Тугутов, выслушав вопрос, утвердительно кивнул. Затем недовольно обратился к Дронго:

– Они, видимо, не совсем меня поняли. Я не мог ошибиться. Это была Галина. Галина Данилова, – вспомнил он фамилию визажистки, – и она стояла, наклонившись к убитой. Я был метрах в десяти, но все видел достаточно хорошо. Она забрала нож и бросилась бежать. Я даже не уверен, что она меня увидела, так как она просто испугалась появлению в коридоре постороннего лица. И побежала к запасному выходу. Я сделал шаг к убитой и увидел, как открылась дверь номера Алана, ее телохранителя, и он начал выходить из номера. Поэтому я решил не оставаться на месте и быстро отступил.

– Вы видели Алана или только его руку, когда он открывал дверь? – уточнил Дронго.

– Руку, – вспомнил Тугутов, – но это был точно Алан. Я в этом не сомневаюсь. Я посчитал правильным отступить на лестницу, чтобы меня не увидели. Он мог в ярости наброситься на меня, решив, что именно я ударил несчастную женщину.

– Откуда вы знаете, в каком номере живет Алан Гуцуев, – спросил Пуллен, – если вы здесь никогда не были?

– Мне нетрудно было узнать, в каких номерах они живут, – пояснил Тугутов.

Пуллен перевел его слова следователю. Дронго, позволив ему перевести ответ Тугутова, обратился к ней уже по-английски:

– Я не совсем понимаю, почему именно в этой стороне коридора не было камер.

– Господин Пуллен у нас специалист по подобным вопросам, – не без иронии пояснила Энн, – пусть он вам объяснит.

– Все достаточно банально, – пояснил Пуллен, – в этой стороне коридора находятся апартаменты и два примыкающих к ним номера. Обычно там останавливаются особо важные персоны и сопровождающие их лица. И конечно, эти персоны не хотят, чтобы за ними следили и тем более контролировали перемещение их сопровождающих между номерами. Как правило, это бывают личные секретари или личные помощники. Либо телохранители, продюсеры, юристы. Они нередко связаны с важными персонами неформальными отношениями. И поэтому оттуда убрали камеры. Но в коридоре есть две камеры, установленные прямо рядом с лифтами.

– На них ничего нет, так как ее убили как раз в том небольшом коридоре, откуда были убраны камеры, – кивнул Дронго, – тогда все понятно. Нужно найти визажистку и переговорить с этим телохранителем.

– Я надеюсь, что к моему клиенту больше нет вопросов? – спросил Ле Гарсмер.

– Нет, – ответила Энн Дешанс, – но я попрошу вас задержаться в своем отеле хотя бы еще на сутки. Я могу рассчитывать на ваше понимание ситуации?

Адвокат перевел слова следователя Тугутову. Тот согласно кивнул головой:

– Скажите мадам, что я больше всех заинтересован в розыске убийцы. И надеюсь все-таки получить пять миллионов своих денег хотя бы у наследников погибшей.

Он поднялся. Посмотрел на Дронго.

– Вы какой-то необычный детектив, – сказал Тугутов, – слишком много знаете и задаете очень неудобные вопросы. Будьте осторожнее, нельзя быть таким настойчивым.

Вместе с адвокатом он вышел из гостиной. Пуллен негромко перевел его слова следователю. Она усмехнулась.

– По-моему, эти слова можно воспринимать как комплимент, – сказала Энн, – давайте позовем телохранителя убитой. Или начнем лучше с продюсера. Все-таки он отвечает за все, что здесь произошло. А вы действительно очень квалифицированно провели допрос. Заставили раскрыться даже такого опытного человека, как Ле Гарсмер.

– Спасибо. Где находятся все подозреваемые?

– Рядом. Их всех собрали в соседнем номере. Продюсер Аракелян, телохранитель Алан Гуцуев, массажистка Беата Лехонь, их адвокат Павел Рожкин и его помощник… – Она посмотрела бумагу и прочла по складам: – Вя-че-слав Тимонин. Я правильно сказала?

– Правильно, – кивнул Дронго, – только в этой компании не хватает визажистки, которая, по словам Тугутова, и нанесла роковые удары.

– Я помню, – кивнула следователь. – Ее уже ищут. Если не найдем в отеле, то отправим запросы во все аэропорты и на вокзалы. Она владеет французским?

– Не знаю. Полагаю, что нет. Давайте позовем продюсера и все выясним. Кстати, он неплохо говорит по-французски.

– Позовите Аракеляна, – решила мадам Дешанс. Пуллен вышел из комнаты. Через минуту он вернулся вместе с продюсером. Было заметно, как сильно нервничает Левон Арташесович. Он все время потел и вытирал лицо уже почти мокрым носовым платком.

– Мы будем говорить по-французски, а господин Пуллен поможет вам понять наш разговор, – решила следователь. – Вы давно знакомы с погибшей? – сразу спросила она продюсера.

– Больше пяти лет. Но вместе мы работаем последние три года. С тех пор, как она начала сниматься в кино, – пояснил Аракелян.

– Значит, вы должны ее хорошо знать. У нее были враги?

– Думаю, что были. Она была самой известной топ-моделью в Европе. Которая сумела стать даже более востребованной, чем многие другие звезды. Ее остановили прямо на взлете, – вздохнул Аракелян, снова вытирая лицо, – у нее были такие замечательные перспективы и такие выгодные предложения. Черт бы побрал этого убийцу, кто бы он ни был!

– Кого вы подозреваете? – спросила следователь.

– Кого угодно, – пожал плечами Левон Арташесович, – слишком много врагов могло быть у такой известной и красивой женщины. Мы утром были в известном французском доме моды. Она должна была стать главной моделью предстоящего дефиле. Мы уже подписали контракт. И конечно, это не могло понравиться другим девушкам. Кто-то из них мог нанять киллера. Или это соперницы, которые мечтали сыграть главную роль у прославленного кинорежиссера. Вы понимаете, какие деньги будет получать звезда, сыгравшая в фильме главную роль? А если ее еще выдвинут на какую-нибудь премию, то речь пойдет о десятках миллионов долларов.

Пуллен переводил его слова Дронго. Когда Аракелян заговорил о деньгах, следователь взглянула на Дронго и задала следующий вопрос:

– Нам удалось узнать, что у вас были разногласия с мсье Тугутовым, который раньше был главным спонсором погибшей графини. И он требовал возвращения своих денег. О какой сумме шла речь?

– Он просил пять миллионов долларов, – вздохнул продюсер, – мы предлагали половину. Учитывая, что пять мы ему выплатили. Конечно, он помогал Ирине на первом этапе, и она была ему очень благодарна за это. Но потом они расстались, и она начала зарабатывать самостоятельно. И ее приглашали не потому, что Тугутов оказывал ей покровительство, а исключительно благодаря талантам и внешности. И по всем контрактам, заключенным до того, как они расстались, мы исправно выплачивали половину денег. Но у Тугутова были свои расчеты, и он требовал еще пять миллионов долларов. Мы соглашались выплатить два с половиной или три миллиона долларов.

– А он был согласен на ваши условия?

– Не совсем.

– И как вы договорились?

– До вчерашнего дня мы не могли достичь никаких договоренностей. Вы, наверное, слышали о скандале в «Ритце», когда там остановилась Ирина Малаева, простите – графиня Шарлеруа. Там появился Тугутов, а она была в это время со своим другом… Про этот скандал писали все французские газеты.

– Тугутов угрожал графине?

– Да, – ответил Аракелян, – он был в ярости. Нашему Алану пришлось его успокаивать. И вызвали еще сотрудников службы безопасности.

– Как вы считаете, он мог организовать убийство графини?

– Этот человек причастен к такому количеству преступлений, что мне сложно даже сосчитать, – признался Аракелян, – но насчет убийства Ирины я не уверен. Ему нужны были деньги, а получить он их мог только у самой Ир… графини. Поэтому он не стал бы этого делать.

– Вы давно знаете мадам Данилову?

– Несколько лет. Она работает визажистом. Работала.

– Где она сейчас?

– У себя в номере, – удивился Левон Арташесович, – пошлите за ней или позвоните ей. Она живет вместе с нашей массажисткой. С Беатой. В одной комнате.

– Ее нет в номере. Мы не можем ее найти, – пояснила следователь.

– Как это – не можете? – не понял Аракелян. – Она находится здесь. И никуда не может уйти. Это абсолютно исключено. Никуда не может даже уехать.

– Она знает французский?

– Несколько слов. Нет-нет, она никуда не может уехать, это полностью исключено.

– Остальных вы тоже хорошо знаете?

– Да, конечно. Всю команду. Это я набираю их и отвечаю за каждого из них. Хотя команда у нас небольшая. Два юриста, телохранитель, массажистка, визажистка и мы с графиней. Не так много.

– Ваш телохранитель, который сопровождал мадам графиню в этой поездке, был с ней достаточно близок?

Аракелян снова достал носовой платок, вытер лицо.

– Я не совсем понимаю ваш вопрос, – вздохнул он, – что значит «достаточно близок»? Он был ее личным телохранителем.

– Тогда я сформулирую вопрос иначе. Они были очень близки? У них были интимные отношения?

Левон Арташесович нахмурился.

– Ирина была самостоятельным человеком и могла сама решать, с кем ей стоит, а с кем не стоит встречаться, – пояснил он, – или вы считаете, что в мои обязанности продюсера входило и наблюдение за ее личной и даже семейной жизнью?

– Семейной жизни у нее уже не было. Ведь они с графом подали на развод.

– Да. И именно поэтому она могла встречаться с кем угодно.

– Вы не ответили на мой вопрос, господин Аракелян, – терпеливо напомнила следователь, – у них были интимные отношения?

– Возможно. Я не подглядывал в замочную скважину.

– Да или нет? – жестко спросила следователь.

– Может быть, – выдохнул Аракелян, – но я не хотел бы порочить память погибшей. Вы должны меня понять.

– У них были такие отношения? – не отставала мадам Дешанс.

– Наверно, – чуть подумав, ответил Аракелян, – но будет гораздо лучше, если вы спросите об этом самого Алана.

– Он ревновал ее к другим мужчинам?

– Конечно. И мы все ревновали, когда рядом появлялся кто-то из посторонних. Этого фотографа Энрико Тенерифе, с которым она встречалась последние несколько месяцев, мы дружно ненавидели. Все вместе. Даже Беата, которая обычно оставалась равнодушной ко всем появляющимся мужчинам. Он был типичный альфонс. С влажными волосами, влажными глазами и влажными ладонями. Готовый на все, чтобы оказаться рядом с такой звездой, какой была погибшая Ирина. Такие мужчины, как опасные пиявки, обычно присасываются к славе и деньгам богатых женщин. А в этом случае она была еще и красивой.

– И вы все ревновали? – усмехнулась Энн.

– Все мужчины. И женщины тоже. Можете спросить об этом у вашего эксперта, который сидит рядом с нами в комнате, – и Аракелян показал на Дронго.

Пуллен еще не успел перевести, когда Дронго понял, что именно сказал продюсер. Следователь перевела взгляд на него и нахмурилась.

– Откуда вы знаете про эксперта? – уточнила она.

– Вчера Алан видел, как мсье эксперт выходил ночью из номера графини, – усмехнулся Аракелян, – такие свидания обычно трудно скрыть.

Мадам Дешанс несколько насмешливо посмотрела на Дронго. Он почувствовал себя неловко и отвернулся, словно его поймали на чем-то недостойном.

– Вы разговаривали с Аланом? – спросила следователь, уже обращаясь к Дронго.

– Да. Вчера он меня увидел, – признался Дронго.

– Значит, вы не смогли уйти незамеченным, – поняла следователь, – почему вы не сказали нам об этом?

– Я посчитал это не столь важным, – глухим тоном произнес Дронго, – пока мы не допрашивали мсье Гуцуева.

– Вы должны были рассказать обо всем, что вчера произошло, – укоризненно произнесла следователь и, обращаясь к Аракеляну, уточнила: – Графиня рассказывала вам о своей встрече с мсье экспертом?

– Нет. Она никогда не рассказывала подробности. А мы не спрашивали, – подчеркнул Аракелян, – и вообще, она не позволяла вмешиваться в ее личную жизнь.

– Но вы решали ее финансовые вопросы и с Тугутовым, и даже с ее супругом – графом Шарлеруа.

– Я был ее продюсером, – напомнил Левон Арташесович, – и действовал только по ее поручению. Когда она доверяла, я представлял ее интересы. И только… Никогда не вмешивался в ее личную жизнь, – снова повторил он, – и тем более не лез со своими советами. Чем меньше болтаешь в таких случаях, тем лучше. Я заметил одну особенность. Все болтуны обычно бездельники и плохо работающие люди.

– Вы правы, – улыбнулся Дронго, – только не в нашем случае. Без разговоров и допросов мы ничего не сможем узнать.

– Это я понимаю, – кивнул Аракелян.

– У нее было завещание? – спросил Дронго.

– Наверное. У нотариуса. У нее остались мать и младшая сестра. Детей у нее не было. Не успела. Но сейчас главным наследником стал ее муж, с которым она собиралась разводиться. Так мне объяснил наш юрист.

Следователь нахмурилась.

– Он живет в соседнем отеле, – пояснил Аракелян, не дожидаясь вопроса.

Она кивнула в знак понимания.

– Где вы были в момент убийства? – спросила следователь.

– В своем номере, – пояснил Левон Арташесович.

– Значит, убийство графини произошло практически рядом с вашей дверью, – сказала мадам Дешанс, – и вы ничего не слышали? Никаких криков? Никакого шума? Ничего подозрительного?

– Нет. Я был в ванной комнате, – пояснил Аракелян, – и ничего не слышал. Минут за десять до этого я попросил принести мне в номер крем для бритья, так как мой закончился. И мне его принесли. Горничная может подтвердить, что я был в номере и собирался еще раз побриться. Я брился вчера вечером, но у нас, кавказских мужчин, борода растет так стремительно, что необходимо совершать эту процедуру ежедневно. А утром я просто не успел, так как ночью вел переговоры с графом и утром он снова появился в отеле. Когда я закончил бриться и вышел из ванной, услышал какой-то подозрительный шум и тут же вышел в коридор, где увидел эту ужасную картину.

– Она была одна?

– Нет. Над ней стояли Алан и Павел Леонидович. Они тоже были потрясены. Никто подобного не ожидал.

– А женщин рядом не было?

– Нет. Никого. Я лично никого не видел. Хотя через минуту туда подошла Беата. Наша массажистка.

– Мадам Даниловой там не было?

– Нет. Я ее не видел.

– У вашей визажистки были знакомые в Париже? – уточнила мадам Дешанс.

– Наверное, были. Нужно спросить у Беаты. Но Галина не могла никуда уйти. Ее вещи остались в номере. И она очень дорожила своим местом, – пояснил Аракелян.

– У нее могли быть причины ненавидеть погибшую? – спросила следователь.

– Нет, – сразу ответил продюсер.

– У нас несколько другие сведения, мсье Аракелян, – возразила следователь, – нам известно, что между графиней и ее визажисткой были достаточно напряженные отношения. И она отхлестала ее по щекам в присутствии других людей. Об этом нам рассказал мсье Тугутов.

– Ирина иногда была немного нервной, взрывной, – пояснил Левон Арташесович, – нужно учитывать, что у нее было очень нелегкое детство. И ей пришлось пройти через тяжкие испытания, пока она смогла достичь своего положения.

– Про испытания мы слышали. Нам рассказывал о них мсье Тугутов, – согласилась Энн Дешанс.

– Можете себе представить, как сложно было молодой девушке из провинциального городка выбиться в топ-модели во Франции и стать одной из ведущих моделей лучших европейских домов! И еще выйти замуж за графа и начать свою артистическую карьеру. С одной стороны, такая масса завистников, а с другой – нужно приложить такие невероятные усилия, чтобы пробиться. Поймите, мадам следователь, что в этой среде слова «порядочность», «скромность», «целомудрие» вызывают смех и считаются глубоко оскорбительными. Если вы будете вставать в позу и говорить о принципах, то останетесь секретаршей в своем Петрозаводске или будете очаровывать мужчин в своей деревне, откуда вам никогда не выбраться.

– Очень наглядно, – нахмурилась следователь. Она взглянула на Дронго: – У вас есть вопросы к господину Аракеляну?

– Есть, – кивнул Дронго. И уже перейдя на русский, спросил: – Вы сказали, что до вчерашнего дня не могли достичь никакого компромисса. Значит, вчера вы его достигли?

– Вчера вечером Ирина отказывалась выплачивать такую сумму Тугутову, – пояснил Аракелян, – но ночью приехал ее супруг. Вы об этом прекрасно знаете, так как именно я звонил к ней в номер, когда вы были в ее апартаментах. После переговоров с графом они договорились, что он оставит ей свое имение в Ницце. И ночью она пошла встречаться с господином Тугутовым. И насколько я понял, там тоже все было в порядке. Они тоже договорились.

– Откуда вы знаете?

– Она вернулась поздно и позвонила ко мне в номер. Сообщила, что уладила все вопросы с Тугутовым.

– Вы кому-нибудь об этом говорили?

– Кому я могу сказать? Только позвонил Павлу Леонидовичу. Это наш юрист, Рожкин. Он обычно оформляет все документы. Но уже утром все поменялось. В отель пришел разгневанный граф, который сообщил, что отказывается от ночного соглашения. А потом Ирина сказала мне, что хочет пересмотреть свои договоренности с Тугутовым. И я передал ее слова через нашего юриста его адвокату, хотя понимал, что Тугутов будет в ярости.

– И он бросился в отель, – напомнил Дронго скорее следователю, чем Аракеляну.

– Этого я не знаю, – признался продюсер.

– Тогда у нас главный подозреваемый – сам Тугутов, – сказал Пуллен, переводивший их разговор следователю.

Она никак не отреагировала на его слова. Только взглянула на Дронго.

– Я слышал, что госпожа Беата Лехонь хочет уйти от вас, – вспомнил Дронго, – она вам что-то говорила?

– С чего вы взяли? Нет, она мне ничего не говорила. По-моему, это глупые слухи. Мы платим очень неплохие деньги и Беате, и нашей визажистке. Я уверен, что Галина скоро найдется.

– Она могла быть связана с Тугутовым? – вмешалась следователь.

– Нет, – ответил Аракелян, даже не задумываясь, – конечно, нет.

Мадам Дешанс снова посмотрела на Дронго.

– Вы закончили, господин эксперт? – спросила она.

– Почти. У меня остался последний вопрос. С кем еще могла сегодня ночью встречаться Ирина? Как вы считаете, господин Аракелян?

– Я вам перечислил по очереди, – снова достал мокрый платок Левон Арташесович, – сначала с вами, – сказал он, нарочито подчеркнув последнее слово, – потом у меня в номере со своим мужем и затем с господином Тугутовым.

– И вы ее встретили, когда она вернулась домой?

– Нет. Я остался в своем номере.

– Но время было достаточно позднее. Вы не считаете, что такой красивой женщине ночью одной ходить небезопасно?

– Тугутов живет напротив, в отеле «Мерис», – пояснил Аракелян, – нужно только перейти улицу. И с обеих сторон стоят швейцары. Я не думаю, что здесь могли быть какие-нибудь опасности или неприятности. Они разговаривали с Тугутовым и обо всем договорились. Как я уже сообщал.

– Вы разговаривали ночью с Ле Гарсмером?

– Нет. Было уже очень поздно. А почему вы считаете, что я должен был звонить ему ночью?

– Я подумал, что вы могли сообщить ему обо всем. И о двух ночных встречах, и обо всех договоренностях. Ваши юристы очень неплохо работали на обе стороны, господин Аракелян.

– Возможно. Ведь это их профессия.

– И утром вы вместе уехали?

– После того, как в отель пришел граф и устроил скандал, отказавшись подписывать соглашение, – ответил продюсер.

Дронго посмотрел на следователя, и та согласно кивнула. Допрос был закончен. Аракелян встал и вышел вместе с Пулленом.

– Вы стали одним из ее кавалеров, – холодно сказала мадам Дешанс, – неужели она производила такое впечатление, что даже такой умный человек, как вы, не мог вести себя более достойно? Или это не дано мужчинам, которые не могут себя сдерживать в подобных ситуациях?

– В нас есть много животного, – согласился Дронго, – иногда эмоции преобладают над разумом. Она была очень красивой женщиной, и я, очевидно, не принадлежу к тем мужчинам, которые равнодушно относятся к подобной красоте.

– Переспать с женщиной, которая готова затащить вас в постель только для пополнения своей коллекции, – с отвращением произнесла следователь, – вам не казалось, что вас используют?

– Нет. В этот момент трудно сохранить холодный рассудок. Многие считают, что даже самая глупая женщина легко сладит с самым умным мужчиной, если она красива.

– Это вы говорите в свое оправдание?

– Нет. Я не оправдываюсь. Вам сложно меня понять. Говорят, что золото проверяется огнем, женщина золотом, а мужчина женщиной. Такая забавная триада. Возможно, я не прошел бы подобного испытания. И практически все мужчины на моем месте поступили бы так же.

– Как только видите симпатичную самку, вы готовы броситься к ней сломя голову.

– Именно потому, что мы тоже самцы. Разве вы этого не знаете? Странно, мне казалось, что француженки знают об этом лучше всех остальных.

– У вас неверное представление о французских женщинах, – строго парировала Энн, – не нужно думать, что все они одинаковые. Не упрощайте, господин эксперт. И не разочаровывайте меня, я все-таки считала вас умнее.

– Значит, я вас разочаровал. Вы же слышали, как она шла к своим вершинам. Ей было очень нелегко…

– Только не говорите, что вы поднялись к ней из чувства сострадания. Я вам все равно не поверю.

– Зачем? Я пошел туда потому, что хотел. Нет, не так. Я очень хотел подняться с ней в ее номер. И очень не хотел оттуда уходить.

– Значит, семнадцати минут было достаточно? Что-то успели сделать?

– Мы только разделись, – честно признался Дронго, – и это было очень тяжело. Я держал ее на своих руках.

– Не нужно физиологических подробностей, – нахмурилась мадам Дешанс.

– Это было прекрасно, – признался Дронго.

– Жалеете, что не стали обладателем такого роскошного тела?

– Жалею. И себя. И ее. Ее больше.

– И вас не останавливали ее многочисленные любовники? Я не смогла посчитать…

– Мадам Дешанс, – покачал головой Дронго, – неужели вы еще и ханжа? Я в жизни не поверю, что у вас не было никого, кроме вашего мужа. Вы для этого слишком интересная и красивая женщина.

– У меня было гораздо меньше мужчин, чем у вашей знакомой, – возразила Энн. Но было заметно, как ее смутили слова собеседника.

– Количество не всегда означает качество. Зато у вас всегда было право выбора. А ей приходилось на начальном этапе часто поступаться и своими чувствами, и своими предпочтениями. Ей было гораздо труднее, чем вам.

– У меня не было ее тела и ее возможностей, – согласилась она, – и меня никто не насиловал. И криминальные авторитеты не возили меня с собой, как собачку. И мне не приходилось угождать боссам Голливуда или акулам нашего модельного бизнеса, чтобы стать их протеже. Я училась и работала, господин эксперт, и мне сложно представить себя на месте этой красавицы-графини. Мне, конечно, ее жалко, но боюсь, что такие карьеры слишком часто обрываются подобным образом.

– Вам не говорили, что вы слишком категоричны? – печально спросил Дронго.

– Вероятно, – согласилась она, немного успокаиваясь, – впрочем, это всегда спорный вопрос.

В этот момент в гостиную вошли Пуллен вместе с телохранителем. Алан Гуцуев взглянул на Дронго и сжал зубы. Было понятно, что присутствие эксперта не вызывает у него положительных эмоций. От Энн Дешанс не укрылось состояние Алана.

– Садитесь, – предложила она телохранителю, показывая на стул, – нам нужно с вами переговорить.