Горохов действительно приехал в управление. Он накричал на своего охранника, пригрозил сестре, уговорил врачей, доказывая всем, что не хочет здесь оставаться и дома ему будет гораздо лучше.

– Напрасно вы так рискуете, – сказал ему на прощание врач, – у вас был такой сильный удар. Вы могли бы день отлежаться у нас. Мы бы вас посмотрели.

– Успею еще у вас належаться, – улыбнулся на прощание Горохов и, едва оказавшись в машине, приказал: – Юра, мне нужно срочно на работу. – Водитель, знавший характер полковника, не решился спорить. Просто сообщил:

– У нас там ЧП, товарищ полковник. Министр приезжал.

– Какое ЧП?

– Убили одного офицера и в туалете бросили. Министр такого шороха нагнал, кричал, что всех уволит. Панкратов белый бегал.

– Какой офицер?

– Да из уголовного розыска. Хотя нет, из группы Звягинцева.

– Что ты сказал? – Горохов обычно садился впереди, но на этот раз сел сзади из-за своей ноги. – Из группы Звягинцева? Кого убили?

– Не знаю, Дроздова, что ли. Нет, вспомнил, Дятлова. – Горохов закрыл глаза. Как он мог довериться Бурлакову, как мог оставить своих людей? Он обязан был сидеть с ними. Может, тогда ничего бы не случилось.

– А ты где был?

– Внизу с шоферами.

– А машина Александра Никитича там была?

– Кажется, была.

– Кажется или точно?

– Точно была. Я еще с водителем разговаривал. Он тоже приехал, вместе с министром.

Горохов зажмурил глаза. Он считал себя лично виноватым в смерти Дятлова. Ведь он обязан был понять, что оставшиеся без прикрытия руководства офицеры будут растерзаны своими противниками. Как он мог так ошибиться? Он посмотрел на часы. Время уже далеко за полночь. Наверно, Звягинцев уже добрался до управления.

– Прибавь газу, – попросил он водителя.

– Может, я вас домой отвезу? – нерешительно предложил водитель.

– Прибавь газу и смотри вперед. Мне нужно срочно попасть на работу.

Горохов понимал, что он рискует. Но он понимал, что другого выхода просто не существует. Если сейчас он повернет в сторону дома, то больше никогда не сможет себя уважать. А для сильного человека, каким был Горохов, это было хуже смерти.

Но Бурлаков оказался прав. У проходной действительно дежурили сотрудники ФСБ, узнавшие машину Горохова. Помня четкий приказ о безусловной ликвидации Горохова и Звягинцева, если они появятся у здания городской милиции, трое сотрудников ФСБ одновременно открыли огонь по машине полковника. Водитель, нажав на газ, попытался проскочить, но, попав под обстрел, вскрикнул и повис на руле, у него было прострелено плечо. Горохов пригнулся, впервые пожалев, что не взял оружие. Нападавшие даже не могли представить себе, что у Горохова и его водителя нет с собой оружия. Они могли просто спокойно подойти и пристрелить обоих. Видимо, они это поняли довольно быстро, так как очереди прекратились, и Горохов услышал чьи-то быстрые шаги. Он закрыл глаза. Убежать все равно не удастся.

В этот момент высыпавшие из дежурной части офицеры МВД открыли ответный огонь. Сотрудники ФСБ вынуждены были отступить, напоследок дав еще несколько очередей по машине полковника.

Офицеры дежурной части и другие сотрудники милиции, оказавшиеся в этот момент у дверей, подходили к машине полковника; лежавший на руле водитель стонал.

– Убили полковника Горохова, – пронеслось по рядам, и кто-то побежал докладывать генералу Панкратову. В такие минуты всегда находятся люди, спешащие сообщить любую весть начальству, желая попасть на глаза по любому поводу. Горохов осторожно открыл дверцу автомобиля.

– Перестаньте паниковать, – строго сказал он, – лучше позаботьтесь о водителе. Вы же видите, он ранен. Капитан, – позвал он одного из дежурных, – подойдите и помогите мне дойти до кабинета. Раненого осторожнее доставайте. И везите его срочно в больницу.

Его водителя вытащили из машины и отнесли в другой автомобиль. Горохов увидел, как к нему спешит Звягинцев.

– Ты уже здесь? – коротко спросил он.

– Зачем ты приехал? – изумился Звягинцев.

– А ты бы остался там, если бы был на моем месте? – спросил Горохов и, видя, что Звягинцев медлит с ответом, сказал: – Вот поэтому я и не остался в больнице.

– Идем, я тебя провожу, – предложил Звягинцев, отстраняя капитана и подставляя свое плечо, – я думаю, так будет надежнее.

– Так будет хуже, – улыбнулся Горохов, – нас убьют обоих и вместе.

– Ничего, – отмахнулся Звягинцев, – я всегда мечтал умереть за начальство. Черт тебя подери, зачем ты все-таки вернулся?

– Не мог я там оставаться, неужели не понимаешь? – Они шли по коридору, когда увидели, как навстречу им спешит целая группа офицеров во главе с Панкратовым. Тот был растерян и испуган.

– Что происходит? – бормотал он. – Уже стреляют рядом с нашим зданием. Что происходит?

– Все в порядке, товарищ генерал, – улыбнулся Горохов, – просто мы обязаны закончить расследование, которое начала группа Звягинцева.

– Я уже ничего не понимаю. Хорошо, что вы вернулись, – признался Панкратов, – а вы в состоянии работать? Я слышал, что у вас было сотрясение мозга.

– Ничего. Одну ночь я продержусь, – кивнул Горохов, проходя дальше к своему кабинету, – если разрешите, я сам займусь группой Звягинцева.

– Да, да, конечно, – разрешил генерал, торопливо уходя к себе. Когда-то давно он был мужественным и смелым офицером. Но погоны генерала и очень ответственная должность превратили офицера милиции в заурядного чиновника, больше всего боявшегося за свое кресло. И в этом была трагедия самого Панкратова.

Горохов доковылял до своего кабинета. Везде горел свет, вызванные на работу офицеры молча смотрели, как он идет к себе. Войдя в свой кабинет, Горохов показал на стулья.

– Всю свою группу вызови сюда, Михаил. И пусть сидят у меня в кабинете, пока все не кончится.

Отпустив руку Звягинцева, он запрыгал к своему месту и сел в кресло. Потом поднял трубку.

– Краюхин, зайдите ко мне, – позвал он начальника МУРа.

Звягинцев молча следил за ним.

– Что смотришь? – недовольно спросил Горохов. – Зови своих ребят. Потом будем выяснять, кто из них предатель. Главное, чтобы другие в живых остались. Вас ведь теперь пять человек осталось.

– Нет, – упрямо сказал Звягинцев, – шесть. Шувалов еще жив, я в это верю.

– Ну пусть шесть. Вы сегодня потеряли почти половину своей группы. Вызови всех ко мне. Это единственное, что я могу для вас сделать. Они вас в покое не оставят.

Зазвонил его прямой городской телефон. Горохов удивленно обернулся. Кто мог звонить в час ночи? Он никому не сказал о своей поездке на работу, даже жена не знала ничего. Он снял трубку.

– Вы все-таки вернулись на работу, – укоризненно сказал Бурлаков, – я же вам говорил, что вас встретят не хлебом-солью.

– Это лучше, чем лежать в больнице, – серьезно ответил Горохов, – вы должны понять, что я не мог там оставаться.

– Вы сильно рискуете. Вас может застрелить любой офицер, даже ваш помощник. Мы же не знаем наверняка, кто именно на них работает.

– Ничего, мы вычислим этого человека.

– Лучше продержитесь до утра, – посоветовал Бурлаков, – мы сейчас готовим некоторые ответные меры. Закройте дверь и не пускайте никого в свой кабинет до утра. Или просто спите.

– Обязательно последую вашему совету, – зло огрызнулся полковник.

– Не сердитесь, – миролюбиво заметил Бурлаков, – вы и группа Звягинцева и так сделали очень много. Вы отвлекли на себя внимание наших противников, и они, несколько не рассчитав свои силы, сильно подставились. Теперь мы можем наконец нанести ответный удар.

– Пока вы готовились, у нас погибло несколько человек, – сухо напомнил Горохов.

– Да, я все знаю. Но это необходимые жертвы. А ля гер ком а ля гер. На войне как на войне.

– До свидания, – бросил трубку Горохов. Ему претил цинизм полковника ФСБ. Он посмотрел на Звягинцева: – Все понял?

– Не очень.

– Это Бурлаков.

– Тот самый? Из ФСБ?

– Да. Говорит, что они утром нанесут свой удар. Интересно, какую гадость теперь придумают эти? Иди, Миша, зови своих ребят. А я позову Краюхина. Может, мы с ним что-нибудь придумаем.

Пока в городском управлении внутренних дел происходили эти события, в министерстве тоже никто не спал. Министр не стал уезжать домой, остались и другие высшие чиновники. Остался и Александр Никитич, у которого, кроме понятной в таких случаях субординации, были и глубоко личные мотивы. Он ждал звонка аппарата правительственной связи, чтобы получить более четкие инструкции. В половине первого ночи ему позвонили.

– Вы провалили все дело, – укоризненно сказал молодой человек, – мой шеф вами недоволен.

– При чем тут я? Это сотрудники ФСБ работают херово, – довольно дерзко заявил первый заместитель министра.

– В таком случае покажите им пример. Горохов только что с боем прорвался к себе. Мы пока не знаем, где Звягинцев и Шувалов, хотя, по некоторым сведениям, первый тоже прорвался к себе в группу. До утра осталось несколько часов. Будет напечатан большой материал по Липатову, чьи счета в зарубежных банках произведут впечатление. Статья уже набрана. А вы пока ничего не можете сделать. И с этой журналисткой так оплошали.

– Мне этих людей рекомендовал Барков, – раздраженно сказал первый заместитель, уже не обращая внимания на то обстоятельство, что он говорит по телефону. И хотя ФАПСИ, федеральная служба, отвечавшая за эти телефоны, уверяла, что прослушать такой телефон невозможно, тем не менее до сих пор он избегал называть фамилии, даже разговаривая по этому телефону.

– Не нужно называть фамилий, – строго сказал молодой человек, – вы просто решите вопрос. И со Звягинцевым. И с Шуваловым. И разберитесь с этой журналисткой. Кто ей помог уйти? Вы знаете, что там нашли два трупа? Вам это ни о чем не говорит? – Он повесил трубку, а генерал с силой вдавил кнопку селектора. – Тарасова ко мне, – прохрипел хозяин кабинета.

– Он уехал домой, – доложил помощник.

– Найдите, и пусть он приедет сюда, – приказал генерал, – он мне срочно нужен.

Тарасов был его стратегическим резервом, его последней ставкой. Это был опытный оперативник, переведенный сюда из Казахстана. Тарасов переехал в Москву два года назад и целый год мыкался, пока Александр Никитич не взял его на работу, устроив на руководящую должность в инспекции по личному составу. Тарасов работал раньше начальником уголовного розыска Акмолы, потом был заместителем начальника угро в Алма-Ате. И наконец в последние годы был одним из ведущих сотрудников Казахского МВД.

Он явился к генералу ровно через полчаса. Чисто выбритый, выше среднего роста, с упрямым взглядом фанатика и сухой жесткой кожей, всегда подстриженный под ежик, он был профессионал. Генерал принял его сухо. Тарасов был обязан ему самим фактом своего существования, и оба это прекрасно знали. Самое ценное в Тарасове было то, что у него постоянно находились под рукой десять-пятнадцать молодых боевиков, которых он прикрывал и которым всячески покровительствовал, используя в нужный момент для решения личных дел. Он вошел в кабинет и остановился у двери. Генерал сделал ему рукой приглашающий жест, показывая гостю, что он может пройти к столу. Тарасов сел справа от него.

– Мне срочно нужно найти одну журналистку, – сказал генерал безо всяких предисловий, – и двоих офицеров милиции. Очень срочно, желательно до утра.

– Их нужно найти или… – Тарасов не умел улыбаться и говорить. Он умел слушать. И умел делать свое дело.

– Или… – подчеркнул генерал, – второе желательнее.

– Это легче, – без тени улыбки заметил Тарасов.

– Твои ребята при тебе?

– Конечно. Мне нужны их имена и адреса.

– Мой помощник тебе даст. С журналисткой произошел интересный случай. К ней послали двоих профессионалов, и они оказались убитыми. А она сбежала.

– Убила двоих гостей и сбежала? – не поверил Тарасов.

– Да. Видимо, ей кто-то помогал. – Генерал надавил кнопку звонка: – Принеси мне данные на Звягинцева, Шувалова и эту дамочку, как ее зовут. Кривун, кажется.

– Она журналистка? – спросил Тарасов. – Какая газета?

Генерал снова нажал кнопку селектора, вызывая помощника.

– В какой газете работает эта Кривун?

Помощник назвал газету. Тарасов утвердительно кивнул головой.

– Она пишет на криминальные темы? – спросил он. – У них там почти у всех есть мобильные сотовые телефоны. Вы не знаете, был ли у нее такой телефон? Я знаю компанию, которая обслуживает их газету.

– Узнай сам, – раздраженно сказал генерал, – откуда я знаю, есть ли у нее такой телефон? Или ты думаешь, что это моя личная знакомая?

– Если вы разрешите, я узнаю, пока мне принесут их досье, – сказал Тарасов, доставая свой мобильный телефон. – Здравствуйте, – сказал он, – это говорят из милиции. Полковник Тарасов. Мне нужны данные на Людмилу Кривун. Есть ли у нее ваш телефон. И если есть, то какой номер. Да, я жду.

Генерал недоверчиво смотрел на него.

– Спасибо, – наконец сказал Тарасов, – у них есть ее телефон. Теперь найти ее совсем нетрудно. Я поеду в компанию и буду посылать на определенной частоте сигналы, чтобы засечь, где находится ее аппарат. Мы ее быстро найдем. Я пошлю троих и думаю, она не сумеет уйти во второй раз.

– Хорошо, – согласился генерал. «Давно нужно было поручить дело таким профессионалам, как Тарасов», – раздраженно подумал он. Барков привык иметь дело с иностранными шпионами, которые пьют коктейли и говорят друг другу «пардон». А здесь нужен был наш российский волкодав. Ему стало даже смешно, что он полагался на Баркова и ему подобных.

– Тарасов, – позвал генерал, когда его доверенный офицер уже выходил, – найди всех троих. Если сделаешь это до утра, то я буду твоим должником. А я в долгу оставаться не люблю.

Тарасов кивнул ему головой и вышел из кабинета.