В Исламабаде они не задержались. Он больше не видел Мартины и даже не мог предположить, где она теперь. Только Коран, который повесил на шею, был тонкой ниточкой, связывающей его с прежним миром. Они несколько раз меняли машины, и, наконец, выехали на дорогу, ведущую на запад, к Кабулу, и справедливо считавшуюся самой опасной и самой непредсказуемой дорогой в мире. Они ехали очень долго по маршруту, который занял бы в обычное время несколько часов. По прямой здесь было не больше трехсот километров, но в Азии не всегда можно двигаться по прямой. Эта дорога от Исламабада до Кабула через Пешавар и Джелалабад постоянно обстреливалась различными отрядами пакистанской оппозиции, моджахедами и талибами. Причем все они считали себя истинными мусульманами, называя других вероотступниками и богохульниками.

В Пешаваре им пришлось бросить свою машину и пересеть на лошадей, чтобы выдвинуться к границе. В этой части ее хорошо охраняли пакистанские пограничники, но, как и повсюду, в ней были довольно большие дыры, откуда можно было пройти вместе с контрабандистами, оппозиционерами и обычными людьми, живущими по обе стороны границы и привыкшими ходить в гости друг к другу, минуя все эти пограничные формальности.

Границу они перешли еще засветло, затем заночевали в небольшом поселке рядом с границей на афганской стороне; там же переоделись в традиционные афганские наряды. Иззет Гюндуз перестал бриться, снял очки, вставив себе линзы, и стал похож на обычного крестьянина, словно с очками исчезла и его интеллигентность. У Физули уже выросла небольшая борода, ведь он не брился давно. Следующую ночь они ночевали в Джелалабаде, традиционно считавшемся базой моджахедов и самым опасным местом в Афганистане. Но ночь они провели спокойно, а утром, выйдя к лошадям, обнаружили, что их обокрали, уведя двух лошадей из трех. Иззет Гюндуз только мрачно усмехнулся и отправился на базар, откуда привел еще двух лошадей. Почти сразу они выехали на юг. В первый день все прошло относительно благополучно. Во второй Иззет дал своему напарнику пистолет, пояснив, что в этих местах нужно быть осторожнее. Его слова подтвердились уже вечером этого же дня, когда они подъезжали к небольшому селению, находившемуся в горах. Их догнали три всадника на лошадях, вооруженные автоматами. Увидев одиноких путников, они только весело переглянулись. Очевидно, посчитали незадачливых путешественников легкой добычей.

Первый из всадников, которому было лет сорок, весело предложил им поделиться деньгами и едой. Иззет согласно кивнул головой и полез в свой хурджун, а затем раздались несколько выстрелов. Оба бандита свалились с лошадей на песок. Он тут же обернулся на третьего. Тот поник в седле, упав на шею своей лошади. Он был убит точным выстрелом в голову. Физули воспользовался своим оружием, когда увидел, что третий бандит разворачивает автомат, чтобы выстрелить в спину Иззету.

– Спасибо, – поблагодарил Иззет, переходя на «ты», – хорошо стреляешь.

– Ты тоже, – в тон ему ответил Физули, – сразу двоих убрал, а ведь у них были автоматы!

Он видел, с каким отвращением Иззет пнул одного из убитых, даже не став осматривать их вещи. Он воин, а не мародер, подумал Физули.

К вечеру четвертого дня они достигли предгорий Кандагара, где их должны были ждать. Из небольшого селения, где была назначена встреча, к ним выехали два всадника. Очевидно, они знали в лицо Иззета Гюндуза, так как вежливо поздоровались, предлагая следовать за ними и даже не спросив, кто этот незнакомец с ним и куда они направляются. В селении им отвели просторную комнату, где они смогли выспаться. Утром у дома уже стоял внедорожник, на котором они должны были отправиться дальше. Иззет поручил лошадей заботам хозяина, и они, усевшись в машину, направились в горы. Уже к вечеру прибыв к нужному месту, дальше отправились пешком, пройдя не меньше пяти или шести километров и углубившись в горы.

Наконец у подножья высокой горы они сделали небольшой привал, и уже когда солнце зашло за горизонт, прошли в пещеру, находившуюся совсем близко от них, буквально в трехстах метрах от того места, где они отдыхали. Возможно, это было сделано намеренно, чтобы еще раз проверить гостей и убедиться в том, что за ними никто не следит ни с воздуха, ни с земли. В пещере было сухо и тепло. Им отвели места для ночлега, не задавая ни единого вопроса. Оба настолько вымотались и устали за эти дни, что заснули сразу, даже не пытаясь разобраться, где именно находятся.

Утром обоим гостям предложили такой завтрак, словно они отдыхали в хорошем отеле: свежевыжатый апельсиновый сок, чашка горячего кофе с молоком, яичница, свежий хлеб с маслом и сыром.

– Я еще понимаю, где они находят свежие апельсины, – пробормотал Физули, обращаясь к своему напарнику, – но где они достают в горах свежий хлеб?

– Пекут, – усмехнулся тот. – Это не проблема, если знаешь, что будешь жить здесь не день и не два. Ставят походную хлебопекарню и пекут хлеб. Это совсем не сложно. Сложнее прокормить армию, которая оккупирует эту страну. Вот им нужны круассаны разных сортов, к которым они привыкли, или прачечные, которые будут отбеливать их грязное белье и придавать ему аромат ранней весны.

Оба рассмеялись. В это утро у них было хорошее настроение. Они не знали, что за ними пристально наблюдают. Сразу после завтрака обоих тщательно обыскали, отобрав оружие, наручные часы, телефоны, записные книжки, даже ручки с блокнотами. У обоих не тронули Кораны, висевшие на шеях на цепочках: у Иззета – довольно большой на серебряной цепочке, у Физули – миниатюрный, на позолоченной.

Одежду у них тоже отобрали, взамен выдав другую. Через четыре часа они были уже в другой пещере, где их встретил высокий мужчина с запоминающейся внешностью – сам Ибрагим, начальник службы безопасности. Он мрачно оглядел гостей.

– Я много про вас слышал, – начал он вместо приветствия, – хотя лично с вами никогда не встречался. Ты Иззет Гюндуз, – сказал он, обращаясь к первому из гостей. – Говорят, что ты невероятно смелый человек, просто до безрассудства. Рассказывают, что ты лично загрыз своего обидчика в камере, который был в два раза выше и сильнее тебя…

– Не нужно верить разных слухам, – попросил Иззет.

– И еще… – словно не услышав его просьбы, продолжал Ибрагим, – ты разработал много умелых и умных операций. Все это правда, или тоже слухи?

– Кое-что правда, – признал Иззет.

– Тогда я тебя поздравляю. Если ты тот человек, за кого себя выдаешь, то мы рады тебе. А ты, видимо, Ахмед Саразлы, – обратился он к Физули, – про тебя рассказывают еще большие легенды. Якобы сам Аллах помогает тебе, защищая в самых невероятных ситуациях. И когда восемь солдат охраны стреляли в тебя из автоматов и пулеметов, ты остался цел. И даже когда взорвался груз взрывчатки у тебя за спиной весом в полтонны, то снова остался жив. И когда после комы ты сбежал из больницы, тебе очень повезло. Это все про тебя?

– Не знаю. Может, про меня, а может, люди все придумали, – ответил Физули. – Или тебе нравятся сказки, которые о нас рассказывают?

– Мне нравится правда, – очень серьезно ответил Ибрагим, – и поэтому мы будем вас проверять, прежде чем вы встретитесь с тем, кто должен с вами встретиться.

– Нас проверять не нужно, – криво усмехнулся Иззет, – нас уже много раз проверяли.

– Сначала пройдете через «сыворотку правды», – спокойно продолжал Ибрагим. – Пока мы не сделаем уколы, вы никуда отсюда не выйдете. А потом начнем второй этап проверки.

– Какие уколы?! – разозлился Иззет. – Посмотри на моего напарника! Он столько времени провел в больницах, у него вся голова до сих пор в шрамах, и он чудом остался жив. А ты будешь колоть нам свои дурацкие уколы!

– Обязательно, – кивнул Ибрагим. – А если откажетесь, значит, вы пришли к нам с недобрыми намерениями и я вас просто пристрелю.

– Не пугай нас смертью, слуга, – презрительно произнес Иззет, – мы смерти не боимся. Она нас боится. Я убил больше людей, чем ты видел их в своей жизни.

– Это еще ничего не доказывает, – возразил Ибрагим. – К нам недавно прибыл один человек, из Белуджистана. Он очень известный человек и мы хотели ему верить. Очень хотели. Мы даже проверяли его нашей «сывороткой правды», проверяли на наших детекторах. Все было идеально, он был очень подходящий кандидат. И мы знали о его подвигах. А потом оказалась, что его наставник, пославший к нам этого молодого человека, был двойным агентом и сливал всю информацию американцам. Жаль, что нам не удалось его уничтожить, он сумел уйти от нас. Вот так тоже бывает. Его воспитанник был честным человеком, а этот наставник оказался мерзавцем и негодяем.

– У нас нет наставников и воспитанников, – поморщился Иззет, – если тебе нужно нас проверить, то проверяй. Только не нужно лишних слов и пышных оправданий.

– Правильно! – весело кивнул Ибрагим. – Сейчас вам сделают уколы. Не беспокойтесь, будет настоящий врач.

Физули подумал, что эта проверка будет строже остальных, хотя и не боялся, зная, что после стольких уколов и принятых лекарств «сыворотка правды» будет действовать на него не столь сильно, как на остальных. Сказывались большие дозы морфия, которые ему раньше кололи в качестве болеутоляющего. Но нельзя было предвидеть, как на него подействуют подобные уколы после столь длительных переходов.

Их отвели в довольно просторную и чистую комнату, где врач сделал им по два укола. Иззет Гюндуз только презрительно сжал губы, а Физули невесело усмехнулся. На самом деле, как он понял потом, ему отчасти повезло. Приехавший сюда Ибрагим решил сначала допросить именно его, и только затем его напарника. Вопросы задавались самые необычные. Как потом выяснилось, он отвечал довольно спокойно, но когда вспоминал о взрыве, начинал нервничать и кричать, что нельзя убивать детей. К тому же он часто упоминал какого-то Физули, говорил на непонятном для Ибрагиме языке, похожем на турецкий. Часто читал стихи на фарси и арабском. Ибрагим, говоривший с ним на фарси, закончил его допрос примерно через два часа, чтобы приступить к допросу Иззета. Перед этим он спросил врача:

– Что вы думаете насчет первого пациента?

– Насколько я знаю, он перенес тяжелое ранение и впал в кому, из которой выходил долго и тяжело. Говорят, что он чудом остался жив. Мы не знаем всех процессов, которые происходят у него в мозгу, – сказал врач, – но одно несомненно: он действительно пережил этот страшный взрыв и остался в живых.

– Вы не обратили внимания, что он несколько раз упоминал имя Физули? – напомнил Ибрагим. – Интересно, про кого он говорил. Мне показалось, что он говорил о себе в третьем лице.

Врач был родом из пакистанских шиитов, поэтому с явным сожалением взглянул на Ибрагима.

– Вам следовало бы знать, – сказал он с явным укором. – Мухаммед Физули – величайший поэт Востока и всего мусульманского мира. Он жил в шестнадцатом веке и творил сразу на трех языках – фарси, арабском и тюркском. По его собственному завещанию, Физули был похоронен в Кербеле, в мечети имама Хусейна, самой почитаемой мечети всех мусульман-шиитов. Он единственный в мире человек, удостоенный подобной чести за полторы тысячи лет. Неужели вы этого не знали?

– Нет, – признался Ибрагим, – действительно не знал. А разве курды бывают шиитами?

– Он великий поэт всего мира, а не только шиитов, – окончательно разозлился врач, – что касается курдов, то среди них встречаются и шииты. У вас есть еще вопросы?

– Давайте второго, – беззлобно предложил Ибрагим. – Не нужно на меня так обижаться, если я не знаю этого великого поэта. Теперь запомню.

Допрос Иззета длился еще меньше, около часа. Несмотря на два укола, Иззет ужасно сквернословил, чем даже развеселил своего собеседника.

– Этот тип никогда не сдастся, – весело заявил Ибрагим. – В общем, мне все понятно. Пусть поспят, а завтра начнем заново. Нужно будет проверить их на наших детекторах. Для них все только начинается, – пообещал он, выходя из комнаты.

– Пусть отдохнут, – согласился врач, – они это заслужили.

Физули пришел в себя, увидев стоявшего над ним врача. Тот наклонился, слушая дыхание своего «пациента».

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Неплохо, – ответил Физули, хотя голова ужасно болела. – Как я себя вел?

– Гораздо лучше, чем ваш друг, – улыбнулся врач, – он все время страшно ругался, а вы читали стихи на фарси и тюркском, иногда упоминали Физули.

– Надеюсь, что Ибрагим хотя бы знает, кто такой этот великий поэт. – Гусейнов закрыл глаза от досады. Не нужно было упоминать этого имени. Хотя Физули действительно великий человек, и его назвали в честь именно этого поэта и мыслителя.

– Говорят, что алкоголь и наша «сыворотка» снимают с человека его первый слой, обнажая сущность, – сообщил врач, – а это значит, что ваш друг – человек не очень спокойный и терпеливый. С таким опасно дружить или иметь какой-то бизнес. Он человек вспыльчивый, злопамятный и мстительный. Это сразу чувствуется по тому, как он себя вел.

– Что же тогда вы скажете обо мне? – поинтересовался Физули.

– Вы же читали стихи, – напомнил врач, – значит, вы человек глубокий, интересный, мыслящий, но скрытный.

– Почему скрытный?

– Стихи читают в двух случаях. Либо когда их очень любят, либо когда пытаются скрыть под ними свои истинные мысли. В вашем случае, я думаю, применим первый вариант, вы несколько раз упомянули Физули. Мне пришлось подсказать Ибрагиму, кем был этот великий поэт.

– Вы шиит? – понял Физули.

– Да, – кивнул врач, – но это не относится к нашей беседе. Физули был величайшем гением, а мечеть Хусейна должна быть святой не только для шиитов, но и для суннитов.

– Согласен, – улыбнулся Физули.

На следующий день их перевели в другое помещение, где начались допросы на «детекторе лжи», как его называли сотрудники спецслужб. На самом деле все психологи точно знали, что есть около пяти процентов людей, на которых подобная аппаратура не действует. Физули был как раз из числа подобных людей, ведь он перенес слишком сильное потрясение и его энцефалограмма, как и его ответы, не поддавались обычной логике. Именно поэтому диаграмма его реакций была столь причудлива, что врач просто махнул рукой, уже не обращая внимания на вопросы, которые задавали Физули. Он понимал, что идеальной энцефалограммы все равно не получится. Физули с легкостью выиграл и этот раунд. А когда его положили под рентгеновский аппарат, чтобы сделать снимок головы и ее повреждений, он просто засмеялся. Здесь как раз «все было в порядке». Или наоборот, «все было не в порядке». Сосуды были повреждены, связь между обоими полушариями частично нарушена, были и другие «отметины». Врач только разводил руками, видя все это. Он не понимал, как при таких ранениях можно было продолжать вести активный образ жизни.

Проверка Иззета Гюндуза на подобном детекторе закончилась фиаско. Получалось, что Иззет врал во всех случаях, кроме тех, когда называл себя по имени и вспоминал своих родственников. Было очевидно, что Иззет не всегда искренне отвечал на вопросы, предпочитая уходить от прямых ответов, что требовалось и в этом случае.

Три дня шли эти дотошные медицинские проверки. И наконец Ибрагим заявил, что первые два круга охраны они уже прошли. Оставался последний круг, где должен был окончательно решиться вопрос об их допуске ко встрече, к которой они так долго готовились. Физули в который раз ощупал свой Коран, подумав, какими мудрыми и проницательными были люди, предложившие ему надеть подобный сувенир на шею. Ведь этот Коран был как крестик, который надевали и уже не снимали до конца жизни.

Через три дня их вернули в ту самую пещеру, где находился Ибрагим. Он вышел к ним, довольный результатом проверки.

– А теперь, – сказал он уверенным голосом, – вы сможете увидеться с нашим руководством. Но для этого вам еще нужно пройти окончательную проверку, о которой мы вам сообщим в ближайшее время.

Иззет негромко выругался.

– Может, закончим наконец? – предложил он. – Слишком много ненужных проверок.

– Они нужны, – твердо возразил Ибрагим, – мой предшественник был убит из-за небрежности в этих вопросах. Я надеюсь продержаться на этом месте гораздо дольше, чем он. Но это зависит в первую очередь от моей бдительности и желания работать. А также от того, как именно вы себя будете вести.

Они не могли знать, что сегодня утром он позвонил Идрису и сообщил, что тесты обоих прибывших вполне удовлетворительны и теперь они будут готовиться к окончательной проверке.

– Не забывай, что у нас недавно произошло с нашим молодым другом, – напомнил Идрис. – Надеюсь, что он не сильно пострадал.

– Нет. Ему удалось уехать, – в тон своему собеседнику ответил Ибрагим, – вместе со своим «отцом». Но «отца» его все равно найдем. Это лишь вопрос времени.

– Не торопись, – посоветовал Идрис, – и не забывай, что у нас пока не решен вопрос с нашим самым младшим братом, который обещает вырасти в хорошего повара.

Он говорил о Маджиде, который мог стать со временем выдающимся ученым.

– Он нам нужен именно как повар, – пояснил Идрис, – но боюсь, что его неправильно используют друзья, которые пытаются отбить у него вкус к хорошей еде.

Идрис намекал на Бахыш-хана, который сумел убедить своего молодого протеже, что никогда не покидал Великобритании. Но с этим им еще предстояло разобраться.

На следующее утро внедорожник повез обоих гостей на встречу. Им объявили, что они встретятся с тем, ради кого совершили такой долгий путь и прошли столь изнурительную проверку.

«Неужели это все? – подумал Физули. – Не может быть! Они будут проверять нас до конца и наверняка приготовили еще какую-нибудь пакость. Но какую?..»