». И шумные беседы до зари Скрепляют лихом скованный союз, Я верю – в этой жизни пригожусь И славлю нашу братскую семью! Через Долинск поеду в Хасанью, Калайса у Настуевых спрошу И здравие в честь них провозглашу. Сын Мустафы ответит: «Аламат!» Я знаю точно – он сердечно рад. Оттуда, из пылающей Чечни, Своих собратьев приняли они. Молю творца за ваш прекрасный край, Молю творца за ваш цветущий рай, Со всем земным смирением молю: «Храни от траура радушную семью!»

Вас упрекать увы не стану! Пусть время вынесет вердикт! Коль нужно с горизонта кану И я поверьте не сердит. Открытый слог всегда помеха, Отвергнут мною маскарад! Игра – подобие потехе! А я лишь искренности рад! Расчет как медная монета, Ее не сложно разменять. Определитесь же Жаннета! Ведь вам уже не двадцать пять!

Я не поэт, но Ваш язык мне близок, Признать свое почтенье прозой – промолчать. И потому я в рифме объяснить пытаюсь, чтобы в отписку текст не превращать. Я извиняюсь за глухих и за незрячих, За всех моих, кто в войнах память потерял. Хочу успеть признать Вас старшим братом, Мы помним, ценим, шлем поклоны Вам! Я думаю, что все, но за себя в ответе В Москве иль в Грозном, разницы здесь нет: Без выходных все двери вместе с сердцем Откроют настежь и без срока лет. Нелегкая позиция, понятно… Зато гражданская, достойная, как есть. Вы в дни тяжелых испытаний для народа Жестокость удаляли из сердец. Евгений – да, бесспорно гений, Бесстрашный рыцарь чести и добра. Снимаю шляпу с чувством уважения, У Вас поистине великая Душа! Вас нарекли по имени Евгений, Но я в начале ставлю букву «Л». В позиции, понятиях, таланте – гений, Но все-таки сначала – Лев! Немного пафосно, зато от сердца Взамен чеченского кинжала, от души. Пусть это будет маленьким подарком, Не обессудьте, Ваши братья из Чечни!

Простите, женщины, поэтов, Вы их обязаны прощать. Они – романтики от Бога, Грешно поэтов обижать. Поэт с рожденья благороден. Он – рыцарь, дуэлянт, герой. Их большинство ушло досрочно За вашу честь и ваш покой.

Царей лесных у хищников не мало, Волчара – самый гордый из зверей, Ему подобных фауна не знала, Он независим до мозга костей. Акела – в поколеньях славный воин, Презревший смерть – ошейник бытия, Уделом вечной схватки удостоен, Дрессуре неподвластен, как и я. Вот на арене цирка мишка скачет, Могучий лев на цирлах семенит, — Под эту дудку серый не запляшет И заячьих спектаклей избежит. Свободным духом одарён природой, Внимающий явлению луны, Кормилец стаи стал дурной угрозой — В загоне – под прицелом всей страны. Ты непонятен, если ты свободен. Идёт, идёт охота на волков, — Защитник стаи миру не угоден, Закон у нас охотничий таков!

С каждым годом их больше и больше — Уходящие в вечность друзья… На компании две обернулся — В большинстве там потеряны зря! С кем остался, тех лиц я не знаю, Сиротой добиваю года, По ночам иногда вас встречаю, Ну а в сердце ношу вас всегда. Знаю точно, что вы не вернетесь. Знаю так же, что ждете меня. Уверяю, без вас я тоскую, Ну а вам не хватает меня. Благородными были при жизни И, надеюсь, достойные там! Потому не пекусь я о смерти, Знаю, примите близкого вам.

У каждого из нас своя судьба: Твоя же начиналась тоже складно, Но словно сглаз, иль ведьмы ворожба, Расставили капканы многократно. Раскрылись бездны слезные врата Увлекшие в себя отца и брата. Печальный смысл слова «сирота» Познать пришлось еще до школьной парты. Лишь матери молитвами хранима, Ведомая ее родной рукой, Ты стала вдруг для всех незаменимой, Неся тепло, заботу и покой. Скрепляя то немногое, что есть, Воочию познав разлуки беды, Старалась ты союз родных сберечь Семейною радушною беседой. Нас не поймут и не оценят, знаю, Порой безмерно горе до небес: За жизнь родных с тобой переживая, Мы через фронт несли нелегкий вес. Не будем о плохом: стирают годы Любые беды, тяжесть и печаль. Пусть будет завтра светлым и свободным, И дарит счастье будущего даль. Ты, как и прежде, радость нам неси И будь родными душами хранима. Мы будем за тебя творца просить, Сестренка наша добрая Мадина.