Я сразу дал сильный газ, когда Михалыч втянул тело Иона в машину. Во время войны о таких, как Петрашку, слагали песни и награждали высшими знаками отличия посмертно. По существу, он спас командира, прикрывая его своим телом. Видимо, оставшиеся у дома нападавшие в первый момент растерялись, но потом я увидел в зеркале, как за нами едут сразу два автомобиля, которые быстро нас догоняли.

– Сворачивай с дороги, – крикнул Звягинцев, тоже увидевший эти машины, – мы не сумеем от них оторваться на трассе, мощности мотора не хватит.

Я сразу повернул направо, на боковую улочку. Михалыч, как всегда, прав. У них «БМВ» и «Фиат». А у нас допотопная модель «Волги», хотя сам автомобиль довольно новый. Но с «БМВ» состязание он не выиграет – это точно. Я несколько раз сворачивал, чтобы они теряли свое преимущество на поворотах. Прохожие в ужасе разбегались.

– Как Ион? – крикнул я во время одного из таких поворотов.

– Убит, – мрачно ответил Михалыч, – дай мне твой пистолет, у меня кончились патроны. Может, я все-таки остановлю этих ублюдков.

– Вы же ранены, – крикнул я ему.

– Ничего. Пуля прошла навылет. Я могу держать пистолет. Бросай!

– У меня осталось всего четыре патрона, – предупредил я его.

В разбитые окна врывался ветер, было довольно холодно. На этой улице некуда было сворачивать. Сзади послышалась автоматная очередь. Они нас снова догоняли.

– Стреляйте, – попросил я подполковника, – они нас догоняют.

Не думал я, что доживу до такого. Подполковник встал, как в кино, и, не обращая внимания на автоматную очередь, сделал четыре выстрела в «БМВ». Заскрежетали тормоза. Автоматная очередь прекратилась, и машина на полном ходу врезалась в соседний дом. Раздался страшный удар, крики, а потом взрыв. Машина загорелась, перекрывая узкую улицу.

– Попал, – сполз на сиденье подполковник. Я еще раз свернул в улочку.

– Едут? – спросил Михалыч мрачно.

Я посмотрел в зеркало:

– Оторвались.

– Хорошо. А то у нас на двоих два пустых пистолета.

– У Иона должен быть пистолет.

Подполковник перевернул тело Иона и достал пистолет. Вытащил обойму и проверил патроны.

– Полная обойма, – выдохнул он, – пусть теперь попробуют сунуться. – Он достал несколько патронов и переложил в мой магазин, возвращая мне.

– Держи свой пистолет, Никита. Ты сегодня просто молодец.

– Куда поедем? На работу? – спросил я подполковника.

– Нет. Они нас будут ждать там. Живыми в здание мы не войдем. А если войдем, нас убьют. У нас в группе кто-то их информирует.

– Там их осталось пятеро, – напомнил я командиру, – Хонинов, Маслаков, Бессонов, Дятлов, Аракелов. Вы думаете, кто-то из них мог предать?

– Уверен. О фотографиях никто не знал. А Панкратов позвонил мне и спросил о них. И ему об этом сказал первый заместитель министра. Сам Александр Никитич. Ты понимаешь, на каком уровне идет игра? Нас не пустят живыми дальше приемной, Никита.

– Что делать?

– Нужно бросить машину. И придумать, что делать с телом Иона. Нельзя его так оставлять. Они сейчас будут искать нашу машину по всему городу, чтобы заставить нас замолчать. Нужно въехать в какой-нибудь двор и бросить машину. Черт возьми, если бы Горохов был на месте, я бы ему позвонил.

– Вы ему верите? Он же нас обманул.

– Мы же не знаем, почему он так сделал. Нам сейчас важно продержаться, Никита, немного продержаться. Найди глухой двор и въезжай туда.

– А с Ионом как?

Михалыч помолчал, потом решительно сказал:

– Вызовем «Скорую помощь». И милицию. Как будто это обычное дорожное преступление. Они на такое не рассчитывают. Одному из нас придется остаться здесь, чтобы проконтролировать всю ситуацию. Потом связаться с нашей группой. А второй должен найти Горохова и все ему рассказать.

– Вы хотите рассказать ему? – не поверил я.

– Он единственный человек, который почти полностью в курсе всего происходящего. Я должен его найти.

– Тогда решено. Вы едете искать Горохова, а я остаюсь у машины и жду «Скорую помощь», – выдохнул я, уже въезжая во двор.

– Все правильно, Никита. Еще одна просьба: если не вернусь, вы найдете Иуду и сделаете так, чтобы об этом узнали и другие. Не доверяй начальству. Они за лишнюю звездочку и за свое кресло мать родную продать готовы. Прощай. – Он наклонился и, поцеловав Иона в голову, вылез из автомобиля.

Я вышел вслед за ним и видел, как он идет по двору. Сердце у меня щемило, словно я чувствовал, что вижу его в последний раз в жизни. Звягинцев ушел, а я, оставшись один и не обращая внимания на уже собравшихся вокруг машины мальчишек, достал брезент и укрыл тело Иона. Он лежал на заднем сиденье и словно спал. Я поправил его форму. Прости меня, Ион. Не думал я, что мне тебя отпевать придется.

Я пошел к телефонной будке звонить в «Скорую помощь» и в милицию. Врачам я сказал, что здесь мертвый человек. А в милицию позвонил через минуту и сообщил, что произошло убийство. Убит офицер милиции Ион Петрашку. Подумав немного, я еще раз позвонил в милицию, на этот раз прямо в МУР, и сообщил, что на Ленинградском проспекте в перестрелке убит офицер ФСБ майор Валерий Шурыгин. Это мой подарок нападавшим. Пусть попробуют за несколько минут убрать трупы и смыть пятна крови. Я уже не говорю о десятках свидетелей. А исчезнувший Шурыгин будет лучшим доказательством моих слов.

Ждать мне пришлось достаточно долго. Эти машины «Скорой помощи» стали ездить, как наши старые троллейбусы, медленно, с остановками и не по расписанию. Наконец врачи приехали, я хотел объяснить, что произошло, но в этот момент приехала и родная милиция.

Я стоял в толпе и смотрел, как грузят тело Иона Петрашку, нашего боевого товарища. За сегодняшний понедельник мы потеряли троих ребят. Хотя я неправильно считал. Мы потеряли четверых. Один из оставшихся членов нашей группы был Иудой, который нас предавал, и поэтому я считал, что мы потеряли и его. Если бы я знал, кто из ребят был этим предателем.

Я запомнил номера автомобилей и пошел звонить в управление. Теперь нужно было придумать, как связаться с нашими. Я решил позвонить Леньке в уголовный розыск. Он к этому времени должен был уже вернуться на работу, рассудил я, набирая его номер. Он сразу меня узнал.

– Никита, это ты? Что случилось? – спросил он тревожно.

– Слушай меня внимательно, Леня, – нервно сказал я, – и не перебивай. Нашу группу кто-то все время подставляет. Только что был убит капитан Ион Петрашку. Сейчас ты пойдешь в нашу группу и сообщишь об этом. Его увезла машина «Скорой помощи», с ними была местная милиция. Запиши их номер. Или лучше запомни. Передай, что Шурыгин убит. Запоминай все фамилии точно. Скажи – майор Шурыгин убит.

– Ясно, что-нибудь еще?

– Передай, что ему приказал полковник Барков. Полковник ФСБ Барков. Скажи, что Метелину спрятали сотрудники ФСБ на явочной квартире. Мы ее достать не смогли.

– А как ты?

– Я пока в порядке. Будь осторожен, наши телефоны прослушиваются, может быть, и в комнатах установлены «жучки». Поэтому говорите обо всем в коридоре.

– Понял!

– Скажи, что о фотографиях знал Александр Никитич, наш первый заместитель министра. Информация идет к нему и дальше. А куда именно, мы не знаем.

– Попал ты в историю, – сочувственно сказал мне Леня.

Я ничего не ответил.

– Леня, нам нужно обязательно встретиться, – сказал я в заключение, – лучше, если ты приедешь за мной. Я буду на Рижском вокзале через два часа. Только не говори этого у нас в группе.

Я уже собирался положить трубку, когда вспомнил и добавил:

– Если спросят о подполковнике, скажи, что он поехал на встречу с Гороховым.

– С нашим Гороховым? – быстро спросил Леня. – Он в больнице. Полчаса назад сообщили, что он попал в автомобильную аварию. Он в нашем госпитале. Врачи подозревают сотрясение мозга. – Я опустил трубку. Только этого нам не хватало.