Самолет приземлился в Домодедове в половине десятого — сказывалась разница в один час между московским и киевским временем. Предупрежденный по телефону водитель ждал Дронго на стоянке перед аэровокзалом.

Всю дорогу Дронго просидел молча. Он поднялся к себе в квартиру, открыл окна, чтобы проветрить помещение, принял горячий душ и только затем позвонил Потребееву. На часах было уже около одиннадцати.

— Доброе утро, — начал Дронго. — Я звонил вам вчера, мы говорили о встрече.

— Я помню, — мрачно ответил Потребееву

— Где мы можем увидеться? В какой гостинице вы остановились?

Я — у себя дома, — ответил Дронго. — увидеться мы можем в любом удобном вас месте.

— Первый раз в жизни слышу о помощнике провинциального адвоката, у которого есть собственная квартира в Москве. — Потребеев рассмеялся. — Ладно, давайте встретимся где-нибудь центре. Пушкинская площадь вас устроит?

— Конечно. — Тогда в кафе слева от комплекса "Известий". Через час. Договорились? Да, спасибо. Дронго тут же набрал второй номер. Ему долго не отвечали. Затем раздался недовольный, сонный голос:

— Вас слушают. Кто говорит?

— Извините, что беспокою вас в воскресенье, — сказал Дронго, — но мне срочно нужен господин Толкачев.

Зураб, это ты? Кончай шутить, в одиннадцать утра я к этому не расположен.

— Нет, это не Зураб, — ответил Дронго. — Я приехал из Ростова по поручению Омаpa. Мне нужно с вами встретиться и поговорить.

— По поручению Омара? — Толкачев сразу проснулся. — Да-да, конечно. Как он там?

— Плохо. Так я могу с вами увидеться?

— Разумеется. Вы с ним сидели вместе? Или вы… кто?

"Почему он так испугался?" — подумал Дронго и повторил:

— Мне необходимо с вами увидеться.

— Хорошо. Куда мне приехать?

— На Пушкинскую площадь. В кафе, слева от комплекса "Известий". В час дня, — Дронго подумал, что на разговор с Потребеевым ему одного часа хватит.

— Обязательно приеду. Скажите, его уже… уже осудили?

— Нет. Поэтому я и приехал.

— Понимаю. Но я ничего не знал о том, что он собирается делать. Вы меня слышите: я ничего не знал.

"Чего он не знал?" — не понял Дронго. — Я буду вас ждать, — сказал он и положил трубку.

"Толкачев так испугался, словно причастен к преступлению. Может быть, поэтому его друг Потребеев просил Лену Бондаренко не приезжать в Ростов? Да, не зря я приехал в Москву, именно тут предстоит разобраться, что произошло в Ростове". Дронго еще раз взглянул на часы — пора было отправляться на встречу с Потребеевым.

Кажется, Фатима говорила, что они дружили еще с институтских времен. Интересно встретить бывших друзей Нагиева. Что ни расскажут о нем? Сестра может быть пристрастной, она любит Омара. Жена же может оказаться не совсем объективной. К тому же однокашники иногда лучше знают человека, чем его близкие. Сказываются долгие годы, проведенные вместе, общие интересы, общие знакомые.

В полдень он уже сидел в кафе, ожидая Потребеева. Он никогда перед первой встречей не спрашивал своих будущих собеседников, как они выглядят. Словно обладал некой внутренней способностью чувствовать человека и безошибочно узнать того, кто ему нужен. Странно, что ни Потребеев, ни Толкачев тоже не спросили, как он выглядит.

Он увидел мужчину, который, войдя в кафе, оглядывался, явно выискивая кого-то. Дронго присмотрелся: лет сорока — сока пяти, высокого роста, красивые густыe каштановые волосы. Дронго сидел спокойно, словно зная, что этот человек не имеет к нему никакого отношения. И действительно — в глубине зала неожиданно поднялась рука, и какая-то девушка призывно помахала вошедшему.

"Нет, интуиция тут ни при чем, — подумал Дронго. — Это не мое подсознание, это мое знание. Я ведь точно знаю, что Потребееву должно быть тридцать семь лет или около того, раз он учился с Омаром в одной группе. Именно знания и жизненный опыт помогают мне определить того, кто мне нужен".

В помещение вошел еще один человек. Ему было лет сорок. Рыжие редкие волосы, большая лысина, одутловатое лицо, крупный нос, слегка выпученные глаза. Одет в светлые брюки и легкую куртку Он осматривался — явно в поисках нужного ему человека. Дронго поднялся ему навстречу.

— Вы Анатолий Потребеев? — уточнил Дронго, нисколько, впрочем, не сомневаясь в ответе.

— Да, — кивнул тот. — А вы — тот самый господин Дранко? Я правильно называю вас?

— Меня обычно называют Дронго, пройдемте за мой столик. И извините меня, что вытащил вас из дома в воскресение.

— Ничего, — вздохнул Потребеев, — ради Омара я готов потерпеть.

Они сели за столик. Потребеев попросил принести ему кофе, Дронго заказал чай.

Вы действительно помощник ростового адвоката? — В голосе Потребеева слышалось некоторое сомнение.

— У меня есть бумага из юридической консультации на этот счет, — сообщил Дронго и достал документ. Потребеев взял бумагу, внимательно прочел и вернул ее Дронго.

Здесь сказано, что вы являетесь помощником Голикова только во время судебного процесса над Омаром Нагиевым. Значит, обычно вы работаете не адвокатом?

— Да, обычно я работаю экспертом по вопросам преступности, — объяснил Дронго.

— Тогда понятно. Думаете, что Омар виновен?

Не думаю. Полагаю, что и вы так не думаете, если приезжали к его бывшей супруге и просили ее не посещать Ростов, Я могу узнать почему?

— Уже успели доложить, — Потребеев поморщился. — Меня Омар просил, чтобы я уговорил ее не появляться в Ростове.

— Как он объяснил вам свою просьбу?

— Думаю, вы сами все понимаете. Ему не хотелось, чтобы жена и сын узнали об этом страшном процессе. Омар приехал ко мне в Москву несколько месяцев назад и сообщил, что убил несколько человек. Он был не в себе, на все мои вопросы отвечал, что должен пойти с добровольным признанием. Я его успокаивал, как мог, но безуспешно. Он умолял поехать в Киев и попросить жену не приезжать в Ростов. Я ему пообещал.

— Почему именно в Ростов. Он был уверен, что его будут судить именно там?

— Да, он называл Ростов. О сути дела он не рассказывал и на мои расспросы не отвечал.

— Почему?

— Сказал, что не хочет меня подставлять. Если я узнаю о преступлении, то по закону обязан о нем сообщить. А ему не хотелось делать из меня виновного. Или стукача. Не знаю, что лучше.

— Вы с ним близко дружили?

— Да. Мы жили с ним в одной комнате общежития, целых пять лет. Были как братья. Знаете, как обычно дружат ребята в общежитии? У нас все было общее — рубашка, костюмы, галстуки. И стипендии тоже. Это были, наверное, лучшие наши годы, — Потребеев вздохнул.

— Омар хорошо учился?

— Лучше всех на курсе. Ему даже предлагали остаться в аспирантуре, но он решил поехать в Воронеж, чтобы попробовать свои идеи на реальном производстве. Он мог стать выдающимся конструктором. Как Туполев или Ильюшин. А вместо этого стал… — Потребеев махнул рукой, официантка принесла им чашку кофе и чашку чая.

— Он ведь собирался защищать диссертацию? — уточнил Дронго.

— Омар поступил в заочную аспирантуру, но потом ее оставил. Вы же помните, у нас творилось в начале девяностых. Тогдa было не до защиты. Из конструкторского бюро он ушел в цех, а потом вообще остался без работы. Куда только он ни тыкался — ничего не получалось. Тогда он решил заняться коммерцией. Один раз его обманули, а во второй раз помешал дефолт. Он тогда чуть на стену не лез. У меня тоже были большие проблемы, и я ему ничем не мог помочь. Потом я узнал, что они даже продали свою квартиру. И развелись.

Лена была очень хорошая девчонка, но когда постоянно твердят, что твой муж неудачник, поневоле станешь звереть от безысходности. И мамаша ее, и братец плохо действовали на Лену. Все время внушали, что Омар пустое место и ни на что не годится. Так она Омару и говорила. Один раз даже при мне. Представляете, каково было ему это слышать? Он ведь мужик гордый, как все кавказцы. Как он это выносил, не представляю. Наверное, очень Лену любил и сына своего, вот и терпел. А потом они развелись.

Потребеев отпил кофе и продолжил.

— Считается, что все кавказцы — торгаши, — сказал он, — у всех есть склонность к коммерции. Но Омар не был таким. Он прекрасно учился в школе, особенно ему нравились физика, математика, химия. Не знаю, что он вам говорил, но школу он закончил с золотой медалью, а институт — с красным дипломом. Коммерсант из него не получился, он готовил себя совсем к другой роли.

— Вы не знаете, что у него произошло в Москве?

— Конечно, знаю. Он связался с одной риэлторской фирмой, которая его кинула. Омар хотел купить квартиру в Москве, чтобы перевезти сюда жену и сына. Но у него денег не хватало, и все друзья добавляли, чтобы он набрал нужную сумму. Это и понятно: даже самая хорошая квартира в Воронеже не стоит столько, сколько мало-мальски приличная в Москве. Пусть и после дефолта, тогда цены на квартиры некоторое время были не слишком высоки, Омар на многое не претендовал, хотел купить обычную двушку. Но его кинули по-черному. Просто забрали деньги и подставили уже занятую квартиру. Как он потом бегал, чтобы их найти! Ничего не получилось, деньги пропали и никакой квартиры он не получил. Да еще остался должен кучу денег своим знакомым. Вот тогда Лена решила его бросить. Я ее понимаю, но простить все равно не могу. Не должна былa она так поступать.

— Вы же сами говорите, что на нее давили родные, — напомнил Дронго. — А как называлось агентство, в котором пропали, деньги Омара?

— Кажется, "Синяя звезда". Или "Синее море"? В общем, что-то синее, не помню точно. Их контора на Остоженке находилась. Омар все время туда ездил. Один раз даже мебель там разломал, и его в милицию сдали. Он тогда первый раз в жизни в милицию попал. А они его даже за человека не считали. Извините, что так говорю. У нас ведь считается, что обмануть черного — похвально, пусть, мол, не едут к нам. Он и в прокуратуру заявление подавал, но там над ним только посмеялись.

— Когда вы с Омаром в последний раз виделись, он что-нибудь еще говорил?

— Нет, ничего. Он был очень странный, руки дрожали, весь не в себе. Потерянный какой-то. Приехал ко мне на дачу рано утром и попросил машину. Сказал, что должен поехать в Балашиху. Искал каких-то Прокоповичей. Я видел, в каком он состоянии, и решил сам его отвезти. Привез, Омар вошел в дом, пробыл там несколько минут. Потом я увидел, как он выходит. Белого цвета был, словно его краской вымазали. Сел в машину и заплакал. А потом попросил отвезти его в центр города. И всю дорогу твердил, чтобы я не забыл Лену. И чтобы поехал в Киев и предупредил ее о его неприятностях. Сказал, что сам разберется со своими проблемами. Взял с меня слово, что я в Ростов сам не поеду и Лену с Русланом не пущу. Я не понимал, при чем тут Ростов, но он твердил как заведенный, чтобы я дал ему слово. Я, конечно, пообещал. Потом мы попрощались. Я несколько дней не в себе был, не знал, что подумать.

— Потребеев допил кофе и поставил пустую чашку. Дронго пригубил свой уже остывший чай.

— Потом я замотался, — признался Потребеев. — Позвонил Фатиме где-то через месяц и узнал, что Омара арестовали. Я сразу собрался и поехал в Киев. Нашел Лену и сказал, что у Омара неприятности, но все образуется. Чтобы она не ехала в Ростов. По-моему, она и не собиралась. Выслушала молча, как-то отстранено, ничего даже не уточняла. И брат ее все время рядом был, какие-то колкости вставлял. В общем, я махнул на них рукой и уехал. Потом еще Фатиме звонил, но она мне говорила, что пока ничего нового ей неизвестно. Я только через своих друзей узнал, что Омара обвиняют в таком страшном преступлении. Я даже в Ростов ездил тайком, чтобы никто не узнал, ни его родные, ни мои. Но меня к Омару не пустили. Потом мне передали, что он сам не хочет меня видеть. Я его понимал, конечно, поэтому и вернулся в Москву ни с чем.

Дронго молчал. Перед ним все более отчетливо вставала история жизни Омара Нагиева, приведшая его в конце концов к такому трагическому финалу.

— Если я вас вызову, вы сможете приехать в Ростов на судебный процесс? — спросил он.

— Конечно, — с готовностью ответил Потребеев. — Вы знаете, я ведь Омару жизнью обязан. Я однажды со своей девушкой в баре был, и на нас четверо напали. Один из них был бывший хахаль моей девушки. Я еле отбился, мы выскочили на улицу, они за нами. Если бы не Омар, меня бы наверняка прирезали. Он тогда неожиданно появился, вмешался в драку. Ему сильно досталось, вся левая рука была порезана. Но он меня вытащил, я этого никогда не забуду и никогда его не предам. У кавказцев мужская дружба очень ценится, я в этом убедился, когда у него дома бывал, в Махачкале. Я не кавказец, но друга своего не предам. И если нужно будет, не только приеду, но и останусь в Ростове, чтобы всем рассказать, каким он парнем был. Не мог он превратиться в убийцу, не мог! Я в это не верю, не тот он человек.

— Там не только люди погибли, но и деньги пропали, — сообщил Дронго. — Следователь считает, что их взял Омар. Вы с ним в тот его приезд нигде не были? В ресторане там или в казино?

Нет, нигде. Он в дешевых кафешках обедал. И никогда в жизни в казино не ходил, я это точно знаю. Считал, что так проводить время могут только дебилы, у которых куча лишних денег.

— В наши нелегкие дни искренность и дружба ценятся больше, чем прежде, — вздохнул Дронго. — Спасибо вам, Анатолий, за ваш рассказ, вы мне очень помогли. Вот еще что: запишите мне адрес в Барвихе, куда вы с ним ездили. Можете вспомнить?

Конечно. — Потребеев достал небольшой блокнот и написал адрес.

Последний вопрос. — Дронго забрал листок. — Вы никогда не слышали такую фамилию — Ковальчук?

— Никогда, — пожал плечами Потребеев. Еще раз спасибо вам за все. Они встали. Дронго пожал руку Потребееву. Тот повернулся было, чтобы уйти, но остановился и сказал Дронго:

— Если вам что-то будет нужно, звоните мне, может, Омару нечем оплатить услуги адвокатов? Или ему нужны передачи? Не стесняйтесь, я всегда готов помочь.

— Не сомневаюсь, — ответил Дронго.

Когда Потребеев ушел, Дронго взглянул на часы. До появления Толкачева оставалось около пятнадцати минут. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Омар был очень неплохим человеком, если у него есть такой друг, как Анатолий Потребеев.

"Моя профессия способна доставлять не только неприятности, но, не слишком часто, и некоторое удовлетворение", — подумал Дронго.