За долгие годы одиночества он привык засыпать и просыпаться без постороннего дыхания рядом. Даже находясь с Джил, он испытывал некий дискомфорт и чувствовал вину за подобное отношение к любящей его женщине, но… Присутствие ночью рядом с ним любого человека автоматически выбивало его из колеи, делало сон беспокойным. Возможно, сказывались последствия пребывания в тюремной камере в Индонезии: только чуткий сон позволил ему там услышать осторожные движения убийцы, уже готового перерезать ему горло.

Дронго заснул поздно, а в пятом часу утра проснулся, услышав у дверей своего номера некое движение. Он поднял голову, прислушиваясь. Сомнений не было — за дверью находилось несколько человек. Дронго осторожно поднялся, надел брюки, рубашку. Он не оставлял двери открытыми, всегда проверял их, перед тем как лечь спать, запирал, закрывал на цепочку, а для дополнительной страховки подставлял стул. На этот раз дверь открылась: у незваных гостей были ключи, цепочка не выдержала удара, стул отлетел. Ворвавшиеся бросились к Дронго.— Лицом к стене, — крикнул один из них, а другой больно ткнул Дронго дулом автомата. Все нападавшие были в камуфляжных костюмах и с автоматами в руках.

— Кто вы такие? — спросил Дронго.

— Молчать! — крикнул кто-то за его спиной, и он почувствовал болезненный удар по почкам. — Где оружие?

Двое уже потрошили его чемодан, еще двое крепко держали за сведенные за спиной руки.

— Отпустите его, — раздался чей-то повелительный голос. Обернувшись, Дронго увидел невысокого мужчину. У него были резкие черты лица, покрытого глубокими морщинами, и седые волосы. Глаза серо-стального цвета смотрели на Дронго с нескрываемой неприязнью.

— Что вам нужно? — спросил Дронго. — Кто вы такой?

— Следователь прокуратуры Митрохин, — представился вошедший, усаживаясь на стул. — А вы, как я слышал, приехали в Ростов с ревизией — проверить, как мы здесь работаем?

— Не имею понятия, о чем вы говорите, — устало заметил Дронго, — скажите вашим ребятам, чтобы не переворачивали мой чемодан. Пусть объяснят, что им нужно, и я сам им выдам этот предмет.

— Ваше оружие, — сурово сказал Митрохин. — И учтите, я не обязан ночью бегать по гостиницам, чтобы изымать оружие у каждого, кто приезжает к нам в город.

— У меня нет оружия. — Дронго улыбнулся.

— Не нужно врать, — строго заметил следователь прокуратуры. — Сдайте оружие

— У меня есть разрешение на ношение оружия, — пояснил Дронго, — и я могу его продемонстрировать. Но в данный момент у меня нет в номере оружия.

— У вас есть оружие, — устало отрезал Митрохин, — и мы его найдем.

— Тогда ищите, — разрешил Дронго, — а я понаблюдаю за вашими поисками.

— У меня есть право задержать вас на двое суток, — заметил следователь. — Поступила жалоба — вы напали на молодых ребят с пистолетом в руках. Оружие было и у вашего напарника.

— Это ваши ребята напали на меня, — возразил Дронго, — и мне пришлось защищаться. Кстати, каким образом вы так оперативно узнали обо всем? Или у вас было сегодня ночное дежурство?

— Это мое дело, — оборвал его Митрохин. — Ничего не нашли? — спросил он у одного из омоновцев.

— Ничего, — подтвердил тот, — только вот это. — Он положил нож, обвернутый в носовой платок Дронго, на стол.

— Посмотрите еще, — приказал следователь. — Как вы это можете объяснить? — спросил он, обращаясь к Дронго и указывая на нож.

Тот пожал плечами.

— Это нож одного из напавших на меня бандитов, — объяснил он.

Следователь посмотрел на нож и пере — вел взгляд на Дронго.

— Придумайте что-нибудь более правдоподобное. Вы задержаны, — объявил он Дронго, — одевайтесь, поедете с нами.

— Какие обвинения вы мне предъявите? — спросил Дронго.

— Нападение на людей, ношение оружия, вам мало?

— Оружие у меня не нашли, на людей я не нападал. У меня есть свидетель, что этот нож принадлежит одному из напавших на меня молодцов. Кроме того, на ноже нет моих отпечатков пальцев, зато есть отпечатки пальцев этого типа.

Митрохин взглянул на нож и платок, поняв наконец, почему оружие завернуто в носовой платок.

— Черт с вами! — зло бросил он. — Но я проверю отпечатки на ноже и если найду ваши пальчики…

— Неужели вы думаете, что я настолько глуп? — Дронго усмехнулся. — Обернул нож, чтобы сохранить собственные отпечатки, так что ли?

— Ладно, все, — приказал следователь. — Заканчивайте работу и уходим. — Он поднялся. — Зачем вы сюда приехали? Неужели думали, что никто не узнает о вашем появлении в Ростове? Вы ведь знаменитый Дронго, эксперт по расследованиям громких преступлений. И, насколько я знаю, приехали к нам, чтобы попытаться спасти этого убийцу Нагиева. Только у вас ничего не получится. Я сам проводил расследование. Нагиев был один в квартире, он стрелял в родителей, а потом задушил девочку. Он признался, и на следующей неделе наш суд вынесет ему обвинительный приговор. Вам лучше уехать отсюда.

— Мне уже советовали так поступить, — заметил Дронго.

— Напрасно вы не послушались доброго совета, — в сердцах произнес Митрохин. — Но когда вы все же намерены оставить Ростов?

— Завтра, вернее уже сегодня, — сообщил Дронго. — Собрался утром заказать билет на Киев.

Следователь удивился, он явно не ожидал такого ответа на свой вопрос.

— Значит, советы все же не пропали даром, — довольно сказал Митрохин. — Ваш знакомый Нагиев виноват и все равно будет осужден. А вам не стоит подрывать собственную репутацию. Прощайте. — Он дал отмашку омоновцам и пошел к двери.

— До свидания, — вежливо отозвался Дронго, наблюдая за тем, как один за другим уходят его незваные гости.

Дронго вышел в коридор и подошел к дежурной.

— Надеюсь, что ко мне больше подобные визитеры не заявятся, — предположил он, — рано утром закажите мне авиабилет в Клев. Хорошо бы на первую половину дня. А пока пусть меня больше не тревожат.

— Извините, — сказала дежурная, — но мы не имеем права не пускать сотрудников прокуратуры и милиции.

— Я все понимаю, — кивнул Дронго, — но они-то как раз меня больше не побеспокоят.

С прихваченным сотовым телефоном он вышел на лестницу и набрал номер Эдгара. Тот ответил почти сразу — очевидно, мобильник лежал рядом с ним.

— Что случилось? — спросил Вейдеманис  сонным голосом.

— У нас проблемы, — сообщил Дронго. — Ко мне только что приходили сотрудники прокуратуры и милиции, искали оружие.

— Значит, нападение было не случайным?

— Вот именно. Больше никаких разговоров по обычным телефонам и всяких там паролей. Только по мобильным, да и то лишь в исключительных случаях. Еще раз подтвердилось: о моем приезде знали заранее.

— Все понял, — ответил Эдгар. — Может, проводить тебя в аэропорт?

— Не нужно. Они будут рады узнать, что я уезжаю, и, наверное, сами проводят до самолета. До свидания, Эдгар. И будь осторожен.

— Ты тоже. Пока.

Дронго вернулся в номер, закрыл дверь, поднял валявшийся на полу стул и лег досыпать. Сон был обычным — беспокойным и тревожным. В половине восьмого утра он поднялся, чтобы принять душ, побриться и выйти к завтраку. Позавтракав, он вернулся в свой номер, собрал чемодан, укладывая разбросанные по комнате вещи. Дежурная сообщила, что ему заказан билет на самолет, в час дня вылетавший в Борисполь.

Около десяти Дронго, оставив чемоданы в номере, спустился вниз, сказал, что оставляет номер за собой, заплатил за него и за авиабилет и вышел в холл. Фатима Магомедова уже сидела там в кресле, ожидая его. Она была в светлой блузке и длинной темной юбке, в руках у нее — небольшой пакет. Увидев Дронго, она поднялась к нему навстречу.

— Спасибо, что вы решили приехать сюда, — взволнованно сказала женщина. — Я все боялась, что вы передумаете.

— Хватит об этом, — мрачно прервал ее Дронго, — давайте отойдем в сторонку и сядем… вот на тот диван. Боюсь, что в мой номер лучше сейчас не подниматься.

— Они уже следят за вами, да? — Глаза женщины вспыхнули. — Здесь все настроены против моего брата.

— Не нужно так категорично. И не нужно заранее делать выводы, — успокоил ее Дронго. — Что до невиновности… Как бы в Махачкале отнеслись к приезжему, убившему целую семью? Боюсь, что ваши земляки взяли бы приступом тюрьму и пристрелили его.

— Да, — согласилась женщина, доставая платок, — я понимаю. К тому же Омар во всем признался. Я понимаю, почему они к нему так относятся, почему все время избивают его в тюрьме. Я все понимаю… Но он не мог этого сделать!

— Я пытаюсь разобраться, что именно произошло. Еще несколько вопросов.

Ваш брат умел стрелять, у него было оружие?

— Думаю, что стрелять он умел, у нас каждый мужчина умеет стрелять. Но ни разу не видела, чтобы он стрелял. И пистолета у него никогда не было.

— И вы не знаете, у кого он его мог купить?

— Понятия не имею.

— У него, должно быть, в Москве есть друзья. Из материалов дела известно, что после убийства он был в Киеве, а затем в Москве. Вы знаете его московских друзей?

— У него было два друга, он с ними вместе учился. Виктор Толкачев и Анатолий Потребеев. Они все время были вместе. Витя москвич, он жил на шоссе Энтузиастов, а Толик в общежитии, в одной комнате с Омаром. Сейчас он тоже живет в Москве.

— У вас есть их телефоны?

— Дома есть. Омар часто им звонил. Толик с семьей несколько раз приезжал к нам в Махачкалу.

— Они знают, что случилось с вашим братом?

— Не думаю. Омар гордый человек. Он не стал бы ни о чем просить. И никому бы не стал ничего рассказывать. Нет, нет, вряд ли они знают. И вы им не говорите. Они оба так уважали моего брата. Пусть думают, что ему просто не до телефонных разговоров, вот он и не звонит. Сейчас у людей столько проблем.

— Когда вы можете дать мне номера их телефонов?

— Я позвоню в Махачкалу, узнаю у мужа. Моя записная книжка осталась дома.

— Желательно сделать это сегодня, — подчеркнул Дронго. — Я вылетаю в Киев, хочу увидеться с супругой вашего брата.

— С бывшей супругой, — желчно поправила Фатима, — какая она жена, если бросила мужа в такой беде? Какая она мать, если не позволяла своему сыну встречаться с отцом? Не говорите мне про нее, я начинаю нервничать. Зачем вы едете в Клев? Что она может вам рассказать? Что она бросила мужа, потому что он не мог нормально зарабатывать? Разве можно так относиться к отцу своего ребенка? Разве можно не приехать на процесс, который грозит ее мужу пожизненным заключением? Ведь следователь дважды посылал ей повестку — и она оба раза не явилась. Я не хочу больше даже слышать о ней. Бедный Русланчик, мне его так жалко…

— В Баку вы говорили о ней в другом тоне, — заметил Дронго. — Мне даже показалось, что вы ее отчасти понимаете и отчасти даже жалеете.

— Я осознаю причины ее поступков, но не могу ее понять, — призналась Фатима. — А жалеть… Да, мне жалко — Омара, Руслана, ее, себя, всех нас.

— Мне нужны их киевский адрес и телефон, — попросил Дронго. — И желательно, не тот адрес, по которому их не нашли. Голиков сказал мне, что тоже пытался на них выйти.

— Что способен понимать этот Голиков, — тяжело вздохнула Фатима. — Хорошо, я вам дам их адрес. Но вы напрасно думаете, что она сможет рассказать вам что-то новое. Она ничего не знает, я в этом убеждена. Как найти ее?.. Они теперь не живут у матери, переехали куда-то. Адрес мне Омар говорил, а телефона… — Она замялась, — я не знаю. Несколько раз пыталась поговорить с матерью, Елены, Галиной, но она, услышав мой голос, сразу кладет трубку. Не нужно вам туда ездить.

— Вы не правы, Фатима, — мягко возразил Дронго. — Я должен понять, что именно произошло с вашим братом. Может быть, вместе с ним в той злополучной квартире был кто-то другой. Или Омара заставили совершить преступление. Или есть еще какой-нибудь фактор, о котором мы пока не знаем. Чтобы узнать все, я должен собрать все сведения об Омаре, а значит, просто обязан поговорить с его женой и сыном.

Женщина отвернулась. Было заметно, как она волнуется, у нее дрожали плечи. Дронго сидел, не двигаясь. Он обратил внимание на долговязого молодого человека, прислонившегося к стойке портье и внимательно следившего за их разговором. «Что здесь, черт возьми, происходит?» — с раздражением подумал Дронго.

— Я хотел вот еще что у вас спросить, Фатима. Вы кому-нибудь говорили о моем возможном приезде в Ростов? Может, случайно обмолвились в разговоре с кем-то?

— Нет. — Она обернулась к нему, испуганно прижимая руки к сердцу. — Нет-нет! Я никому о вас не говорила. Я даже не думала, что вы согласитесь.

— Вы остановились у своих друзей? Петросянов? — напомнил Дронго.

— Да, на улице Ченцова. Они очень хорошие люди, — сообщила Фатима. –

Знаете, как они переживают за моего брата! Они меня очень поддерживают. Если бы не они… не знаю, как бы я здесь выжила.

— Вы не замечали ничего необычного после своего приезда? Вчера или сегодня?

— Нет, ничего.

— Где работает Аркадий Петросян? Так его кажется зовут?

— У него свой магазин. Продуктовый магазин в центре городе. Совсем небольшой.

— А его жена?

— Она не работает. У них трое детей. Старшая девочка заканчивает институт. А младшие, мальчики, еще в школе.

— Вы не говорили адвокату, что хотите обратиться ко мне?

— Нет. Я не была уверена, что смогу вас найти, а если найду — что вы согласитесь помочь.

Дронго нахмурился. Не знать источника опасности — значит подвергать себя растущей опасности. Нужно установить, каким образом в городе узнали о его приезде. Возможно, за этим стоят люди, которые не просто плохо относятся к приезжим. Возможно, что кому-то не нужно, чтобы здесь проводили компетентное расследование, и этого «кого-то» устроит, если по этому преступлению будет осужден только Омар Нагиев.

— Ладно, запишите адрес Лены и ее телефон, — неожиданно предложила Фатима. — Только не давайте его следователю или адвокату. Раз она не хочет приезжать и общаться с ними, пусть так и будет. Может, она пытается уберечь сына от этой травмы. Я девочкам тоже многого не говорю, чтобы они не беспокоились.

— Понимаю. И вот еще что: пожалуйста, ни с кем не говорите о нашей беседе. Ни с одним человеком. Я вернусь в понедельник, постараюсь успеть к началу судебного заседания. А сегодня вечером я вам позвоню из Киева, чтобы узнать телефоны московских друзей вашего брата. Давайте договоримся об одной мелочи: когда будете диктовать мне номера телефонов, называйте цифры в обратном порядке. Чтобы никто не понял.

— Вы подозреваете Аркадия и его жену? — изумилась Фатима.

— Пока нет. Но кто-то заранее узнал о моем приезде в Ростов. Кроме вас о моем появлении в городе могли знать адвокат, которому я звонил, и мой старый друг, который встречал меня в аэропорту. Больше — никто. Но меня здесь встретили, причем довольно нелюбезно. И сразу предложили убраться.

— Кто? — испугалась Фатима.

— Если бы я знал. Но я пока этого не ведаю. Поэтому сегодня вечером вы назовете мне телефоны в обратном порядке цифр. И помните: никому не рассказывать о том, что я вам сказал и скажу.

— Я же вам говорила! — Фатима неожиданно обрадовалась. — Здесь заговор! Они все настроены против моего брата. Хотят свалить на него это страшное убийство. А он ни в чем не виноват.

— Поэтому нам всем нужно быть особенно осторожными. Постарайтесь продержаться до моего возвращения. Договорились?

Она кивнула в знак согласия.

Уже заняв место в самолете, улетавшем в Киев, он подумал, что надо было попросить Эдгара присмотреть за Фатимой и домом, в котором она остановилась. Ей вроде бы никакая видимая опасность не угрожает, а у Эдгара и без того хватает работы, и все-таки нужно ему позвонить и поручить это.

«Кажется, она назвала улицу Ченцова…