В нашем деле очень важна оперативность. Нет, нет, безопасность, отлаженность работы, надежность — это все, конечно, нужно. Но еще и оперативность. Дело в том, что наш бизнес построен на человеческих желаниях. А они могут меняться в зависимости от настроения. У меня раньше так бывало. Звонит клиент и требует срочно девочек. Если я мешкаю или не присылаю ему их сразу, он «остывает», начинает сомневаться. С одной стороны, большие деньги, выброшенные неизвестно на что. С другой, все они немного играют в рулетку со смертью, опасаясь СПИДА или сифилиса. Я, конечно, проверяю девочек, но абсолютной гарантии не может дать никто. И клиент начинает думать, что с женой ему не так уж и плохо, а с любовницей и вовсе хорошо. И отказывается от моих услуг через час или через два. Поэтому в нашем деле важно не упускать момента. Поступил заказ — выполни его сразу, иначе рискуешь потерять клиента.

После звонка Никитина я уже знал, как мне действовать. Откладывать не имело смысла. Нужно было позвонить в бар, который действовал как «свингер-клуб» для избранных, и предупредить, что вечером у нас будут гости. Конечно, сцену мы ставили для семьи Дипломата и для понравившейся им парочки. Для начала все могут быть в масках, а потом обе парочки пройдут в одну из комнат и там могут делать все, что захотят. Если бы не этот проклятый заказ, если бы не деньги, которые мне обещал Дипломат, я бы наверняка поехал к Славику или попытался бы уточнить, кто именно от него звонил. Но я торопился, мне хотелось поскорее закончить с Дипломатом и получить с него деньги. Он ведь согласился на все мои условия. Сначала он предлагал десять, потом мы договорились о двадцати. В последний день окончательная цена была двадцать пять тысяч долларов плюс три с половиной тысячи накладных расходов. Только не думайте, что у меня базар и здесь можно торговаться. Цены могут расти только в сторону увеличения. В конце концов, за больший объем услуг нужно больше платить. Это правильно.

Я позвонил Дипломату и сообщил, что у меня все готово. Это его обрадовало. Потом я назвал цену. Это известие обрадовало его гораздо меньше. Но вообще-то я его понимаю. Платить такие деньги, чтобы какой-то гимнаст обрабатывал твою жену… Дипломат молчал несколько секунд, очевидно, обдумывая сказанное мною. Я даже забеспокоился, что он откажется в последний момент. Но он наконец произнес:

— Договорились. Мы будем вечером там, где вы скажете. Только учтите, что в клубе нас никто не должен увидеть.

— Мы посадим вас за ширму, — успокоил я Дипломата, — если хотите, проведем в специальную кабину. Там две секции. В одной будете находиться вы с женой, а во второй другая пара. Когда вы захотите меняться, ваша жена пройдет во вторую кабину, а молодая женщина оттуда придет к вам. Таким образом, вы будете видеть все, что будет происходить рядом, но вас никто не увидит. Если, конечно, вы сами этого не захотите.

— Очень хорошо, — обрадовался Дипломат, — это идеальный вариант. Моей супруге нравится, когда на нее смотрят, особенно женщины тех мужчин, с которыми она бывает. А смотреть на меня ей не обязательно.

«Она этого просто не хочет, — подумал я, — вот извращенная стерва».

— В общем, мы договорились, — сказал я, — ждем вас вечером в нашем клубе. И не забудьте, что мы принимаем только наличные.

— Надеюсь, вы не думали, что я собираюсь платить кредитной карточкой, — пошутил Дипломат, перед тем как положить трубку.

Он уже со мной шутит. Конечно, я выполнил его заказ, но руки он мне все равно не подаст и за один стол никогда со мной не сядет. Впрочем, и мне неохота садиться за один стол с подобным типом. По большому счету, это я не должен подавать ему руки. У меня честный бизнес, и таких паскудных вещей, как он, я не делаю.

Я отправился на Кутузовский, чтобы увидеться с Алексеем. Нужно предупредить его, чтобы взял камеру. Будет неплохо, если кадры с Дипломатом останутся в нашей картотеке. Бывший дипломат очень богатый человек, и такие кадры всегда можно использовать. Не говоря уже о том, что он не молод и его жена может неожиданно стать богатой наследницей. Вот тогда эти кадры вообще будут на вес золота. Поручив Никитину заниматься организацией сегодняшнего вечера, я позвонил Ольге и сообщил, что встреча назначена на вечер. Еще я сообщил, что ее муж тоже согласен. Она молчала целую минуту, а потом произнесла лишь одно слово:

— Хорошо, — и положила трубку.

Было около четырех часов дня, когда я, закончив свои дела, приехал на Кутузовский. Машину я водить не люблю, об этом я уже говорил. Достаточно и того, что у меня есть несколько автомобилей с водителями, которые развозят девочек по указанным адресам. И конечно, работают на меня, когда это необходимо. Вызвав одну из таких машин, я приехал на Кутузовский. Машину я сразу отпустил, отвезти меня домой мог и Алексей. Он единственный человек, который знает, где именно я живу. Все остальные убеждены, что квартира на Кутузовском — это именно то место, где я проживаю.

Я подошел к подъезду, набрал нужный код, и входная дверь открылась. Затем на лифте поднялся к себе. Позвонил в дверь. Никто не ответил. Я подождал секунд десять. Странно, что никто не ответил. Ведь мы договорились с Алексеем, что после двух он будет ждать меня дома. Я позвонил еще раз. Прислушался. И снова тишина. Непонятно, куда он пропал. Достав ключи, я попытался открыть дверь. К моему удивлению, дверь не была заперта на замок. Такого никогда не бывало. Ее просто захлопнули. Я немного испугался. Чуть приоткрыв дверь, я прислушался. Все было тихо. Я колебался: может быть, не входя в квартиру, вызвать милицию? С другой стороны, зачем мне милиция. Не нужно «светиться». Я открыл дверь шире. Кажется, в квартире никого нет.

На полу лежал какой-то шарф. Я присмотрелся. Это был мой зимний шарф. Я его оставлял на полке у вешалки. Почему Алексей бросил его на пол? Ничего не понимаю. Я все-таки вошел в квартиру и огляделся. В холле был полный беспорядок. Моя обувь была разбросана, коробки из под ботинок валялись как попало. Что искал Алексей? Зачем он сюда полез?

Я прошел дальше. От сильного напряжения у меня разболелась голова. Повсюду был беспорядок, вещи разбросаны, ваза разбита. Похоже, здесь побывали грабители. Непонятно только, куда делся Алексей. Здесь у меня хранилось немного денег. Неужели он решил ограбить собственного дядю, пусть даже двоюродного? Мне не хотелось так думать, но подленькая мыслишка уже не давала покоя. Неужели я ошибался в этом парне? Но почему, почему? Ведь он был устроен, накормлен, я давал ему столько денег, что он смог купить машину. Почему же он решил меня обокрасть?

Достаточно нам попасть в непривычную ситуацию, и мы готовы обвинять в наших несчастьях даже самых близких людей. Потом мне было очень стыдно за эти мысли. Я прошел в глубь квартиры. Нет, не похоже, что здесь орудовал Алексей. Даже в ванной комнате все дверцы шкафа были распахнуты. Что-то здесь искали. Но что?

Я вошел в спальню. Кто-то и здесь хорошо «поработал»: вспорол матрасы, перевернул подушки. Похоже, что здесь побывали какие-то психи! Постояв немного, я прошел в свой кабинет и, открыв дверь, замер от ужаса. Нет, я человек не очень трусливый, но то, что я увидел, заставило меня похолодеть.

На ковре, откинув голову, лежал Алексей. Очевидно, он пытался достать наш «браунинг», спрятанный в письменном столе. У меня было официальное разрешение на это оружие. Видимо, Алексей, обнаружив в квартире неизвестных, каким-то образом вырвался из их рук. Может, он их обманул. Но он успел добежать до стола и достать «браунинг». Я машинально прошел к столу посмотреть, где оружие. Его нигде не было. Значит, Алексей успел достать «браунинг», но в этот момент неизвестный или, скорее, неизвестные, его застрелили.

Я сел на диван. Мне было так плохо, так страшно. Видимо, Алексей умер не сразу. Они его успели помучить: его рука была неестественно вывернута. Наверно, ему ломали руку. На ладони были порезы. Какой ужас! Он пытался схватиться за лезвие ножа. Чего они хотели? Почему так страшно поступили с этим мальчиком? Что они искали? Кто эти мерзавцы?

Я смотрел на своего двоюродного племянника и чувствовал, как во мне закипает кровь моих предков. Сейчас я вспомню, что в моих жилах есть дворянская кровь, и я должен найти своих обидчиков. Сейчас я вспомню, что у меня есть мусульманская кровь, и я обязан найти своих «кровников». Сейчас я вспомню, что у меня есть армянская и еврейская кровь, и я обязан помнить о страданиях своего племянника столько времени, сколько нужно, чтобы найти и покарать его убийц.

А может, ничего и не нужно вспоминать? Может, нужно уйти отсюда, взять билет и улететь куда-нибудь в Европу, чтобы остаться в живых. Чтобы спастись от этих страшных людей, убивших парня. Но я не идиот. Я знаю, что на нашей планете нельзя спрятаться, если тебя хотят найти. Рано или поздно тебя вычислят. Да и куда мне бежать от моего бизнеса, от девочек, к которым я привык, от клиентов? Куда мне убегать из города, который стал для меня родным, из того единственного места, где я могу существовать?

Я смотрел на Алексея, и мне становилось все хуже и хуже. Неожиданно я почувствовал, что меня тошнит. Я вбежал в ванную комнату и едва успел дотянуться до раковины. Немного придя в себя, я почему-то вспомнил ковер в кабинете. Я мог не торопиться в ванную — ковер был безнадежно испорчен запекшейся кровью Алексея. Какой ужас: в такой момент думать о каком-то ковре! Но я думал! Я вернулся в кабинет. Несчастный мальчик. Я наклонился, чтобы внимательнее осмотреть его. Какая-то сволочь наступила ему на руку. Небольшая нога, размер сорок первый, может сороковой. Интересно, кто здесь был? Наверно, Алексей вырвался, у него даже порван карман на рубашке. Наверно, думал, что может взять пистолет и выстрелить. Бедный мальчик. Он даже представить себе не мог, как это страшно — убить человека. Похоже, он замешкался и нападавшие оказались проворнее. Для них убить человека — дело привычное. И они выстрелили в него.

Он умирал, наверно, целую минуту. Или две. Тянулся к пистолету. А кто-то наступил ему на руку ногой. И потом выстрелил еще раз, теперь уже в сердце. Скорее всего, это был контрольный выстрел. Если бы я мог знать, кто это сделал!

Моя рука машинально потянулась к телефону. Я ведь не просто сутенер. Я сутенер для элиты. И среди моих знакомых есть не только офицеры из высшего эшелона милиции или контрразведки. Эти в данном случае не помогут. Наоборот, только помешают. Среди моих клиентов есть и другие, у которых под началом тысячи ножей и стволов и которые умеют быть безжалостными. Я не прощу убийства Алексея, кто бы это ни сделал!.. Сейчас нужно успокоиться и решить, что делать дальше. Ясно, что милицию вызывать нельзя. Для начала они арестуют меня, а потом начнут проверять, действительно ли я не убивал своего племянника. Позвонить Семену? Он сейчас занят организацией сегодняшнего вечера для Дипломата. Его лучше не отвлекать. Тогда придется звонить Арчилу. Он в таких случаях незаменимый человек. Его люди быстро найдут тех, кто это сделал.

Говорят, что Арчил имеет выход на самого Валериана Гогоберидзе, лидера преступных грузинских группировок в Москве. Я так высоко никогда не прыгал. Для меня уровень Гогоберидзе — это как уровень премьер-министра. До него мне не добраться. Но Арчилу я часто оказывал небольшие услуги, присылал, когда нужно, девочек. У него с ними нормальные отношения, и я могу на него рассчитывать.

Неожиданно я вспомнил, что не запер входную дверь, и бросился туда. Хорошо еще, что никто не вошел. Хотя кто мог войти? Убийцы явно что-то искали в моем доме. Все перевернули. Интересно, нашли они деньги в сейфе или нет? Я подошел к серванту и отодвинул его. Похоже, что сейф не трогали. Я набрал нужный код, открыл дверцу. Так и есть. Из сейфа ничего не пропало. Здесь лежат деньги и несколько чистых бланков паспортов. Все в порядке. Несчастный мальчик не сказал им про сейф, а они не догадались отодвинуть сервант. Впрочем, я думаю, никто бы не догадался, что я вмонтировал сейф в стену и закрыл его сервантом. Они же не могли двигать мебель, рискуя шумом привлечь внимание соседей.

Тогда что именно они искали? Я прошел в смежную, примыкавшую к моей квартиру. Вход в нее был из соседнего подъезда. Здесь тоже все было перевернуто, но, похоже, погромщики ничего не нашли. Я достал телефон и набрал номер Арчила.

— Здравствуй, Петя, — раздался его гортанный голос.

Он, очевидно, увидел номер моего телефона на своем аппарате.

— Здравствуй, Арчил, — торопливо сказал я, — у меня неприятности. Очень большие неприятности. Ты можешь приехать ко мне?

— Конечно, могу. Куда приехать?

— На Кутузовский проспект. Только приезжай не один. Возьми с собой кого-нибудь из ребят. Пусть они останутся в машине. Я боюсь, что это может быть опасно.

— Все понял, дорогой. Сейчас приеду. Ты не волнуйся, мы с твоими проблемами быстро разберемся. Я еще хотел тебя спросить насчет той девочки, которая была в последний раз…

— Потом, Арчил, мы все обсудим. Приезжай срочно, — перебил я его, чего никогда раньше не делал.

Он, очевидно, понял мое состояние.

— Уже еду, — сухо сообщил он.

Я убрал аппарат. Нужно осмотреть обе квартиры до прихода Арчила. Что искали здесь грабители? Или это не обычные грабители? Я снова стал осматривать квартиру, прошел в гостиную. Интересно: они включали телевизор, кассеты разбросаны по полу, их вытаскивали из коробок. Кассеты? Кассеты!

Не может быть! Я бросился собирать кассеты. Руки у меня дрожали. Конечно, они просматривали все видеозаписи. Значит, они искали кассету. Или кассеты. Они хотели «изучить» мой «архив» с девочками? Да, так и есть. Пропали все кассеты с моими девочками, все записи, где те демонстрировали свои таланты. Но похитители искали еще что-то. Они искали какую-то конкретную кассету. Но какую? Некоторые, особо ценные, я держу в другом месте. Особо ценные кассеты.

Какая из записей, что мы делали недавно, могла заинтересовать налетчиков? С прокурором из Средней Азии? Но его уже сняли с работы. И потом, азиаты сразу не убивают. Они сначала торгуются, а потом, если нет возможности выкупить материал, присылают убийц. Значит, другая кассета. Недавно Алексей работал… Он снимал… он снимал… Не может быть!..

От страха я едва не пошатнулся. Неужели они искали кассету с Лепиным?! Неужели кто-то узнал, что мы сделали копию с этой записи? Если так, то у меня будут очень большие неприятности. Может, Алексей сказал им про копию? Тогда меня будут ждать на улице и вряд ли оставят в живых. Лепин как-никак вице-премьер правительства.

Я попытался навести в квартире хоть какой-то порядок, когда приехал Арчил. Он позвонил, и я вздрогнул. Сразу пошел открывать. Арчил, поздоровавшись, спросил, что случилось. Я молча провел его в кабинет, где лежал убитый Алексей. У Арчила сразу изменилось выражение лица. Он хорошо знал моего племянника и понял, какое несчастье произошло. Наклонившись к убитому, он целую минуту сидел рядом с ним и затем, поднявшись, сказал:

— Большое горе, Петр, очень большое. Прими мои соболезнования.

— Спасибо, — кивнул я ему, — мне нужно найти тех, кто это сделал. Я хочу знать, кто его убил.

— Понимаю, — ответил Арчил. — Ты можешь мне сказать, почему его убили?

— Из-за меня, — выдохнул я. — Они искали кассеты с нашими записями. Ты ведь знаешь, мы иногда записываем встречи наших клиентов. Но в данном случае у меня не осталось той копии, которую они искали. Они, видимо, не поверили Алексею и поэтому убили его.

— Что это была за запись? — спросил Арчил. Я колебался.

Конечно, нужно бы сказать правду, но как я могу доверить ему такую тайну. Я был в растерянности. Арчил уловил мои сомнения.

— Как хочешь, — равнодушно сказал он, — тогда сам ищи этих подонков, — он сделал движение, чтобы повернуться к двери, но я схватил его за руку.

— Подожди, Арчил, я тебе все расскажу. Мы ведь друзья. Это была запись… Это была запись встречи одного должностного лица с моими девочками.

— У этого «лица» есть фамилия? — мрачно осведомился Арчил.

— Есть, — я все еще тянул, хотя понимал, что сказать придется. — Есть. Это… Владислав Николаевич Лепин, вице-премьер правительства. Он был в постели с тремя моими девочками.

— Какой молодец, — сказал Арчил без всякого выражения. Потом снова посмотрел на Алексея: — Его нужно отсюда убрать. У тебя есть место, где его похоронить? Хотя бы временно. Потом купим место на хорошем кладбище, сделаем справку.

— Какое место? О чем ты говоришь?

— Мы отвезем его к тебе на дачу, — деловито сказал Арчил, — похороним там временно, пока ты нужные справки не купишь. А я попрошу ребят уточнить, кто мог к тебе приехать. Но ты сам понимаешь, что ребятам нужно будет заплатить…

— Это не проблема. Найди мне тех, кто это сделал, — твердо попросил я Арчила.

— Найду, конечно. Мои ребята в машине сидят, внизу у дома. Вызову их, чтобы труп вынесли. Завернут в ковер и положат в багажник. Только тебе нужно с ними спуститься, чтобы соседи ничего не заподозрили.

— Конечно, спущусь.

Мне было очень неприятно, что я буду хоронить Алексея, как собаку, где-то в укромном уголке дачи, но, с другой стороны, Арчил прав, нужно все сделать, как он говорит. Пока я приготовлю справки и куплю место на кладбище, Алексей должен где-то покоиться. А у меня на даче ему будет покойно. Прости меня, Алексей.

— Арчил, — вдруг сказал я неожиданно даже для самого себя, — у меня украли «браунинг». Ты можешь срочно найти мне ствол?

— Тебе нужен пистолет? — не поверил Арчил.

Он напомнил мне техасца, который стоит у нью-йоркской синагоги. Стоит и смотрит на негра, который собирается туда войти. Техасец останавливает негра и с сожалением говорит ему: «Парень, тебе мало, что ты негр, ты еще и еврей?» Если сейчас посмотреть на Арчила, то можно понять, о чем он думает. «Тебе мало, что ты сутенер, ты хочешь еще владеть и незарегистрированным оружием?»

— Мне нужен ствол, — твердо говорю я ему.

— Раз нужен, значит, получишь, — говорит Арчил с неистребимым грузинским акцентом и достает телефон, чтобы позвать сюда своих людей.