Втроем они вышли из номера, чтобы спуститься вниз, на первый этаж, где два офицера полиции просматривали записи с камер наблюдения. Когда в комнату вошли судебный следователь и двое сопровождавших ее мужчин, офицеры поднялись.

– Сидите, – разрешил Пуллен, – мадам следователь хочет сама просмотреть записи. Покажите, что у вас есть?

– На этаже никого не было из посторонних, – сообщил офицер, – после того, как появилась графиня вместе с телохранителем и продюсером. Там еще убирала горничная, но со своей тележкой она ушла в другой конец коридора, когда вернулись гости. Через несколько минут появилась ее визажистка, затем массажистка. Видно, что примерно минут через сорок обе ушли. Вот они вместе уходят по коридору. На камере видно, что они вдвоем заходят в кабину лифта. Потом выходит мсье Гуцуев. Он оглядывается по сторонам и идет к лестнице. По нашим расчетам, там остаются только сама погибшая в своих апартаментах и ее продюсер в своем номере. Больше никого. Через пять минут появляется визажистка. Вот она заворачивает за угол коридора. И почти сразу, через минуту, появляется мсье Тугутов в другом конце коридора. Вот видите, он стоит и смотрит. Заметно, как он нервничает. Видно, что он ошеломлен. И медленно отступает, к лестнице, а потом буквально бегом спускается вниз. Вот и все.

– А где визажистка? – спросила следователь, – ведь она должна была уйти из коридора. Он видел ее рядом с убитой.

– Видимо, она воспользовалась запасным выходом. Он был прямо рядом с номером мсье Гуцуева, – пояснил офицер.

– Потом она где-то появлялась?

– На четвертом этаже в новом здании. Она бежит в свой номер. Потом возвращается. Снова бежит. И снова возвращается…

– Это я и сама вижу, – перебила его мадам Дешанс, – что дальше? Где она оказалась?

– На пятом этаже. Вышла из лифта, осмотрелась и снова поехала на четвертый, – показал офицер, – вот видите, здесь она смотрит на камеру.

– Зачем она поехала на пятый? – спросила следователь. – Ведь они живут на четвертом.

– Не знаю, мадам следователь, – виновато ответил офицер, – камеры установлены только у кабины лифта. И в новом, и в старом здании. Невозможно устанавливать камеры у каждого номера.

– Возможно, она ошиблась и нажала не ту кнопку, – предположил второй офицер.

– В кабинах этих лифтов кнопки расположены не рядом, а в две линии, – напомнил Пуллен, – она не могла перепутать.

– Но она не выходила из лифта, – виновато сказал первый офицер.

– Нужно было сразу сообщить, что она поехала на пятый этаж, – разозлился Пуллен, – кто из прибывших живет на пятом этаже в новом здании? Срочно проверьте.

Офицер поднял трубку. Через несколько секунд он повернулся и сообщил:

– Двое прибывших. Рожкин Павел Леонидович и Вячеслав Алексеевич Тимонин.

– Пошлите людей в их номера, – зло приказал Пуллен, – возможно, там прячется убийца. Немедленно. Нужно было в первую очередь проверить все номера, в которых жили прибывшие с погибшей люди.

– Мы не могли входить в чужие номера, – возразил один из офицеров.

– Нужно было послать туда горничных или ваших сотрудников под видом проверки мини-баров, – отмахнулся Пуллен.

– Эта запись подтверждает показания всех, с кем мы разговаривали, – задумчиво произнесла Энн Дешанс, обращаясь к Дронго, – за исключением одного момента. Кто был в номере Алана Гуцуева, когда Тугутов увидел, как открывается дверь? Если он, конечно, не лжет.

– Все это может быть подстроено, – согласился Дронго, – посмотрите на Тугутова. Судя по этой записи, у него абсолютное алиби. Но, может быть, он поднялся по запасной лестнице, убил женщину, которая отказалась ему платить, и затем появился уже у кабины лифта, чтобы обеспечить себе алиби. И подставить Данилову, которая действительно была там, но почему-то ушла по аварийному выходу.

– Тогда вы опровергаете нашу стройную теорию убийства, – сказала следователь.

– Легче всего подгонять свои наблюдения под нужный результат. Но нам нужен реальный убийца, а не придуманный персонаж.

– Вы считаете, что французский судебный следователь способен только фальсифицировать факты, чтобы найти подставного виновника? – разозлилась Энн.

– Я этого не говорил. Просто в отличие от вас у меня нет ни служебного задания, ни обязанности раскрыть это преступление. И поэтому я могу быть более свободен в своих высказываниях и взглядах, чем вы, мадам следователь. Вы не можете даже высказать свои подозрения, если у вас нет достаточных оснований, а я могу говорить все, что мне нравится. В данном случае я более свободный человек и могу сказать, что меня настораживают эти записи. Простите меня, мадам следователь. Но они ничего не доказывают и ничего не подтверждают.

– Посмотрим, – упрямо произнесла следователь, – если сумеем найти Данилову, то все проблемы будут решены.

– Нам еще нужно допросить юристов погибшей и ее массажистку, – напомнил Дронго, – и конечно, поговорить с визажисткой, если мы сможем ее найти.

– Вы сомневаетесь? – удивился Пуллен.

– Когда речь идет о колье стоимостью больше полумиллиона евро, я могу позволить себе сомневаться, – сказал Дронго.

И в этот момент в комнату вбежал офицер.

– Мы ее нашли, – сообщил он, – нашли Данилову.

– Где? – быстро спросила Энн.

– В номере Тимонина, – ответил офицер, – она была в его номере.

– Живая? – сразу уточнил Пуллен.

– Да, – растерялся офицер, – сейчас ее приведут. Она пряталась в номере мсье Тимонина.

– Колье у нее? – спросила следователь.

– Какое колье? – не понял офицер.

Пуллен негромко выругался и быстро вышел из комнаты.

– Похоже, вы правы, когда говорите о нашей административной ответственности. И нашей неразберихе, – мрачно произнесла следователь, – хорошо, что нам удалось так быстро разобраться. Иначе мы могли опоздать и она покинула бы здание отеля.

– Во всяком случае, она чего-то боялась, – вздохнул Дронго, – если воспользовалась другой лестницей и ушла через аварийный вход. Значит, чего-то испугалась.

– Или совершила убийство и решила сбежать вместе с колье погибшей, – предположила Энн, – вы считаете, что мы потратили слишком мало времени на это расследование? Или вам не нравится, что мы так быстро обнаружили убийцу? Вы знаете, что визажистка не любила свою хозяйку, которая прилюдно ее унижала. И теперь она воспользовалась ситуацией, чтобы убить графиню и украсть ее колье. Наверняка ее имущественное положение было не самым лучшим, если она терпела подобные унижения.

– Оно было ужасным, – вспомнил Дронго, – больная мать-пенсионерка, младшая сестра, которая еще не работает, и шестилетний сын. Но это совсем не означает, что она могла пойти на убийство ради них. Именно такое положение вызывает у меня сочувствие и понимание того обстоятельства, что она не стала бы рисковать даже ради очень больших денег. Прекрасно сознавая, что в случае провала она надолго сядет в тюрьму и вся семья останется без средств к существованию.

– У вас своеобразное мышление, господин эксперт, – заметила следователь, – ее крайне стесненные обстоятельства и семья, которую она должна была кормить, как раз говорят не в ее пользу.

– Это упрощенный подход, – возразил Дронго, – раньше в Советском Союзе нас учили, что все бедные люди изначально хорошие, порядочные и честные. А все богатые – всегда кровопийцы, эксплуататоры, грабители, воры. Непорядочные и нечестные. Более того, в стране во время коллективизации всех зажиточных людей в деревнях называли кулаками и раскулачивали, то есть сознательно отбирали все имущество, высылая в Сибирь. Когда кулаки закончились, стали раскулачивать просто зажиточных и деловых людей, которые собственным трудом добивались материального благополучия. Была такая установка. Все бедные на нашей стороне, все богатые – враги. Разумеется, потом начинаешь понимать, что так бывает не всегда. Бедности также свойственны зависть, недоброжелательность, ревность, отсутствие толерантности, ненависть по отношению к более удачливым и даже более работящим людям. Тогда как среди богатых тоже встречаются порядочные, выдержанные люди. Но в те времена нужен был классовый подход…

– Я поняла, – кивнула Дешанс, – вы еще и правый консерватор. Я лично всегда голосовала за социалистов.

– Это неправда. Я убежденный левый, – возразил Дронго, – и в вашей стране, возможно, не голосовал бы даже за социалистов, считая их недостаточно левыми. Я вспомнил о стереотипах, которые были в бывшем Советском Союзе. И о наших нынешних стереотипах. Если женщина нуждается и у нее на плечах еще три человека, которых нужно кормить, то можно изначально подозревать в совершении преступления именно ее. Но это слишком прямолинейная логика, не учитывающая психологии конкретного идивидуума. Бедная не может позволить себе никакой авантюры, так как от нее зависит жизнь ее близких людей.

Пуллен вошел в комнату.

– Мы не нашли колье, – сообщил он, – в номере мсье Тимонина была только Галина Данилова. Трое полицейских обыскали ее номер. Мы вызвали туда и двух сотрудников отеля. Но колье нигде не нашли. Сейчас ее отведут наверх, для допроса. Я хочу позвонить комиссару и сообщить, что убийство графини Шарлеруа раскрыто.

Он не скрывал своего удовлетворения.

– Не торопитесь, – посоветовала Энн, – сначала нам нужно ее допросить и получить ее признание. Хотя мсье эксперт сильно сомневается в том, что именно она совершила это убийство. Он считает его психологически неоправданным. У женщины на руках трое иждивенцев, и мсье Дронго убежден, что она не могла пойти на такое преступление.

– Почему? – удивился Пуллен. – Ведь все и так понятно. Ее видел господин Тугутов. Она спряталась в номере своего знакомого и, очевидно, успела отдать кому-то украденное колье. Возможно, своему другу, помощнику юриста, в номере которого она спряталась, господину Тимонину. Если мы подробно допросим этого типа, то он наверняка все расскажет. Нет никаких оснований сомневаться. Это была она, и мы видели все на записи видеокамеры. Там больше никого не было и не могло быть.

– Вы много видели убийц, которые, совершив такое страшное преступление, отсиживались в номере своего знакомого, прекрасно понимая, что убийцу ищут? – спросил Дронго. – Вы разве не чувствуете некий психологический диссонанс? И еще один момент, на который обратила внимание мадам следователь. Ведь мы до сих пор не знаем, кто именно открыл дверь и вышел из номера Алана Гуцуева в тот момент, когда в коридоре появился Тугутов. Возможно, этого человека видела Данилова, которая сбежала с места преступления.

Оба офицера, сидевшие перед камерами, развернулись и уставились на Дронго, который возражал следователю и Пуллену. Оба немного понимали английский язык. Один чуть лучше, другой чуть хуже. Но оба поняли, что этот непонятный эксперт возражает и не соглашается ни с полицейским дознавателем, ни с судебным следователем, которые в такой короткий срок обнаружили убийцу. Увидев, что Пуллен смотрит на них, оба офицера снова повернулись к экранам.

– Нужно допросить Тимонина, – раздраженно произнесла Энн, – он видел, как мы ищем убийцу, и спокойно ждал, пока его вызовут на допрос.

– Возможно, он тоже испугался, – предположил Дронго.

– Не слишком ли много психологии на одно убийство? – спросила мадам Дешанс. – Идемте наверх. Мы сейчас все узнаем.

Они поднялись наверх в кабине лифта. В коридоре стоял полицейский. Он отдал честь. Это был достаточно пожилой человек, который дежурил у места совершенного преступления. Дронго взглянул на пятно на ковре и нахмурился. Энн Дешанс увидела его взгляд.

– Это было не просто свидание? – спросила она. – Можно сказать, что это было больше, чем обычное свидание.

– Свидания тоже не было, – глухо ответил Дронго, – и вообще ничего не было. А ее жалко. За каждым особо ценным бриллиантом всегда тянется кровавая история. За каждой очень красивой женщиной есть своя сложная история жизни. Слишком много грязных рук тянутся к этим сокровищам. Такие красивые женщины обычно вызывают отторжение у остальных. У женщин, которые завидуют их красоте и молодости; у мужчин, каждый из которых мечтает стать обладателем ее молодости и красоты; у соперниц, достигших меньшего успеха; у обычных обывателей, считающих, что Бог или судьба дают этим женщинам слишком много и не по заслугам.

– А вы полагаете, что им все дается за какие-то особые заслуги? По-моему, это выигрыш по лотерейному билету. Длинные ноги, роскошная фигура, красивые волосы и смазливое личико… Это главный аванс от судьбы…

– Чаще красота становится причиной несчастья, – возразил Дронго, – и любая из топ-моделей может рассказать о себе грустную историю. Их судьбы и жизни редко заканчиваются благополучно.

Они прошли к номеру, где проходили допросы. В гостиной уже сидела на стуле потерянная, испуганная и заплаканная Галина. Дежуривший рядом с задержанной сержант полиции отдал честь и вышел из комнаты.

– Вы говорите по-французски? – спросила следователь.

Пуллен перевел ее слова.

– Очень плохо, – призналась женщина, – и немного по-английски.

– Тогда пусть расскажет нам, что с ней произошло, – потребовала следователь, – пусть говорит по-русски, а вы, Пуллен, переводите мне ее слова. И пусть наш мсье эксперт тоже послушает, что именно она расскажет, и задаст ей свои вопросы.

– Я ее не убивала, – сразу сказала Галина.

– Давайте по порядку, – предложила следователь, – как все это случилось? Что вы делали около убитой и куда делось колье?

– Что с вами произошло и где могут быть драгоценности графини? – перевел на русский Пуллен. – Рассказывайте, – потребовал он.

– Меня вызвала хозяйка, – начала рассказывать Данилова, – мы договаривались, что немного позже я к ней зайду. Но когда я поднялась и вошла в коридор, я увидела, как она уже дергается в агонии. Кто-то ударил ее в шею, и она лежала прямо в коридоре на ковре. Я бросилась к ней, хотела ей помочь. И в этот момент увидела в конце коридора Мукура Тугутова. Он так смотрел на меня. Я в этот момент очень испугалась. Очень сильно. Я ведь знала, что он бандит, вор в законе, который давно ругался с Ириной. Я замерла, боялась пошевелиться. И услышала, как открывается дверь номера Алана и оттуда кто-то выходит. А я видела Алана внизу, когда он был в холле первого этажа. И я поняла, что это другой человек. Значит, они хотят зажать меня с двух сторон и тоже убить. Я очень испугалась. У меня маленький сын, и он не сможет вырасти без меня. Поэтому я сразу решила сбежать. И бросилась к запасному выходу. Дверь как раз была рядом со мной. Я уже ничего не помнила и не понимала. Вышла внизу, поняла, что люди уже знают о случившемся. Я не понимала, куда мне бежать, ведь Тугутов мог знать, где я живу вместе с Беатой. И поэтому я попросила Славика меня спрятать. У нас с ним давние хорошие отношения. Я рассказала ему все, что увидела, и он дал мне ключ и приказал никому ничего не рассказывать, пока он сам не расскажет обо всем следователю.

– И вы все время сидели в его номере? – спросила Энн, выслушав рассказ Галины Даниловой.

– Все время, – кивнула она, – я так испугалась. Я очень боялась, что Тугутов или его люди придут и убьют меня прямо в этом номере.

– Скажите ей, Тугутов утверждает, что именно она убила свою хозяйку, – попросила следователь, обращаясь к Пуллену.

– Господин Тугутов видел, как вы ударили ножом свою хозяйку, – перевел Пуллен.

– У меня не было никакого ножа, – испугалась Галина, – я вообще не понимаю, как он мог такое сказать. У меня никогда не было ножа, и я ее не убивала. Честное слово, не убивала. Я появилась в коридоре, когда она лежала на полу и хрипела. Я подошла и поняла, что она умирает и я ничем не смогу ей помочь.

– Почему тогда ваш друг не сообщил нам об этом? – спросил Пуллен. – Он сидит в соседнем номере и молчит. Почему он сразу не попросил свидания с нами?

– Он, наверное, тоже боится, – предположила Галина, – вы не понимаете, кто такой Тугутов. Он очень опасный человек.

Пуллен пересказал следователю свой вопрос и ее ответы.

– Погибшая графиня однажды избила мадам Данилову в присутствии чужих людей, – вспомнила следователь, – она может рассказать нам об этом эпизоде?

– Да, – кивнула Галина, – два раза такое случалось. Один раз ей показалось, что я неправильно подобрала тон, а во второй раз у нас закончился крем, и она разозлилась, ударив меня два раза по щекам.

– Что было потом?

– Ничего.

– Она извинилась?

– Нет. Но она в обоих случаях выплатила мне месячное жалованье в качестве компенсации, – объяснила Данилова.

Энн посмотрел на двух сидящих мужчин. Ей показалось, что она ослышалась.

– Вы полагаете, что такая компенсация может удовлетворить женщину, которую избивают в присутствии других людей? – не без изумления спросила следователь. Дронго постарался сдержать усмешку. Европейской женщине, воспитанной совсем в другом духе, было невозможно представить, как подобное унижение можно было оплатить деньгами.

– Не знаю, – пожала плечами Галина, – я не обижалась. Ведь это я была виновата в обоих случаях. В первый раз она предупредила меня, что мы поедем на телевидение, а во второй раз банка с кремом разбилась, и поэтому она нервничала. Я должна была быть более внимательной.

– И вы на нее не обиделись? – все еще не могла успокоиться Энн. – Неужели у вас не было желания от нее уйти?

– Куда уйти? Конечно, нет, – удивилась, в свою очередь, Галина, – на работе всякое бывает. Нет, я об этом не думала.

Даже Пуллен улыбнулся, переводя ее слова. Следователь покачала головой.

– Мне все понятно. Спросите у нее, куда делось колье? Давайте пока оставим ее личные истории в покое и выясним, куда пропало колье стоимостью почти в миллион долларов. Не забывайте, что по нынешнему курсу семьсот тысяч евро – это больше миллиона долларов. И меня не интересует ее испуг или глупый рассказ о том, как она оказалась между двумя бандитами. Тем более что второго она даже не видела. Где колье? Спросите ее об этом, Пуллен.

Было заметно, как она нервничает. Ответы Даниловой окончательно выбили ее из нормального состояния.

– Я так испугалась, – всхлипнула Галина, не понимая, почему нервничает следователь.

– Успокойтесь, – вмешался Дронго, – не нервничайте. Дело в том, что именно Тугутов испугался вас. Он утверждает, что вы ударили в шею Ирину и взяли нож, когда он появился рядом с вами.

– Нет, – испуганно произнесла она, – нет. Я же вам сказала, что у меня не было ножа.

– Пусть скажет, почему она убила графиню и куда спрятала колье? – настаивала Энн.

– Скажите, где колье графини Шарлеруа? – спросил Пуллен.

– Не знаю, – испугалась Галина Пуллен перевел ее слова.

– Она не хочет признаваться, – нахмурилась Энн, – тогда пусть скажет, куда она спрятала орудие преступления.

– Куда вы спрятали нож? – уточнил Пуллен.

– У меня нет никакого ножа, – заплакала Галина, – и никогда не было. Скажите мадам следователю, что я никого не убивала. Честное слово. Я ее не убивала…

Пуллен начал переводить, когда Энн поднялась со своего места и нервно спросила, уже обращаясь к Дронго:

– Узнайте, куда она спрятала драгоценности. Потом она успеет рассказать нам о своей невиновности. Где колье?

– Куда вы дели колье? – спросил Дронго.

– Колье там, где оно должно быть. В сейфе отеля, – всхлипнула Галина.

Пуллен перевел ее слова. Все трое замерли.

– Где находится колье? – переспросил уже Дронго, не веря услышанному.

– Сдали консьержу, – повторила Галина, – колье всегда хранится в сейфе отеля внизу у консьержа. И мы его берем, когда нужно выходить, и потом снова возвращаем, чтобы не оставлять его в номере. Оно очень дорогое, и поэтому его нельзя там оставлять. Я забрала колье и спустилась вниз, где сразу отдала колье консьержу. Но он был занят, и другой дежурный принял у меня коробку и выдал нашу квитанцию. Еще за полчаса до того, как я снова поднялась наверх.

Дронго взглянул на следователя и, стараясь ничем не выдать своего настроения, терпеливо ждал, когда Пуллен переведет слова визажистки следователю.

– У нее есть квитанция? – спросила ошеломленная мадам Дешанс.

Галина достала из своих джинсов квитанцию и молча протянула ее следователю. Пуллен, не дожидаясь распоряжений, позвонил вниз портье.

– Мы сидим в вашем отеле уже третий час, – зло произнес он, – а ваш консьерж не сообщил нам, что три часа назад в ваш сейф были сданы драгоценности графини.

– Ваши офицеры его допрашивали, – сообщила портье, – мы уже сообщили им, что у нас есть в сейфе вещи, которые сдали на хранение люди графини. И коробку принимал не консьерж, а другой дежурный.

– Это была коробка с колье, – сказал Пуллен.

– Извините, господин офицер, но наш консьерж выдал квитанцию, где указана вещь и ее стоимость. Страховые компании требуют уточнять стоимость сданной нам на хранение вещи, тем более что она была застрахована на миллион долларов. И мы не имеем права разглашать информацию о том, что именно находилось в коробке, сданной нам на хранение, без разрешения самого владельца либо его прямых наследников. Кроме того, нас уже дважды спрашивали о вещах графини. Но квитанция оформлена на имя господина Аракеляна. На имя графини Шарлеруа в нашем сейфе нет никаких вещей.

Пуллен положил трубку телефона.

– Квитанция оформлена на имя господина Аракеляна, – сообщил он, – поэтому они нам ничего не сообщали.

Следователь взглянула на квитанцию. Потом на Галину.

– Почему колье оформлено на продюсера? Спросите у нее, Пуллен, – потребовала она.

– Мы всегда так делаем, – объяснила Галина, услышав вопрос, – все ценные вещи сдаем на имя Левона Арташесовича, чтобы не привлекать ненужного внимания. Но в квитанции указана стоимость вещи.

– Срочно спуститесь вниз и принесите нам это колье, – приказала следователь, протянув квитанцию Пуллену, – нужно наконец разобраться с этим непонятным делом.

Пуллен, забрав квитанцию, поспешил выйти. Галина, не понимавшая, что происходит и почему так нервничает женщина, которая ее допрашивала, обратилась к Дронго:

– Что они говорят? Вы понимаете, что они говорят?

– Она послала его за этим колье, – пояснил Дронго, – успокойтесь и не нервничайте.

– Получается, что Тугутов нам просто лгал, – недовольно произнесла Энн Дешанс, обращаясь к Дронго, – не было никакого ножа и второго человека, который якобы выходил из номера Алана Гуцуева. Нужно будет допросить его еще раз. Представляю, какой шум поднимет Ле Гарсмер, если мы попытаемся обвинить его клиента без веских оснований! И я не смогу задержать Тугутова больше чем на трое суток, если у меня не будет убедительных доказательств.

– Нужно еще переговорить с юристами графини, – напомнил Дронго, – и разобраться, почему молчит Тимонин.

– Чем больше мы занимаемся этим делом, тем больше я понимаю, что мне сложно разбираться в психологии людей из Восточной Европы, – призналась Энн, – иногда они совершают абсолютно нелогичные поступки. Тугутов – бандит и криминальный авторитет. Но, по его словам, он не захотел оставаться рядом с убитой, когда там появился ее телохранитель. И я должна поверить, что он действительно испугался? Или эта визажистка. Она находится рядом с умирающей и убегает, только услышав, как сзади открывается дверь. И еще увидев в конце коридора самого Тугутова. Нормальные люди так не поступают. Она могла просто закричать, и ее бы услышали. Но она предпочитает убежать.

– За Тугутовым установлено наблюдение сотрудниками Интерпола, – пояснил Дронго, – и он об этом знает. Достаточно угодить в какую-нибудь похожую историю, и он сразу станет главным подозреваемым. Поэтому он и отступил. Что касается этой несчастной женщины, то здесь тоже все понятно. Она чувствует себя слишком бесправной и незащищенной. Тем более когда видит убитой свою хозяйку. А в нескольких метрах от нее стоит человек с очень неприятной биографией. Не забывайте, что она не француженка. Она приехала из страны, где в девяностые годы подобные криминальные авторитеты решали, кому жить, а кому умереть, подкупив всю правоохранительную систему.

Энн молча слушала. В этот момент в гостиную вошел Пуллен с коробкой в руках. Он улыбался.

– Это то самое колье, – пояснил он, – я уже показал его Аракеляну, и он подтвердил. Мадам Данилова говорила правду, – пояснил он по-французски.

– Что он говорит? – встрепенулась Галина. – Они думают, что я могла украсть это колье?

– Нет, – ответил Дронго, – он принес колье, которое должно подтвердить вашу невиновность. Кажется, они начинают в нее верить.