Он не любил сидеть за рулем. Автомобильные пробки, особенно в Москве, его раздражали и отвлекали от собственных мыслей. Поэтому уже много лет он имел своих водителей во всех трех городах, в которых жил. Предупредив водителя, что за ним нужно заехать утром в десять, он перезвонил своему другу и напарнику — Эдгару Вейдеманису.

— У меня к тебе необычное дело, — попросил Дронго, — я хочу, чтобы ты проверил через информационный центр данные о происшедшем преступлении за последние полтора-два месяца. Погибла четырнадцатилетняя девушка. Никаких других подробностей я пока не знаю.

— Как погибла? Несчастный случай?

— Нет. Убийство. Очевидно, действует некий серийный маньяк, но ничего более конкретного сказать не могу. Мне нужны все данные. И проверь убийство в Саратове. Там убили тоже молодую девушку, но ей было восемнадцать. Возможно, на ней была желтая блузка.

— Постараюсь, — вздохнул Эдгар, — ты знаешь, как нашим друзьям в милиции не нравится, когда мы делаем подобные запросы. Они считают, что мы не должны заниматься делами подобного рода.

— А ты напомни, сколько раз мы им помогали, — посоветовал Дронго, — и скажи, что мы не просим предоставить нам оперативную информацию или разгласить какие-либо данные. Нам нужна только информация по уже случившимся преступлениям. Они дают подобную информацию любому журналисту, в ответ на их запросы.

— Буду стараться, — согласился Вейдеманис. — Если бы ты сказал, где произошло первое убийство, было бы гораздо легче.

— Это не первое, а второе, — поправил Дронго, — первое было в Саратове. Хотя вполне вероятно, что тоже не первое. В любом случае проверь, может, кто-то объединил эти два дела в одно. Если сумеешь найти.

— Завтра я тебе перезвоню, — пообещал Эдгар.

Дронго положил трубку и отправился в кабинет, чтобы просмотреть газеты за последние два месяца. Возможно, о подобных преступлениях было напечатано и в центральных газетах. В таком случае через Интернет и его поисковые системы можно было попытаться найти упоминания об этих преступлениях. Упоминаний было много, разных и трагических. Но ни в одной газете не было упомянуто преступление в Саратове. Разочарованный, он закончил поиски во втором часу ночи.

На следующей день он поехал в Переделкино. Созданный еще во времена Сталина писательский поселок был довольно известным местом не только в России, но и далеко за ее пределами. Здесь жили практически все классики советской литературы, которые вполне комфортно существовали в рамках Союза писателей СССР. Выделенные дачи, огромные писательские квартиры в центре города, некоторым предлагали даже особняки, невероятные гонорары, не зависящие от числа проданных книг, гарантированные поездки за рубеж с хорошо оплаченными командировочными, льготы на получение машин, путевок в дома отдыха, билетов, размещение в гостиницах. Награды, ордена, высокие звания, выдвижение в депутаты различных Верховных советов — все это было в порядке вещей. Союз писателей был не просто суперминистерством, он был одним из самых привилегированных министерств бывшей страны. От писателей требовалось лишь придерживаться генеральной линии Союза на социалистический реализм и всемерно поддерживать существующий строй. Что они с удовольствием и делали. Некоторым разрешалась и критика в дозволенных пределах.

Дачи в Переделкино выделялись писателям в порядке очереди, но выдавали их в основном бывшим функционерам и сотрудникам Союзов писателей. Деревянные дома нельзя было назвать особо комфортабельным жилищем, но после развала Союза все сразу изменилось. Цена на сотку в этом районе начала расти с головокружительной быстротой, и вскоре обладатели деревянных домиков стали владельцами участков, имеющих реальную стоимость в несколько сотен тысяч долларов, а иногда и миллионов. Разумеется, после этого в Литературном фонде начались склоки, интриги, аферы, которые вызывали все новые и новые скандалы среди писателей. Хотя, если говорить откровенно, писателей оставалось уже не так много. Борьбу вели уже родственники и знакомые писателей, чиновники и деляги, которые отвоевывали свои сотки у бывших хозяев этой земли.

Дронго приехал в Переделкино к одиннадцати часам и довольно быстро нашел издательство, рядом с которым стояли два автомобиля. Он вошел в здание, обратив внимание на железную входную дверь. Такую дверь практически невозможно было сломать или открыть. Он вошел в коридор. Слышались громкие голоса сотрудников. Пройдя по коридору, он остановился у таблички «Консультанты» и постучал в дверь.

— Войдите, — услышал он и вошел в кабинет.

За небольшими столиками сидели трое мужчин. Сидевший у окна был относительно молод. Ему было лет сорок пять. Грузный, достаточно плотный, мордастый, с копной черных волос и темными усами. Он недовольно взглянул на вошедшего и громко спросил:

— Вам кого?

— Извините, — сказал Дронго, — я пришел к Оленеву. Его здесь нет?

— Он сейчас придет, — кивнул незнакомец, — проходите, садитесь. Вы, наверно, тот самый эксперт, о котором нам говорил Валерий Петрович. Я Кроликов Георгий Сергеевич, руководитель технического отдела издательства. А это наши консультанты. Фуркат Низами, — показал он на седого невысокого мужчину с характерным азиатским лицом, — и Евгений Юрьевич Сидорин, — показал он в сторону второго.

Тот был кряжистый мужчина среднего роста, с круглым лицом и в очках. Он приветливо кивнул, с любопытством разглядывая гостя.

— Хорошо, что вы приехали, — сказал Кроликов, — а то у нас уже считают, что здесь водятся домовые или привидения. А я ни в какие привидения не верил и не поверю. Кто-то просто переложил эти рукописи в другое место, и мы их не можем найти. Обычный писательский бардак.

— Не стоит так говорить, — нахмурился Евгений Юрьевич, — никто эти рукописи не мог переложить. Они пропали, и нужно говорить об этом прямо и открыто. Кто-то их намеренно забрал. Не нужно выдавать желаемое за действительное.

— Я говорю о том, что не стоило сразу поднимать панику, — возразил Кроликов, — сначала нужно разобраться.

— Правильно, — вставил Фуркат Низами. У него был мягкий и певучий голос с сильным акцентом. — Не нужно никого обвинять. Будем разбираться.

— Но рукописи пропали, — напомнил Сидорин, — а это уже конкретный факт, с которым ничего не сделаешь.

В комнату вошел Оленев. Он был со своей неизменной палкой и тяжело шагал, опираясь на нее.

— Доброе утро, — протянул он руку гостю, — вас уже ждут. У Феодосия Эдмундовича собрались все наши руководители. Пойдемте туда. А потом они соберут весь наш коллектив.

Дронго пожал ему руку и последовал за ним.

— У нас такое руководство, — услышал он недовольный голос Кроликова, — сначала сами разговаривают с экспертом, дают ему свои руководящие указания, а уже потом собирают всех остальных.

Оленев обернулся, улыбнулся.

— У него такой характер, — примиряюще сказал он.

Они прошли по коридору, вошли в приемную. Из нее можно было попасть в кабинеты директора и главного редактора, расположенные напротив друг друга. В приемной находилась пожилая женщина с доброжелательным и мягким выражением лица.

— Здравствуйте, — приветливо сказала она, — проходите. Они вас ждут.

В просторном кабинете директора издательства находилось еще трое мужчин. Директор издательства сидел за своим столом. Феодосий Эдмундович был известный ученый, много лет проработавший в Институте мировой литературы и даже некоторое время возглавлявший Союз писателей Москвы. Ему было уже под восемьдесят. У него была строгая, седая борода, кустистые брови, мощное телосложение. Он напоминал купцов первой гильдии, которые знали цену и своему опыту, и своей прожитой жизни, и нажитым капиталам. С правой стороны расположился главный редактор Юрий Михайлович Светляков. Это был молодой, достаточно известный прозаик, уже давно тяготившийся своими обязанностями в этом издательстве. Высокого роста, с короткой бородкой, немного курчавыми волосами, похожий на повзрослевшего сатира, он насмешливо смотрел на входившего эксперта. Светляков, как умный и начитанный человек, был немного циником, поэтому он не придавал особого значения исчезнувшим рукописям, полагая, что они просто потеряны в издательстве. Но спорить со Столяровым ему не хотелось.

С левой стороны от директора сидел его заместитель. У него были резкие, словно вырубленные, черты лица, темные волосы, острый кадык, узкие лисьи глаза, характерные скулы, возможно, среди его предков были и азиаты. У него был скрипучий, неприятный голос, в отличие от Светлякова, у которого был мягкий тенор.

— Здравствуйте, — поднялся директор, протягивая руку, — спасибо, что нашли время к нам приехать. Валерий Петрович говорил, что мы можем обращаться к вам как к господину Дронго?

— Меня обычно так называют.

— Познакомьтесь. Иван Иванович Передергин и Юрий Михайлович Светляков.

Рукопожатие первого было сильным, волевым. У второго была расслабленная ладонь интеллектуала. Они расселись за столом для совещаний, куда прошел и Столяров.

— Очевидно, вы знаете, что у нас произошло, — начал Феодосий Эдмундович. — Сначала некий неизвестный автор присылал нам свои опусы, а потом мы случайно выясняем, что он пишет почти документальную прозу, если можно так сказать. Мы обратились в милицию, но нас там явно не поддержали и не поняли. Затем Юрий Михайлович решил обратиться в институт судебной экспертизы, к своему знакомому. И когда мы приняли решение отправить эти рукописи на экспертизу, они пропали. Разумеется, это неприятно и вызывает некоторые вопросы, которые мы хотим разрешить с вашей помощью, уважаемый господин… Простите, как вы сказали?

— Дронго…

— Да, господин Дронго.

— Возможно, не пропали, — заметил Светляков, — но мы их нигде не можем найти.

— Их унес какой-то вор, — жестко вставил Передергин. — Нужно найти этого человека, чтобы он больше не мог воровать у нас рукописи. Передать дело в милицию, и пусть они найдут вора.

— Не нужно так категорично, Иван Иванович, — вмешался Столяров, — господин эксперт сам во всем разберется. Мы уже пытались достучаться до наших правоохранительных органов, но, к сожалению, они не всегда к нам прислушиваются.

— Пусть разбирается, — согласился Передергин, — но нам нужно предупредить всех, что в издательстве работает эксперт и теперь все бумаги должны быть на особом контроле.

— У нас не режимное предприятие, — вставил Светляков, — и не нужно никого пугать. Пусть господин эксперт спокойно работает. Если понадобится, я готов уступить ему свой кабинет.

— Это будет очень хорошо, — обрадовался Столяров, — тогда так и сделаем. А вы можете пока работать у меня в кабинете. Я думаю, мы не поссоримся. У вас есть какие-нибудь пожелания или просьбы? — спросил он у гостя.

— Мне нужно ознакомиться с личными делами каждого из ваших сотрудников, — сообщил Дронго.

— Это не проблема, — сразу ответил Феодосий Эдмундович, — мы позвоним в отдел кадров Союза писателей, и вы можете подъехать на Поварскую и там просмотреть все дела, которые вас интересуют. Что еще?

— Больше ничего. Я постараюсь не особо надоедать вам своими просьбами и как можно скорее завершить свое расследование.

— Мы готовы заключить с вами договор на юридическое обслуживание, — напомнил Столяров, — Иван Иванович заключит с вами договор.

— Это мы еще успеем, — кивнул Дронго. — А теперь я хотел бы посмотреть ваше издательство и познакомиться с вашими редакторами.

— Разумеется, — согласился Феодосий Эдмундович, — вы можете пройти и познакомиться с каждым нашим сотрудником, благо у нас не такой большой штат. Валерий Петрович покажет вам все, что вы пожелаете. Благодарю вас за помощь нашему издательству.

Дронго обратил внимание на недовольное выражение лица Ивана Ивановича Передергина. Очевидно, ему вообще не нравилась эта затея с приглашенным экспертом. Он считал, что гораздо выгоднее и полезнее передать дело в милицию, а не заниматься разного рода экспериментами с приглашением частных детективов.

Вместе с Оленевым Дронго вышел из кабинета директора. На часах было двадцать пять минут двенадцатого. И в этот момент раздался телефонный звонок его мобильного аппарата. Он достал телефон. Это был Эдгар Вейдеманис.

— Я проверяю все возможные убийства за последние два месяца, — передал Эдгар, — особо обращаю внимание на убийства несовершеннолетних. Ты знаешь, что я человек не очень сентиментальный, но это просто настоящий вал преступлений против детей. Такое впечатление, что количество преступлений против несовершеннолетних выросло в несколько раз.

— Очевидно, все обстоит именно так, — нахмурился Дронго, — число психопатов не уменьшается, а растет в геометрической прогрессии. Я думаю, ученым давно пора заняться этой проблемой. Что-нибудь нашел?

— Да. Сначала преступление в Саратове. Там убили восемнадцатилетнюю девушку. На ней действительно была желтая блузка. Примерно три недели назад убили четырнадцатилетнюю девушку в Нижнем Новгороде. Очень похоже, что это тот самый случай, о котором ты запрашивал. Интересно, что в МВД не обратили внимания на поразительное сходство обоих преступлений. В обоих случаях убийца пытался изнасиловать свои жертвы. И в обоих случаях у него это не получалось. Ты понимаешь, о чем я говорю. Следы спермы они находили, но девушки не были изнасилованы. Это заключение медэкспертов.

— Интересно, — пробормотал Дронго, взглянув на стоявшего рядом Оленева, — очень интересно. На почве бессилия, очевидно, и рождаются все возможные фобии.

— Очень похоже, — согласился Вейдеманис, — я специально позвонил, чтобы тебя предупредить. Если ты занимаешься поисками этого преступника, то будь осторожен. Судя по всему, он достаточно сильный человек, убитая в Саратове девушка была спортсменка и оказала ему сопротивление. Но, похоже, этим она его только раззадорила.

— Мне нужны будут все подробности, — напомнил Дронго, — любые детали обоих преступлений. Просмотри все, что можно просмотреть. Если понадобится, то тебе даже придется съездить на один день в Нижний Новгород, чтобы узнать все на месте.

— Понятно, — недовольно пробормотал Эдгар, — я уже понял, что ты занялся этим делом достаточно серьезно. Может, заодно расскажешь мне все, что ты уже знаешь?

— Сегодня вечером, — пообещал Дронго.

Он посмотрел на палку, которую держал в правой руке Оленев. Нет, с такой палкой этот человек в маньяки явно не годится. В его возрасте и с палкой трудно бегать по чужим городам за девушками-спортсменками.

Он попрощался и убрал телефон в карман.

— Что-нибудь узнали? — спросил Валерий Петрович.

— Да, — мрачно ответил Дронго, — кажется, мой напарник нашел и вторую убитую девушку, о которой вам написали. Если это не обычное совпадение. Как жаль, что вы не сохранили копии последней рукописи.

— Но у нас есть копия четвертой, — напомнил Оленев.

— Надеюсь, что хотя бы она не пропадет, — пробормотал Дронго. — А теперь покажите мне, где сидят ваши редакторы. Но сначала давайте посмотрим вашу «сокровищницу», где вы храните старые рукописи.

— Пройдемте, — согласился Валерий Петрович.

Они прошли по коридору. В конце коридора были две двери.

— Там сидит наш главный бухгалтер Михаил Воеводов, — показал Оленев на правую дверь, — а вот здесь наша кладовая. Я специально взял ключи у Нины Константиновны.

Дронго взглянул на замок и усмехнулся. Обычный примитивный замок, который при желании можно открыть почти любым ключом. Оленев открыл дверь. Они вошли в комнату. В нос ударил запах гниющих бумаг. Все полки внутри комнаты были завалены папками, книгами, бумагами, различными бланками. На полу были остатки крысиного помета.

— Здесь не только наши документы, но и оставшиеся старые бланки Литфонда СССР, — словно извиняясь, объяснил Оленев.

— Рукописи хранятся здесь?

— Старые — да. А новые — в комнате редакторов. Она находится дальше. Самая большая комната.

Дронго осмотрел кладовую. Если бумаги будут хранить здесь еще несколько лет, то они превратятся в труху. Он повернулся и вышел из комнаты. Оленев вышел следом, закрыл дверь.

— Давайте познакомимся наконец с вашими редакторами, — мрачно предложил Дронго. — И не забудьте пригласить сюда специалистов из отдела дезинфекции. Иначе крысы и моль съедят все ваши ценные бумаги.

— Я много раз говорил об этом и Феодосию Эдмундовичу, и Ивану Ивановичу. Но все никак не решимся. Нужно проводить настоящую ревизию.

— И как можно скорее, — добавил Дронго. Он все еще думал о сообщении Эдгара Вейдеманиса, подтвердившего его худшие опасения.