@Bukv = Конечно, в шахматы он Вейдеманису проиграл. Тот играл гораздо сильнее, на уровне кандидата в мастера. Домой Эдгар привез своего друга уже в половине одиннадцатого вечера. Войдя в квартиру, Дронго обнаружил четыре телефонных звонка Эммы. Журналистка не понимала, куда он пропал. Дронго решил, что ему нужно ей позвонить, и набрал ее номер.

— Куда ты исчез? — поинтересовалась она. — Я звонила весь день. Мобильный ты не поднимал, городской не отвечал. Я уже начала волноваться.

— Я был занят, — устало ответил он.

— Судя по голосу, тебя выжали как лимон. Можно узнать, чем именно ты занимался?

— Не тем, о чем ты думаешь, — буркнул он. — У меня были деловые встречи с мужчинами.

— Надеюсь. Иначе было бы слишком обидно — получить на несколько часов мужчину, который уже следующим утром изменяет тебе с другой.

— Я тебя честно предупредил, что женат.

— Разве это кому-нибудь мешало? По твоему голосу я поняла, что сегодня ты ко мне уже не приедешь.

— Правильно поняла.

— Жаль. Мне понравилось, как ты занимаешься этим видом спорта. Вполне уверенно, без комплексов и очень старательно…

Он почувствовал, что краснеет. Кажется, эта особа вообще не имеет никаких комплексов. Его трудно озадачить, но, похоже, Эмме это удалось.

— Надеюсь, все было нормально, — пробормотал Дронго.

— А разве я жалуюсь? Наоборот, требую добавки. Хотелось бы знать твои планы на завтрашний вечер. Может, завтра ты не будешь демонстративно отвечать столь усталым голосом.

— Не буду, — пообещал он. Эта женщина способна утомлять уже на третий день знакомства. Что же будет дальше?

— Тогда до свидания. Надеюсь, что сегодня ты выспишься и отдохнешь. Я, правда, так и не поняла, почему ты не мог остаться у меня. Иногда мне трудно бывает понять логику мужчин, — сказала она и, попрощавшись, положила трубку.

Дронго пошел в душ. Сегодня не произошло никаких событий, ничего необычного — но он чувствовал, как вымотался. Очень сильно. Напряжение всего дня, пока оперативная группа была в Перми, вызывало у него почти физическую усталость. Эксперт долго стоял под горячей водой, пытаясь собраться с мыслями. Когда он вышел из ванной, на часах было уже без пятнадцати двенадцать. Он увидел, что на его телефоне был зафиксирован вызов с номера Резунова еще сорок минут назад, и сразу перезвонил полковнику.

— Что случилось? — спросил Дронго, чувствуя, как нервное напряжение бьет ему прямо в голову небольшим молоточком.

— Ничего не случилось, — ответил Резунов. — Я звонил вам, когда мы прилетели в Москву и сели в машины, чтобы сообщить о нашем возвращении.

— А где вы сейчас?

— Еду к себе домой.

— А Баратов?

— Там, где и должен быть. В тюрьме.

— В какой тюрьме? Вы оставили его в Перми?

— Конечно, нет. Он там, где был раньше, — во внутренней тюрьме на Лубянке. В следственном изоляторе, в своей изолированной камере под наблюдением наших сотрудников.

— Вы сами его туда доставили?

— Конечно. Не беспокойтесь. Он в тюрьме. Мы лично с Тублиным расписались в журнале. Все в порядке. Наша командировка в Пермь закончилась. Мы нашли нужное нам тело и передали его для последующего вскрытия патологоанатомам в Перми. Через несколько дней тело доставят в Москву.

— Значит, он в тюрьме… — словно не доверяя своему собеседнику, повторил Дронго.

— Я уже вам сказал. Кажется, Жеглов говорил, что «вор должен сидеть в тюрьме». В нашем случае — серийный убийца. Все нормально, вы напрасно так волновались.

— Значит, он пошел на сотрудничество. Может, теперь мне наконец разрешат с ним снова увидеться?

— Не знаю, — ответил Резунов, — завтра поговорю с Тублиным. Но думаю, что теперь полковник возражать не будет. Если Баратов и дальше будет вести себя подобным образом.

— Надеюсь, что разрешит. И не забудьте, что завтра к вам придет молодая женщина, которая была лично знакома с Баратовым. Я убежден, что он готовил для очередного убийства именно ее.

— Я с ней поговорю. До свидания.

— До свидания.

Дронго положил телефон на столик. Итак, напрасно он волновался. Все прошло нормально. Может, они слишком долго занимались поисками Баратова и поэтому считают его таким выдающимся преступником? Ведь он всего лишь серийный убийца, который, возможно, не выдержал одиночества своей камеры и потребовал встречи с экспертом. А потом решил, что сможет показать место, где спрятано тело погибшей, чтобы немного развеяться и полететь в Пермь. Может, он просто хотел вырваться из своей тюрьмы хотя бы на один час, на один день? Нормальное человеческое желание. А они приписывают ему какую-то демоническую силу воли и невероятные замыслы. Дронго даже думал, что Баратов сможет сбежать. Понятно, что это было просто невозможно.

В эту ночь Дронго спал гораздо спокойнее. Утром он позвонил Резунову, и тот сообщил, что передаст его просьбу генералу Шаповалову. Когда Резунов не перезвонил через час, Дронго позвонил сам. Полковник не отвечал; городской поднимал другой офицер, а мобильный был отключен. Еще через два часа Дронго позвонил в приемную Шаповалова и попросил секретаря соединить его с генералом. Секретарь, уточнив имя звонившего, попросила подождать. Через несколько секунд трубку снял сам Шаповалов.

— Добрый день, — приветливо поздоровался он, — я рад вас слышать.

— Здравствуйте, Сергей Владимирович, — сказал Дронго, — а я рад еще больше. Сегодня с самого утра пытаюсь упросить полковника Резунова войти к вам с докладом.

— Он уже был у меня, — сообщил генерал, — рассказал мне о вашей просьбе. Сейчас он в следственном комитете, поехал туда с новой свидетельницей. Сказал, что это вы ее нашли. Алена Кобец, дочь заместителя прокурора города. Я хорошо знаю ее отца. Оказывается, Баратов был знаком и с ней. Представляете, что могло случиться? Ее отец просто сошел бы с ума. Даже страшно подумать. У нее сын-подросток…

— Именно поэтому я и предложил ей отправиться к Резунову. Нужно, чтобы никто не узнал о ее визите в ваше министерство. Напрасно вы отправили Алену в следственный комитет.

— Ее отец сейчас там, — пояснил Шаповалов, — поэтому я и предложил полковнику Резунову отправиться туда вместе с ней. Не беспокойтесь, они скоро вернутся.

— А как моя просьба?

— Он мне сказал об этом. Вы знаете, что мы сами настаивали на вашей встрече, чтобы максимально подтолкнуть Баратова к сотрудничеству со следствием. И в руководстве ФСБ тоже считали, что так будет правильно. Ваша встреча оказалась более чем результативной — он согласился пойти на сотрудничество, рассказал о двойном убийстве своих соседей, выехал в Пермь с оперативной группой и сумел найти место, где было спрятано тело его соседки. Мы вам за это очень благодарны. И вообще, вы очень много для нас сделали. Но сейчас все немного изменилось… Вы, наверное, слышали о том, что это дело находится под личным контролем премьер-министра. А ведь он бывший руководитель ФСБ и работал в прежнем КГБ. Разумеется, своим бывшим коллегам он доверяет больше, чем всем остальным. Тем более что наше ведомство готовится к реорганизации — нас скоро переименуют в полицию, и мы еще не знаем, кто останется, а кого захотят сократить. В ФСБ об этом тоже знают — и пользуются моментом. Сейчас наши просьбы практически не рассматриваются. Вы знаете знаменитый анекдот про Ходжу Насреддина? «За это время либо шах помрет, либо ишак, либо я», — сказал он, взявшись обучить ишака грамоте за три года и получив за это три мешка золота. Так и у нас. Все ждут, когда произойдет наша реорганизация. Очень сложно работать в таких условиях. А генерал Гордеев мне прямо сказал, что не видит необходимости в ваших дальнейших встречах. Он считает их бесполезными и даже вредными.

— Не объяснил почему?

— Сказал, что нельзя пускать в следственный изолятор ФСБ иностранцев. Таких прецедентов почти не было, если не считать наших союзников из «Штази», которых пускали туда еще в начале восьмидесятых. А сейчас вообще полное табу. И еще он узнал, что вы дали интервью этой журналистке, которая обычно ведет свою криминальную программу на нашем телевидении, — Эмме Реймон. Я бы на вашем месте ей вообще не доверял, — посоветовал Шаповалов, — но это ваше личное дело. В общем, они нам отказали. И, я думаю, будет правильно, если вся дальнейшая ответственность ляжет на их ведомство. А вы можете спокойно вернуться в Италию к своей семье или поехать куда-нибудь в другое место. Вы свое дело уже сделали, и большое спасибо за ваше участие в этом сложном расследовании.

— Мне кажется, что я не имею права отстраняться от этого дела, — сказал Дронго, — Баратов явно имел какую-то цель, если при встрече со мной сознательно рассказал о двойном убийстве. Он ведь начитанный, грамотный человек и понимал, что его могут взять на место преступления, чтобы он помог обнаружить тело погибшей. Более того, я убежден, что он сознательно признался в этом двойном убийстве.

— Сейчас у него никаких целей быть не может, — добродушно произнес Шаповалов. — Он понимает, что обречен, и просто мечется, чтобы каким-то образом заслужить прощение. Может, он считал, что именно вы ему и поможете? К вам прислушаются как к человеку, который помог его найти. Мне уже дали распечатку вашего разговора с Баратовым! Конечно, он пытался вызвать у вас жалость, вспоминал про своего рано погибшего отца, про свою болезнь, которую подцепил по собственной глупости. Одним словом, пытался выдавить из вас понимание и сочувствие.

— Я не могу сочувствовать человеку, который убил столько людей, — возразил Дронго, — но по-прежнему считаю, что должен с ним встречаться. Или увидеться еще несколько раз, чтобы понять, чего именно он добивается.

— Зачем вам это нужно? — мягко спросил Шаповалов. — Это уже чистая психология. Оставьте ее нашему другу профессору Гуртуеву. Пусть он и его сотрудники занимаются исследованием психопатических отклонений подобных типов, у вас достаточно и другой работы.

— Ясно, — разочарованно произнес Дронго. — Значит, не пустят?

— Это связано с их секретностью. Я надеюсь, вы меня понимаете. Меньше всего мне хотелось бы отказывать именно вам.

— Не сомневаюсь. До свидания.

Дронго положил трубку.

— Глупцы, — произнес он негромко, — какие глупцы. Неужели они так ничего не хотят понимать?

Он поднялся и прошелся по кабинету.

Хорошо, что Алена решила отправиться к Резунову. Очевидно, она успела рассказать обо всем и своему отцу, иначе он не стал бы ждать ее в следственном комитете. Если Резунов все правильно оформит, показания Алены будут важным свидетельством против Баратова. Конечно, нужно будет сделать так, чтобы никто не узнал о наличии столь ценного свидетеля до суда. Но на это Резунова хватит, он опытный человек. Да и отец Алены не допустит, чтобы имя его дочери склоняли в прессе.

Теперь дальше. Тублин будет требовать у Баратова новых показаний. Если тот сломается и начнет все рассказывать, значит, он просто сдался. Если будет упорствовать, значит, у него есть план. Если будет настаивать на следующей встрече с Дронго, значит, у него не просто план, а целая продуманная до мелочей операция. И тогда нужно быть готовым к любой неожиданности. Но пока он повел себя вполне предсказуемо: признался в довойном убийстве, сообщил о том, где именно спрятал тело, выехал в Пермь и сумел найти место захоронения. Все так, как и должно быть. Так обычно ведут себя почти девяносто девять процентов преступников, понимающих свою обреченность. Но этот ведь не такой. Он не станет сдаваться до последнего вздоха, до последней возможности.

Хотя, с другой стороны, он позволил себя довольно легко арестовать. Ведь еще когда Баратов был в Москве, он уже знал, что его ищут. Но спокойно вернулся домой, поехал на работу… Что это? Уверенность в собственной безнаказанности? Или точный расчет? Расчет на что? На что именно может рассчитывать серийный убийца?.. Нет, нельзя больше об этом думать, иначе можно просто сойти с ума.

Дронго уселся за компьютер. Тогда убийца прислал ему два письма, сумев узнать его электронный адрес. Может, он сознательно хотел сдаться? Может, в нем проснулось нечто человеческое и он не захотел больше убивать? А остановиться он просто не мог… И тогда он сам приговорил себя к подобному наказанию. Возможна и такая версия, только на Баратова это совсем не похоже.

От этих мыслей его отвлек телефон.

— Добрый день, господин Дронго, — услышал он знакомый голос и даже вздрогнул от неожиданности.

Этого не могло быть ни при каких обстоятельствах. Ему звонил сам Вениамин Баратов. Неужели он сумел сбежать из внутренней тюрьмы на Лубянке? Но это просто невозможно, немыслимо…

— Здравствуйте, — сказал Дронго, пытаясь сохранить спокойный тон. — Неужели вас уже выпустили?

— Вы же понимаете, что нет, — ответил Баратов. — Меня скорее распнут, чем отпустят.

— Тогда откуда вы звоните?

— Из внутренней тюрьмы на Лубянке, — охотно пояснил Баратов. — Господин Тублин разрешил мне один звонок в обмен на письменное признание о моих «похождениях» в Кургане.

Он называет убийство в Кургане своими «похождениями», сжал кулаки Дронго. Там была убита женщина, у которой осталось двое детей. Муж после случившегося попал в больницу. При этом убийца не сумел сделать то, что хотел. Признаков насилия не было обнаружено, у серийного маньяка на этот раз ничего не вышло. Зато на голове несчастной обнаружили характерную гематому; очевидно, он оглушил ее, когда она пыталась вырваться и убежать. И такое убийство он называл своими «похождениями»!

— Уже написали? — спросил Дронго, с трудом сдерживаясь.

— Раз обещал, то напишу. У них нет доказательств по Кургану — ведь там я никого не насиловал, — и они хотели бы получить от меня письменное подтверждение. Но я звоню вам не по этому поводу. Насчет Кургана мы договорились с господином Тублиным. А вот продолжение моей исповеди должно быть вам интересно. Заодно я готов рассказать вам, почему у меня ничего не получилось в Кургане — если, разумеется… вы снова захотите со мной встретиться.

— Передайте телефон полковнику, — ровным голосом попросил Дронго.

Баратов передал телефон Тублину.

— Вам не кажется, что это не совсем правильно — разрешать ему звонить по вашему телефону эксперту, который участвовал в его задержании? — осведомился Дронго, даже не поздоровавшись.

— Мне казалось, что у вас сложились особые отношения, — издевательски ответил Тублин. — Или я ошибался? Мне сообщили, что вы уже несколько дней настаиваете на вашей следующей встрече. Возможно, меня неправильно информировали.

Сукин сын, беззлобно подумал Дронго.

— Нет, — сказал он, — вас информировали абсолютно верно. Я просто мечтаю еще раз увидеть вашего подследственного и снова поговорить с ним о таких приятных вещах, как его «похождения». Но, к сожалению, ваше руководство в лице генерала Гордеева не собирается допускать меня в такое секретное место, как ваша внутренняя тюрьма.

— Я думаю, что мы договоримся, — быстро ответил Тублин. — Господин Баратов просит сообщить, что будет вас ждать. До свидания.

— Постарайтесь, чтобы он не простудился до суда, — попросил Дронго! — Ему понадобятся силы, чтобы услышать все слова, которые могут сказать родственники убитых им женщин в его адрес.

— С удовольствием передам ему ваше пожелание, — подтвердил Тублин. Что-то садистское в нем все-таки было.