Они забрали свои сумки и чемоданы и спустились вниз.

— Пойдём на вокзал, — предложила Вера, — нужно только перейти площадь.

— Нет, — возразил Дронго, — когда они сюда приедут, первое, что сделают, это проверят расписание поездов. Они тоже решат, что мы уехали отсюда на поезде. Тем более что аэропорта в городе нет. Я думаю, нам лучше выбрать автобус. Они не сразу вычислят, что мы выбрали автобус.

— Вызовем такси?

— Нет. Остановим попутное. И поедем на автобусную станцию. А по дороге я выброшу наш аппарат.

— Борис говорил мне, что специалисты могут вычислить, где вы находитесь, даже если у вас выключен телефон, — вспомнила Вера.

— Я знаю. Пойдём быстрее. Вполне возможно, что их люди уже в Испании или, ещё хуже, где-то рядом.

Они взяли такси и поехали на автобусную станцию. По дороге заехали на вокзал, и Дронго выбросил телефон в мусорное ведро, стоявшее в вестибюле вокзала. Автобусная станция находилась совсем недалеко, на авениде Америка. Купив два билета в небольшой городок Хаэн, Дронго помог перетащить вещи своей спутницы в багажное отделение, и оба поднялись в салон автобуса.

— Нам далеко ехать? — спросила Вера, устраиваясь у окна.

— Нет, ответил Дронго, — закройте занавеску. Когда выедем из города, откроете. Отсюда часа полтора.

— Никогда не слышала про Хаэн, — призналась Вера.

Это очень интересный город, — сообщил Дронго, — он лежит как раз на главной дороге из Кастилии в Андалусию. И в Средние века здесь происходили наиболее ожесточённые сражения. Городок небольшой, примерно двенадцать или пятнадцать тысяч жителей. Он известен Кафедральным собором, который начали сооружать ещё в тысяча пятьсот сороковом году, и арабскими купальнями, что остались здесь ещё со времён халифата. Там есть церкви и более древние, например пятнадцатого века.

— Вы никогда не работали гидом? — усмехнулась Вера. — Откуда вы все знаете?

— Я люблю Испанию, люблю историю и люблю читать книги, — пояснил Дронго, — когда все соединяется, то получается неплохое знание этой страны.

— Как вы думаете, откуда они узнали номер вашего телефона? Надеюсь, вы не считаете, что я сообщила им этот номер?

— Вы вне подозрений, — согласился Дронго, — хотя если бы я писал детектив, то сделал бы именно вас главным действующим лицом. Представляете, какая интрига? Вы сдаёте меня, хотя я пытаюсь вас спасти.

— Совсем не остроумно, — заявила она, — зачем мне вас предавать? Чтобы меня убили? И вас вместе со мной?

— Может, не меня, а своего бывшего руководителя.

— Вы имеете в виду Репникова?

— И не только его.

— Хватит, — повернулась она к нему, — мне надоели ваши упрёки. И непонятные намёки. Вы действительно считаете, что я выдала ваш номер?

— Конечно, нет. Вы его не знали. И вам это не нужно. Не говоря уже о том, что они ищут именно вас, а не меня.

Автобус мягко тронулся по направлению к Хаэну. В.салоне было немного пассажиров, человек пятнадцать. Вера тихо спросила:

— Тогда кто мог сообщить им номер вашего телефона?

— Никто. Но они оказались гораздо более оперативными, чем я мог себе представить. Наверное, старею. Мы сделали с вами два звонка. Один вчера и один сегодня. Я думаю, что к аппарату вашей племянницы они не могли подключиться. Он зарегистрирован во Франции, и его трудно прослушать. Не говоря уже о том, что о нашей договорённости почти никто не знал, кроме родителей Аллы. Тогда остаётся второй вариант.

— Вы думаете, вас предал ваш напарник?

— Эдгар? — улыбнулся Дронго. — Никогда в жизни. Нужно знать моего друга, чтобы полностью исключить такую возможность.

— Тогда каким образом?

Мы совершили ошибку, недооценив своих визави. Судя по скорости звонка, они вычислили Эдгара, когда он второй раз оказался в одном и том же месте. Мы нарочно поменяли время звонка. Вчера я позвонил в два по московскому времени, а сегодня в час. Но они поняли, что два подряд появления Вейдеманиса в салоне были не обычной случайностью. И сумели подключиться к этому телефону. Остальное дело техники. Выяснить, кто звонил и откуда. Я даже думаю, что они сначала приказали своим людям направляться в сторону Кордовы, а затем перезвонили мне. Или нарочно затягивали разговор, чтобы вычислить более точно место, где я нахожусь.

— Почему тогда вы не прекратили разговор сразу?

— Это было бы проявлением паники с моей стороны. А мне важно показать им, что я их не боюсь. Наш разговор был своеобразным перетягиванием каната. На одних нервах.

— И вы победили?

— Я не проиграл. Ещё есть вопросы?

— Да. Вы думаете, что они не найдут нас в Хаэне?

Не знаю. Не уверен. Нам понадобится какая-то связь, а это значит, что они все равно рано или поздно появятся рядом с нами. Все зависит от того, насколько рано и насколько поздно.

— Мне нужно бояться?

Он видел её глаза. Близко, слишком близко для подобного разговора.

— Откровенно? спросил Дронго.

Она кивнула.

— Да, — сказал Дронго, — судя по тому, как быстро они меня вычислили и какие средства пытаются задействовать, это очень серьёзные люди. Вы же понимаете, кому именно может помешать бывший премьер. Если он вдруг на самом деле решит выдвинуться в президенты. В таком случае игра будет безжалостной. И они ни перед чем не остановятся. Ставки слишком высоки.

Вы меня успокоили. — Вера отвернулась, и он не мог видеть выражение её лица. Она отдёрнула занавеску, глядя на дорогу.

— Лучше, если я скажу вам правду. Где вы покупали одежду?

— В Тулузе. Я расплачивалась наличными. Почему вы спрашиваете?

— Поэтому и спрашиваю. Хотел знать, как вы расплачивались.

Она повернулась к нему:

— А если я отдам им копию обзора, они меня не тронут?

— Не уверен.

— Почему?

— Вы опасный свидетель. Дело не в самом материале, над которым вы работали. Дело лично в вас. Вы готовили аналитический обзор для Репникова, вы знаете лично бывшего экс-премьера и при желании можете всегда выступить, поддержав факты, которые он изложит. Поэтому вы человек, который ни при каких обстоятельствах не должен появиться в Москве. Торг вам не поможет. Они вас уберут, даже если вы решите отдать им эту злосчастную копию.

Она снова смотрела ему в глаза:

— Вы специально меня пугаете?

— Нет. Говорю только правду. Нам очень повезло, что я нашёл вас быстрее, чем они. Иначе мы бы не разговаривали.

— Спасибо.

Она опять отвернулась. Несколько минут они просидели, не разговаривая друг с другом.

— Можно, я задам вам личный вопрос? — вдруг повернулась к нему Вера.

— Валяйте.

— Кто такая Джил? Почему вы так беспокоитесь за неё?

— Это моя жена, — честно ответил он. Даже не колеблясь. Обычно он не отвечал на подобные вопросы.

— А мне говорили, что вы всегда один. Или это тоже легенды?

— Нет, правда.

— Вы с ней развелись?

— Нет. Просто при моей опасной профессии иметь рядом близкого человека непозволительная роскошь. Поэтому мы живём в разных странах и позволяем себе встречаться раз в три месяца. Или чаще…

— Ясно. Вы боитесь за свою семью?

— Я стараюсь их не подставлять.

— А почему вы просто не переедете к ним?

— Кому я нужен в Италии, — усмехнулся Дронго, — что я там буду делать? Работать гидом? Рассказывать о музеях и храмах Апеннинского полуострова? Я зарабатываю на жизнь своими расследованиями. И только так могу уважать самого себя. А вести жизнь пенсионера или альфонса, живущего за счёт супруги, я не могу и не хочу.

— Поэтому вы согласились на предложение Бориса?

— Ваше дело мне показалось достаточно интересным. Хотя политическими детективами я уже давно не занимался. Больше криминальные расследования, в которых не могут найти истинного виновника.

— И вы всегда выходите победителем?

— Нет. Не везде и не всегда. Но чем опытнее сыщик, тем глубже постигает он законы человеческого общежития. А значит, легче находит виновного. Люди удивительно схоластичны. Совершают одни и те же ошибки, поступают одинаково в схожих ситуациях. Но бывают и просчёты. Хотя на ошибках учатся.

— Как вы договаривались с Борисом? Только найти меня? Или найти и охранять?

— Хороший вопрос, — улыбнулся Дронго. Но не стал отвечать. Она терпеливо ждала.

— Почему вы молчите? — наконец не выдержала Вера.

— Не хочу отвечать.

— Почему?

— Чтобы не подводить вашего родственника.

— Он просил меня только найти? Верно?

— Да. Но он был уверен, что сможет вас защитить. У него есть своя служба безопасности.

— Именно поэтому я и не звонила Борису. Была уверена, что он подключит своих «шестёрок».

А среди них может оказаться предатель. Лучше доверять только себе.

— Вас много предавали в жизни?

— Случалось. — Она вздохнула. Он заметил этот вздох.

— Тогда любезность на любезность, — предложил Дронго, — ответьте на мой вопрос личного характера.

— Смотря какой вопрос.

— Только один. Кто подарил вам эти часы и колье? Они слишком дорогие. Борис не стал бы делать подобных подарков. С Репниковым у вас были только служебные отношения. Насколько я понимаю, ваш бывший друг Александр тоже не стал бы делать подобных подарков. Тогда кто?

— Как вам не дают покоя эти подарки, — покачала головой Вера. Но не стала отвечать. Теперь он терпеливо ждал. И ничего не переспрашивал. Наконец она не выдержала первой: — Почему вы молчите?

— Вы не ответили на мой вопрос. А я не хочу настаивать.

— Какой вы деликатный. Это был мой бывший друг. С которым я встречалась до Саши, до него…

— Вы можете назвать его имя?

— Зачем? Я не понимаю вашего болезненного интереса к этим подаркам.

Во-первых, такие подарки может позволить себе только очень состоятельный человек. Во-вторых, узнав, кто именно мог их вам подарить, я наконец добавлю недостающие детали в ваш психо-тип и завершу мозаику. Возможно, я стану понимать гораздо больше в этом запутанном деле.

— Это так серьёзно?

— Для меня да. Не забывайте, что я специалист по копанию в грязном бельё. — Он произнёс эти слова с неожиданной горечью. Она почувствовала его обиду.

— Не нужно об этом, — попросила Вера, — он был женатый человек, мне неприятно об этом вспоминать. Но если вы настаиваете… Это был Феоктистов. Павел Феоктистов.

— Бывший первый помощник премьера, — удовлетворённо кивнул Дронго, — поэтому вы дали согласие втянуть себя в эту историю?

— Возможно, что да. А может, я сама хотела понять, чего именно я могу стоить.

— Он вас просил о помощи?

— Он мне звонил.

— Ясно. — Дронго посмотрел на проезжавшие мимо автомобили. И негромко сказал, глядя перед собой: — Я все время думал, куда вы сбежали и как вам удалось скрыться из Москвы. Для этого одной массажистки мало. У вас должен быть в Москве друг, которому вы могли доверять и который настолько влиятельный человек, чтобы проводить вас через границу, гарантируя вашу безопасность.

Она смотрела на него. Он чувствовал, как она напряглась.

— Теперь я знаю, кто вам помогал, — продолжал Дронго, — это Феоктистов?

Вера отвернулась.

— Не хотите отвечать? — спросил Дронго.

— Не хочу, — обиженно ответила она. И вдруг повернулась к нему: — Когда я с вами разговариваю, то чувствую себя, словно на приёме у врача. Скорее у психоаналитика. И не хочу вам врать. Словно знаю вас уже много лет. Так бывает?

— Виновато ваше подсознание, — пояснил Дронго, — вы понимаете, что я пытаюсь защитить вас, и чувствуете себя невольно объектом моих усилий. Но при этом хотите в очередной раз продемонстрировать свой независимый характер, свою индивидуальность. Есть известный античный афоризм — «Женщина подобна общему правилу, но правило, как и женщина, во многих случаях имеет исключение».

— Красиво. А вы говорите, что не сможете меня защитить.

— Нет. Я сказал, что опасность достаточно реальная. Но я не говорил, что не хочу или не смогу вас защищать.

Она снова замолчала, глядя в окно. Показались горы, склоны Сьерры-де-Хабалькуса, рядом с которыми находился Хаэн. Отсюда было около двухсот километров до самого красивого города Испании — Гранады. Когда автобус уже въезжал в Хаэн, она в последний раз повернулась к нему:

— Он мне помогал.

— Я так и думал.

— Как мы будем жить в отёле? — нервно уточнила она. — Возьмёте два номера?

— Нет. Только один.

— Может, у них есть спаренные номера? С общей дверью, — предложила она.

— Если будут такие номера, тогда возьму. Если нет, мы разместимся в одном.

— Надеюсь, что кровати будут разные?

— Это я могу вам обещать, — ответил он без тени усмешки.

Но, как оказалось, обещание было несколько преждевременным. Когда автобус остановился, они забрали вещи и направились в сторону центра. Недалеко был небольшой отель. «Парадор Кастильо де Санта Каталина». Выбеленные стены отеля напоминали сельскую школу. Они вошли в просторный холл. Пятьсот лет назад здесь была походная резиденция кастильских правителей. Потолки были из тяжёлого чёрного дерева. На стенах висели портреты кастильских королей.

— Славное место, — вздохнул Дронго, — хотя мне никогда не нравились старые и пыльные дворцы, оставшиеся со времён Средневековья. Все, кроме старых надёжных дубовых дверей. Надеюсь, у них есть сдвоенные номера.

Таких номеров не оказалось. Здесь вообще было не так много номеров. И портье не владел ни английским, на котором пытался объясниться Дронго, ни французским, на котором с ним разговаривала Вера. Отчаявшись, Дронго перешёл на ломаный испанский, который был похож на знакомый итальянский.

— Нам нужна большая комната с двумя кроватями, — пытался объяснить Дронго.

Слово «гранде» портье понял. И понял, что для двоих. Он радостно закивал в знак согласия. Тут же появился мальчик, который понёс их вещи куда-то на второй этаж. Дронго достал наличные деньги и заплатил сразу за два дня. Потом они поднимались по крутой лестнице. Мальчик открыл деревянную дверь, внёс вещи и, получив чаевые, сразу убежал. Дронго вошёл в большую и просторную комнату. Это была гостиная с массивной тёмной мебелью. Стулья с высокими спинками, обитые красным бархатом. Огромный дубовый шкаф с вырезанными фигурками. Мебель была похожа на те гарнитуры, которые приходили в Баку и в Москву в его молодости. Тогда эта румынская мебель называлась «Ренессансом». Он прошёл в другую комнату. Она была меньше. Уютная спальня с большой кроватью, под атласным пологом, застеленная бархатным покрывалом. Справа была небольшая ванная комната. При этом собственно ванная и санузел были раздельными.

— Одна кровать, — показала Вера, — мне кажется, что вы обещали две. Или я ослышалась?

— Я сейчас попытаюсь с ним поговорить. — Дронго повернулся и пошёл к портье.

Но его попытки пояснить портье, что кровати должны быть раздельными, ни к чему не привели. Портье просто не понимал, почему он должен искать номер с двумя кроватями рядом для этих привередливых гостей. К тому же свободных номеров почти не было. Дронго вернулся в свой номер.

— Это самый лучший номер, — сказал он, входя в спальню, — если хотите, я буду спать на полу. Здесь нет даже дивана.

— А на полу наверняка есть тараканы, — нервно заметила Вера, — не нужно экспериментов. Будем спать на этой кровати. Надеюсь, что вы хотя бы не храпите.

По лицу Дронго она поняла, что ошибается.

— Может, мне лучше самой сдаться? — пошутила она. — Надеюсь, что вы хотя бы не курите?

— А вы разве не курите?

— Раньше курила. Сейчас нет.

— Я тоже не курю.

— Уже неплохо. — Она взглянула на него. — Вы разрешите мне переодеться? Или хотите сразу лечь в постель?

— Я подожду вас внизу.

Она была слишком независимой. Он помнил, что она не оставляла у себя в квартире даже своего близкого друга. Ей не нравилось, когда Александр оставался у неё ночью.

Он спустился вниз. Портье улыбался гостю. У него были гусарские усы, загнутые кончиками кверху. Мясистый нос, крупные глаза, большие уши, толстые щеки. Портье был небольшого роста, но сознание собственного достоинства и крупный живот делали его весьма колоритной личностью. Сеньор Роберто Фалья, было написано на фотографии портье, висевшей за его спиной. Очевидно, сеньор Фалья был узнаваемым человеком не только в этом парадоре, но и во всем городе.

Дронго вышел на порог отеля. Машин в городе было немного. В эти дневные часы начиналась сиеста — дневной отдых — и прохожих почти не было. Послышались шаги. На пороге появилась Вера. Она снова собрала волосы, надела джинсы, свою курточку и белую майку. Но бюстгальтер под майку тоже надела, это было заметно.

— Куда пойдём? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Дронго, — наверное, сначала в собор. Он здесь недалеко, прямо на площади рядом с муниципалитетом.

— Тогда я вернусь и возьму платок, — сказала Вера, — иначе меня не пустят в собор.

Он протянул ей руку, помогая спуститься по ступенькам. На главной площади кроме муниципалитета находился и Дворец архиепископа. Они вошли в открытый собор. Здесь почти никого не было. Католические соборы Испании традиционно искусно отделаны изнутри. Они пробыли в соборе около получаса и вышли на площадь. Вера все время молчала. Когда они были уже на улице, она сняла платок и тихо спросила:

— Вы верующий?

— Не знаю. Скорее агностик. Хотя иногда бываю верующим.

— Значит, нет. А я верю, что все предопределено свыше. Даже наша встреча в Испании. И если мне суждено умереть, вы не сможете меня спасти.

— Позвольте не согласиться, — возразил Дронго, — если вы помните, самого Христа диавол поставил на вершину скалы и предложил прыгнуть оттуда. «Если ты Бог и сын Божий, то тебе нечего бояться», — сказал диавол. На что Иисус ему ответил: «Сказано, не искушай Господа твоего». Мне кажется, что надеяться на судьбу нужно, но не слишком ей доверяя. Очень многое зависит от самого человека. Если даже Бог не стал прыгать со скалы, то почему обычные люди считают, что, прыгая со скалы, они могут рассчитывать на спасение?

— С вами невозможно спорить, — отмахнулась Вера, — пойдёмте куда-нибудь пообедаем.

Они пообедали в небольшой аргентинской таверне «Эль-Пасо». Затем вернулись в центр города. Весь Хаэн можно было обойти за несколько часов. Когда они вошли в отель, на часах было около шести вечера.

— Что будем делать? — спросила Вера.

— Посидим в отёле, — предложил Дронго, — осталось только три дня, если не считать сегодняшний.

Они поднялись в номер. Дронго уселся в гостиной перед телевизором, а Вера отправилась принимать душ. Неожиданно он услышал, как она зовёт его. Дронго подошёл к двери ванной комнаты.

— Вам что-нибудь нужно?

— Да. Я оставила мочалку в своей сумке. Вы не могли бы её принести? — попросила Вера. — Она лежит сверху. Вы её сразу увидите.

Он пожал плечами, нашёл сумку, достал мочалку. И подошёл к ванной комнате. Постучал.

— Входите, — разрешила она.

Дронго вошёл в ванную боком, чтобы не смотреть на стоявшую под душем молодую женщину. Она увидела, как он протягивает руку, и рассмеялась.

— Я закрылась полотенцем, — сообщила Вера, — не думала, что вы так боитесь женщин.

— Ужасно боюсь. — Он передал ей мочалку, не поворачивая головы, и вышел из ванной, закрыв дверь.

Через некоторое время она тоже вышла, надев белый халат. Подошла к кровати, расчёсывая волосы. В ванной она высушила их феном.

— Вы можете принять душ, — сообщила Вера, — я помыла после себя ванную.

Он не забыл достать собственную мочалку. Она увидела, что именно он держит в руке, и рассмеялась.

— Вы так боитесь, что я могу войти? Я впервые в жизни видела, как мужчина входит в ванную боком, не пытаясь даже повернуть голову.

Ваш бывший друг рассказал мне, как однажды во время отдыха где-то на Канарах к вам в ванную комнату случайно попал один из его друзей. Говорят, что он немного перебрал со спиртным. И как вы его выбросили с балкона. Не хочу оказаться на его месте, — сообщил Дронго.

— Александр всегда был не в меру болтлив, — отмахнулась она, — но вас выбросить не так просто. И я подозреваю, что наш знакомый оказался в моей ванной не совсем случайно. И выпил не так много, чтобы все перепутать.

Дронго согласно кивнул и пошёл в ванную. Он вышел примерно через двадцать минут, забрав второй халат. Почти в любом отёле халаты были ему малы, доходя до колен. Они скорее походили на римскую тунику, чем на халат. В спальне было темно и тихо. Дронго подошёл к кровати. Вера спала. Халат лежал на стуле, небрежно брошенный туда его хозяйкой. Она повернулась, и у неё обнажилась левая грудь. Красивая грудь никогда не рожавшей женщины. Волосы разметались по подушке. Левая рука свисала с кровати. Он осторожно поднял её руку, затем укрыл Веру одеялом и прошёл в гостиную, чтобы прослушать последние новости. Перед телевизором он сидел часа полтора. Нужно было продумать ситуацию. Понять, что им дальше делать. На часах было около девяти, когда он решил, что на сегодня хватит. Пройдя в спальню, он повесил халат. Обычно он спал без майки, но на этот раз почему-то достал майку и надел на себя. Словно опасался домогательств с её стороны. Подумав об этом, он улыбнулся. Наверное, нет. Он ничего не боится. Тогда почему? Может, он боится, что окажется рядом с ней. Слишком близко. А майка как последняя защита. Он осторожно лёг на кровать, потянул на себя одеяло. Или ему хочется, чтобы между ними произошло то, что обычно происходит между мужчиной и женщиной? Нет, нельзя. Он здесь в качестве человека, который обязан её спасти. Выдернуть из той ситуации, в которую она попала. Он взглянул на неё. Она что-то прошептала, и он почувствовал, как её нога касается его ноги. Он слишком быстро отдёрнул ногу, словно его обожгли. Подвинулся на самый край кровати. И в очередной раз подумал, что на его долю выпало слишком много испытаний. А потом он заснул. И в эту ночь спал ещё более неспокойно, чем раньше, просыпаясь каждый раз, когда она шевелила ногой или переворачивалась на другой бок. Так прошла и эта ночь.